Я взял бокал с виски, который Лили только что передала мне из своих дрожащих рук, и выпил все одним глотком.
— Меня еще два раза переводили в другие приемные семьи, пока я, наконец, не оказался у Кортов. Говорят, когда ты достиг дна, самое лучшее заключается в том, что ты не можешь опуститься еще ниже. Я и представить не мог, что может быть еще хуже случившегося. Но потом наконец встретил Кортов, они приняли меня и со временем показали, что не все люди плохие. Вот почему я так много работал над созданием империи. Я решил, что если я смогу обеспечить им стабильность, которую они дали мне, то в каком-то смысле мы будем квиты.
Это был первый раз, когда я признался в этом даже самому себе.
— Роман, я даже не знаю, что сказать, — рыдала Лили, будучи ошеломленной уродством ситуации.
— Вот почему я не мог полностью открыться тебе, Лили. Потому что во многих отношениях ты напоминаешь мне о ней, и, если бы я вновь потерял кого-то настолько близкого, не знаю, смог бы я выжить, — признался я.
— А как насчет Одетт? Она тоже стала тебе близка?
Мне было больно от того, что она сравнила себя и Аву с Одетт, но нам нужно было избавиться от всех наших демонов.
— Одетт — биологическая дочь Виктора. Она узнала, кто я. Точнее кем был, когда жил у Виктора. Социальные службы дали мне имя Джона, так как моя биологическая мать даже не потрудилась назвать меня. Это Ава нарекла меня Романом или сокращенно Ромом.
Я наблюдал, как в голове Лили промелькнула догадка, почему я ненавижу это прозвище.
— Как только Одетт узнала, что я задумал, она захотела помочь. Разумеется, она шантажировала меня некоторыми способами, чтобы прикрыть себя и подстраховаться. Это была единственная причина, по которой я вообще к ней приблизился.
Я стоял и ждал ответа Лили, будучи умственно и физически истощен от переизбытка эмоций, вызванных раскрытием моего прошлого. В каком-то смысле это было похоже на то, будто с моих плеч сняли груз.
— Давай ляжем спать, Роман. Ты не представляешь, как много все это значит для меня. Я знаю, что тебе было нелегко поделиться этим со мной.
Лили привстала на кончиках пальцев и нежно поцеловала уголок моего рта, после чего взяла меня за руку и повела к кровати.
Ее ответ казался роботизированным, как будто мыслями она была где-то далеко отсюда. Я предположил, что обнажение моего прошлого потрясло ее так же сильно, как и меня, поэтому отбросил все мысли на задний план.
Мы провели всю ночь, прижавшись друг к другу. Лили была рядом со мной, и это была та эмоциональная поддержка, в которой, как бы мне не хотелось это признавать, я нуждался. Я признался. И теперь она понимала меня. Все закончилось. Больше я никогда не буду без своего Ангела.
Пока я засыпал, Лили пела мне серенаду с текстом, который я написал для нее — оказалось, что она запомнила его.
— Я люблю тебя, Лили, бесконечно и навсегда.
В конце концов, я научился говорить это, и никогда не устану произносить эти слова — те, которых жаждало ее сердце еще до того, как она узнала об этом.
***
Когда я проснулся на следующее утро в пустой кровати и остывшей комнате, мое сердце провалилось в яму моей души. Лили покинула меня. Я обыскал весь свой дом, где так откровенно оживил своих демонов накануне — только лишь для того, чтобы она осталась, но не нашел ничего, даже записки.
Я признался, обнажил перед ней душу. Но этого оказалось недостаточно. Было слишком поздно.
Месяц спустя
— Не могу поверить, что ты собираешься пойти на это, неужели ты не понимаешь, насколько это безумно? — спросил мой брат по телефону.
— Я сделаю это, Диксон, — сообщил я ему, — и ничто меня не остановит.
— Разве ты не можешь просто оставить ее в покое? Что изменилось?
— Я люблю ее, — объявил я.
