Теперь она потеряла эту привилегию, не так ли?
Он никогда больше не станет рисковать из-за такого эгоцентричного человека головой.
— Спасибо, ребята, — сказала Бетани, прочищая горло. — И спасибо, что пришли посреди ночи, чтобы помочь мне. Я никогда не смогла бы сделать это в одиночку. — Она повернулась по кругу, чтобы осмотреть жилище в стиле Кейп — Код во всей его сверкающей красе. — Теперь этого будет достаточно, чтобы победить Стивена?
Яма в животе Бетани зияла все шире, когда она поняла, что выиграла. Обрадоваться этому она уже не могла. Не тогда, когда она потеряла самое важное.
На следующее утро Уэс открыл для себя истинное значение того, чтобы быть родителем.
Да, были покупки одежды и пробуждение в пять утра, но в основном это была улыбка и участие в ужасных моментах. Когда он встал с постели в субботу утром, проспав около двадцати минут за всю ночь, дом был пуст. Бетани должна была быть на постановке дома, и то, что он не был там с ней, было неправильно. Они вместе начали проект и должны были вместе его закончить.
Когда он прислонился к дверному косяку, наблюдая, как Лаура чистит зубы, он пожалел, что не может вернуться и закончить свой спор с Бетани по-другому. Господи, как бы он этого хотел.
Что хорошего было для него в том, чтобы быть стабилизатором для таких глупых мелочей, как отметина на ее шее? Или заверить ее, что его не волнует утреннее дыхание? Если он не мог быть сильным, когда у нее была серьезная проблема, все остальное дерьмо ничего не значило.
Прошлой ночью он мог бы обнять ее, поцеловать и сказать:
У нас плохие новости, детка. Давайте выспимся сегодня вечером и обдумаем их утром. А что, если это все, что потребовалось бы, чтобы уговорить ее отступить?
Вместо этого он вылетел оттуда, злой и обиженный.
Черт, ему все еще больно. Она насыпала соль на его рану, а он был слишком подавлен, чтобы справиться с этим. Но прямо сейчас он мог думать только о Бетани. Неужели она тоже чувствовала себя так ужасно?
Возможно, он никогда этого не узнает. Скорее всего, она никогда больше не захочет иметь с ним ничего общего. Мужчина, который не мог быть сильным в ее трудные моменты, вообще не заслуживал ее.
В конце концов ему придется придумать план для себя и Лауры. Если Бетани не хотела, чтобы они у нее жили, он бы уважал это, даже если бы не был уверен, что это так. Бетани любила Лауру. Нельзя было ошибиться в том, как она смотрела на его племянницу. То, как она смягчалась каждый раз, когда Лаура произносила ее имя или садилась к ней на колени. И все же он не мог ждать, когда Бетани перестанет упрямиться, чтобы подать апелляцию на опекунство. Это должно было произойти как можно скорее, и он не мог представить, что снова окажет давление на Бетани прямо сейчас.
— В понедельник у нас в садике шоу "покажи и расскажи", — сказала Лаура, вертя в руках зубную щетку.
— О, да? — Уэс попытался вытереть тыльной стороной ладони глаза. — Что ты собираешься принести?
— Магнолиевая свеча Бетани. Я уже положила его в рюкзак.
— Почему свеча?
Она сплюнула в раковину.
— Пахнет, как она.
Его сердце дрогнуло.
— Да. Это так и есть.
— Мне нравится, как она пахнет. Мне нравится в ней все.
— Мне тоже все в ней нравится. даже самые безумные роли.
Прошлой ночью на кухне он все еще любил ее, несмотря на весь этот спор, не так ли? Он так сильно любил ее сейчас, что его руки болели от желания прикоснуться к ее лицу, погладить по волосам. Она, должно быть, так много работает над постановкой дома, а его нет рядом, чтобы сказать ей, что она необыкновенная. Что она может сделать все, что угодно.
— Дядя Уэс?
— Да?
Она выгнула бровь, глядя на него.
— На самом деле ты не очень много спал в спальне через коридор от меня, не так ли?
Улыбаться было больно, но он ничего не мог с собой поделать.
— Нет, малыш. Не совсем.
— Даниэль рассказала мне, что вы с Бетани делаете на вечеринках с ночевкой.
Он замер.
