Я рада, что грубияна Кингсли здесь нет, иначе он бы начал драму. Хотя я понимаю, что такому чрезмерно заботливому отцу, как он, трудно не думать о ней как о маленькой девочке.
Не могу представить, что он чувствовал, когда впервые узнал, что его лучший друг женился на его «ангеле», как он ее называет.
Но опять же, даже жестокий Кингсли смог увидеть, как сильно Нейт обожает землю, по которой ходит Гвен.
Ничто не могло остановить Нейта от женитьбы на Гвен. Даже ее отец.
— Она провела весь день, готовя, выпекая и пряча алкоголь, потому что знает, что ты бросила пить, — говорит он, наконец посмотрев на меня. — Я предложил свою помощь, но она полностью отказалась от нее.
Мое сердце сжимается.
— Теперь мне жалко торт, который, скорее всего, не съедобен.
— Поверь мне, она съест его, даже если ей придется выпить с ним галлон молочного коктейля.
Я улыбаюсь.
— Спасибо, Нейт.
— За что?
— За то, что позволил мне приехать сюда.
Я давно хотела поговорить с ней с глазу на глаз, но всегда трусила, боясь ее отказа.
Если бы это был Кингсли, он бы ухватился за этот шанс. На самом деле, я слышала, как он разговаривал с ней по телефону на днях, будто ничего не произошло.
Но правда остается правдой: он был ее отцом, матерью и лучшим другом все эти годы. Она не может долго злиться на него. Я совершенно другое уравнение.
Нейт наливает стакан воды и делает глоток.
— Пригласить тебя было ее идеей.
— Правда?
— Да. Кроме того, она нуждается в тебе так же, как и ты в ней, Аспен. Но ей передалось и твое, и Кинга упрямство, поэтому ей может понадобиться некоторое время, чтобы признать это вслух.
— Все в порядке. Я могу подождать. Я ждала двадцать лет, чтобы обрести равновесие после ее потери, так что это пустяки.
— Пока ты ждешь… — он ставит локти на стол и переплетает пальцы. — Разве ты не должна сначала разобраться со всем, что у тебя с Кингом?
Мой желудок сжимается при упоминании его имени, и я выпиваю целый стакан воды.
Именно так я поступаю в последнее время, когда мне хочется выпить.
— Ничего важного.
— Я буду готов поверить в твое искаженное чувство «ничего», если вы перестанете исчезать в кабинетах друг друга на виду у всех или если он прекратит внезапно выгонять всех, кто находится с ним в офисе, когда ему приходит сообщение. Или, когда вы перестанете смотреть друг на друга с полным намерением сорвать одежду.
Моя шея нагревается, и я наливаю еще воды, стакан почти переполняется.
Неужели мы настолько очевидны? Скорее, Кингсли? Он не упускает случая затащить меня в темный угол, чтобы он мог со мной расправиться. Растерзать меня.
И оставить меня полностью опустошенной.
— Честно говоря, меня не волнует, что два взрослых человека делают со своей сексуальной жизнью, и я даже не собираюсь думать о том, что у тебя засосы по всей шее и даже на запястьях.
Я выплёскиваю на себя воду.
— Ты… ты видел?
— Да, твоя игра с макияжем иногда небрежна. Не говоря уже о том, что он ставит метки там, где ты не видишь. — он показывает на меня. — Например, на затылке.
Я хлопаю по месту рукой, удивляясь, что стекло не разлетелось на осколки в другой руке.
— Вот гребаный мудак.
— Я так понимаю все было без принуждений?
Мои щеки пылают еще больше.
— Я бы убила его, прежде чем он меня к чему-то принудит.
— Так я и думал. Просто хотел проверить, потому что он холодный человек, который не любит, когда ему бросают вызов.
— Он не холодный… он просто не теплый, но ему не все равно. Посмотри на него с Гвен, даже когда у них есть разногласия, они посылают друг другу сообщения с пожеланиями доброго утра и спокойной ночи, он следит за тем, чтобы я ела, и он одна из причин, почему я перестала пить и… — я прерываюсь, когда медленная улыбка расползается по губам Нейта. — Что?
— Мне кажется, или ты только что защищала Кинга?
— Нет.
Дерьмо. Я защищала.
Что, черт возьми, со мной не так?