— Значит, ты наконец стал способен на такие чувства? Но почему это обязательно должно случиться с девушкой, которую ты чуть не погубил? Неужели ты не можешь найти кого-то другого? А вдруг она вернется и будет по-настоящему счастливой в отсутствие тебя? За месяц многое могло измениться. Это большой срок, брат, она даже могла встретить кого-то другого.
Он споткнулся на последних словах, стараясь не разозлить меня. Я знал, что он заботился обо мне, но это было излишне.
Если он или кто-либо другой действительно верил, что я выпущу Лили из виду достаточно надолго, чтобы она смогла жить дальше без меня, тогда все попросту плохо знали меня. Она могла не видеть меня, но я видел ее. Последние пять выходных я настаивал на поездках в Нью-Йоркский филиал своей фирмы, чтобы контролировать бизнес за морем. А все для того, чтобы быть поблизости от нее. Лили была моей второй половинкой. Каждое мгновение, когда я не был чем-нибудь занят, это становилось чем-то вроде сигнала к действию. Большими пальцами я тут же набирал ей смс, глазами сканировал ее фотографии, а сердцем взывал к ее сердцу.
— Диксон, всегда будет только она, — просто ответил я.
Прошел месяц с тех пор, как я поставил на кон все, что у меня было, ради Лили.
Целый месяц с тех пор, как она ушла после того, как я вручил ей каждую частичку себя.
Сегодня вечером она вернется, и я сделаю все, чтобы Лили больше уходила.
Глава 32
Лили
Мысль о том, что мое нью-йоркское приключение подошло к концу, волновала и пугала меня до крайности. Мое решение уехать было чрезвычайно трудным, но они были правы: я должна была уехать (прим.: вероятно, героиня ссылается на голоса в своей голове — так сказать, голоса внутренних демонов). С тех пор, они были здесь каждый день, направляя меня и наблюдая за мной. Знаю, что должна была сопротивляться, но слишком устала и ослабла.
— Готова ехать в аэропорт, крошка? — спросил Трой, оставляя чаевые баристе.
— Почти, только дай мне послушать это минутку.
Я обртила свое внимание на телевизор в кафе и прошу официантку прибавить громкость.
Выпуск новостей прервало дневную телепрограмму, и я увидела его имя на экране. На фотографии, объединенной с его, изображен пожилой человек, которого я не знала. В его глазах плескалось зло, и осознание настигло меня прежде, чем я проверила имя.
Виктор.
Репортер продолжал.
— Ранее на этой неделе Виктор Хейс был арестован за мошенничество с социальными пособиями. Полиция подтвердила, что при проверке материалов по личному делу мистера Хейса, выяснилось, что он является главарем международной сети по распространению детской порнографии. С момента разоблачения бесчисленное множество жертв всех возрастов и слоев общества заявили о своих претензиях в его адрес.
Мое сердце потеплело от радости за Романа. Он сделал это.
Я вернула свое внимание к репортеру, которая продолжила, восхваляя его.
— Местные власти, международные службы по борьбе с преступностью и даже чиновники Белого дома лично поблагодарили не кого иного, как хорошо известного нам Романа Корта.
Репортер, одетая в профессиональный костюм с темной юбкой, продолжила рассказывать о его жизни и достижениях, но я застыла на месте, уставившись на его фотографию. С тех пор как я оставила Романа в теплой постели, то ни разу не видела его.
— Крошка, ты выглядишь так, будто увидела привидение. В чем дело?
Трой протянул руку вперед, чтобы погладить мою и успокоить мое бьющееся сердце.
— Мне просто нужно попасть домой как можно скорее, — заявила я, и мы пошли к выходу.
Мы с Троем познакомились в начале моего путешествия. Оба были стажерами, прилетевшими из Великобритании, чтобы вместе приступить к новому проекту. С первого дня он был моей надежной опорой и оплотом. Мысль о том, чтобы провести в его отсутствие следующие недели, была для меня непостижимой.
— Эй, Лил, ну что ты решила?
Трой вошел в нашу совместную съемную квартиру, протягивая мне мокко на вынос. Его светлые волосы были растрепаны после пробежки. Он стоял в одних шортах для бега, а его босые ноги касались моих, в то время как я развалилась на мягком кресле.