— Ах, да? Что сказала Даниэль?
Лаура спрыгнула со стула, который Бетани поставила перед раковиной, чтобы она могла дотянуться до зеркала. Заметил ли это вчерашний инспектор? Все те маленькие штрихи, которые добавила Бетани, например, канистра Cheerios на кухне и шампунь Disney princess в душе? Он даже не просил ее делать все это.
— Она сказала, что когда ее мама и папа устраивают вечеринки с ночевкой, — продолжила Лаура, вырвав его из своих мыслей, — они обновляют свои брачные клятвы.
Христос. Он не был морально готов к этому разговору, когда его голова чувствовала себя так, словно ее погрузили в цемент. Уэс оставался очень неподвижным, надеясь, что его неподвижность сработает так же, как предотвращение нападения медведя.
— Хорошо. Это хорошо, я думаю.
— Да, но вы с Бетани не женаты.
Это было оно. Его собирался растерзать медведь. Он никогда так сильно не желал, чтобы Бетани стояла рядом с ним. Она бы тоже не знала, что, черт возьми, сказать, но в этом и была прелесть их отношений. Было ли это импровизированное чаепитие или кровоточащий палец, они справились с этим вместе. Черт, он все испортил вместе с ней. Его первая и единственная любовь, и он едва успел сделать первые шаги, как подвел Бетани.
Он тоже подвел Лауру.
Посмотри, как она счастлива. Как она отреагирует на то, что снова переедет?
— Нет, — прохрипел он, наконец. — Мы с Бетани не женаты.
— Тогда какие обеты ты там произносишь? Могут ли люди давать клятвы, даже если они не женаты?
Она оттолкнула его с дороги, и он последовал за ней в коридор, к ее комнате. И хорошо, что она стояла к нему спиной, потому что он, наверное, был бледен как полотно.
— Да, конечно… — начал он и подумал о словах, которые он говорил Бетани в темноте.
Я тверд, как скала, Бетани. Ясно? Положись на меня, поверь. Я здесь с тобой, потому что ты была моей женщиной с самого начала, даже до того, как осознала или приняла это. Я стою прямо здесь и останусь прямо здесь. Ни ты, ни кто-либо другой не могли бы сделать ничего такого, что заставило бы меня захотеть быть там, где я не мог бы тебя обнять.
Что-то зазубренное вонзилось ему в горло. Он сказал это Бетани.
Он тоже это имел в виду. О чем, черт возьми, он думал, говоря ей, что они собираются уехать? Поверит ли она когда-нибудь еще хоть одному его слову?
— Да, люди, которые не женаты, могут давать клятвы, — закончил он, опускаясь на край кровати Лауры и пряча раскалывающуюся голову в руках.
— Ох. — Голос Лауры звучал разочарованно. — Но вы все равно можете сделать и женатый вид, верно?
— Почему?
Он поднял голову и увидел Лауру, растянувшуюся на кровати рядом с ним. Уэса поразило, насколько комфортно ей было в этой комнате, независимо от того, на что, черт возьми, она была обычной. Дело было не в декоре. Дело было в том чувстве, которое она испытывала, находясь внутри комнаты. Внутри этого дома.
Почему кто-то сказал, что дом Бетани не подходит?
Лаура заговорила снова, отвлекая его гнев.
— Я не знаю. У меня уже есть мама. Но у меня может быть две. Разве нет?
У него внутри все перевернулось.
— Ты хочешь, чтобы Бетани была твоей мамой?
Он мог поклясться, что в ее глазах горели звезды, когда она вздыхала.
— Да. А ты хочешь?
— Нет, я не хочу, чтобы она была моей мамой.
Лаура хихикнула, и его губы изогнулись в улыбке, несмотря на то, что от отчаяния у него горело в груди. Вся эта ситуация внезапно показалась ему несправедливой. Конечно, он знал, что суд несет ответственность за то, чтобы дети попали в безопасный дом, но, Господи, он многое бы отдал в свое время за того, кто заботился о нем так, как Бетани заботилась о Лауре. Она отбросила свою неуверенность и стала неотъемлемой частью жизни его племянницы, забирая ее из сада, защищая от возможной боли, когда появится Бекки, предоставила ей дом. Теплый дом и к черту все, что сказала об этом та женщина. Они просто были новичками в этом деле.