— Точно, — говорит он насмешливо. — Что бы ты ни делала, можешь ли ты убедиться, чтобы это было ясно? Это смущает Гвинет, а я, несомненно, на ее стороне, а не на твоей или Кинга.
Звук шагов заглушает любой мой ответ. Мои мысли рассеиваются, когда я вижу, во что одета Гвен.
То самое платье, которое я прислала ей домой прямо перед тем, как она вернулась из медового месяца.
— Выглядишь потрясающе, жена, — говорит Нейт, его голос становится глубже.
— Спасибо, муж. — она быстро целует его в губы, затем садится. — Аспен купила его для меня.
— Оно выглядит идеально, — говорю я, мои слова душат глупые эмоции.
— Спасибо. — она слегка улыбается. — Я приготовила грибы, пасту а-ля болоньезе и стейк. Я не знала, какое у тебя любимое блюдо, поэтому не знала, что приготовить. Если тебе нравится что-то другое, я могу…
— Все в порядке. У меня нет любимого блюда. Вообще-то, мне не очень это нравится.
Гвен хмурится.
— Почему?
— Наверное, в молодости еда была просто утомительным занятием, потому что ее было трудно достать. Быть голодной доставляло боль и отнимало энергию, поэтому я боялась этого ощущения. Когда я выросла, то стала есть только по необходимости.
До недавнего времени.
Пока Кингсли не усаживал меня к себе на колени, на прилавок, и не заставлял есть. Или, когда он делал грязные вещи с моим телом, пока я ела.
Пока я не начала ассоциировать еду с нашими жаркими дебатами и аппетитным ожогом на моей заднице.
— Это потому, что ты делала это одна. — Гвен положила немного макарон на тарелку. — Еду нужно поглощать в чьей-то компании, так что, если тебе не с кем поесть, позови меня… или папу. — она ставит передо мной тарелку с застенчивостью: — Надеюсь, тебе понравится.
Я беру вилку пасты и жую, чтобы не подавиться комком в горле.
— Очень вкусно. Спасибо.
— Не за что. Папа научил меня готовить. Он научил меня всему, что я знаю и умею.
Я проглатываю полный рот еды.
— Рада, что он у тебя был.
— Я тоже. — она возится с салфеткой на коленях, глаза опущены. — Мне жаль, что я винила тебя за то, что случилось в прошлом. По правде говоря, это не твоя вина, и ты была еще ребенком, когда забеременела мной. Я была нелогичной и эмоциональной и не должна была вымещать это на тебе.
— Гвен, нет…
— Дай мне закончить. — ее голос становится хрупким. — Мне так не хватало тебя, и было больно думать, что ты бросила меня, но это не так. Вчера папа отвел меня на могилу, которую ты посещала каждый год, думая, что это я, и рассказал, что ты подвергалась жестокому обращению, голодала и была избита до полусмерти, но все равно старалась изо всех сил защитить меня. Он сказал, что потеря меня определила, кем ты стала как личность, и если я не могу понять твои обстоятельства, значит, я не заслуживаю тебя как мать.
Мои губы дрожат. Кингсли сказал ей это? Он… защищал меня перед ней?
Во что он сейчас играет? Это еще одна тактика заставить меня доверять ему, чтобы он мог вырвать мир из-под моих ног?
— Ты в любом случае заслуживаешь меня, Гвен.
— Нет, он прав. — ее разноцветные глаза встречаются с моими с блеском в них. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Я не знала, что твоя жизнь была настолько тяжелой.
— Я… выжила.
— Это не значит, что было не тяжело. Я уже взрослая, так что тебе больше не нужно меня защищать. Я и сама прекрасно справлюсь и даже смогу защитить тебя, папу и Нейта, если понадобится.
Мои пальцы дрожали на посуде, и я не могла их контролировать, даже если бы захотела. Боже. Что я сделала, чтобы заслужить такую дочь, как она? Неудивительно, что Кингсли называет ее ангелом. Она самая чистая душа на свете.
Она заставляет меня есть каждое блюдо, повторяя поведение своего отца, и я делаю это не потому, что мне нравится еда, а потому, что она рядом.
Мы втроем говорим о фирме и о ее подачи заявления в юридическую школу. Мы с Нейтом даем ей советы по выбору, опираясь на свой опыт.
