только на островных государствах. Ей хочется разделить с кем-то этот закат, поговорить о нем.
С лёгким раздражением, она вспоминает о своём спутнике, который остался в номере страдать несварением желудка, объевшись местных устриц.
Она удивлена слабому здоровью современных молодых мужчин. Изнеженные, инфантильные метросексуалы, в большинстве своем они вызывают в ней лишь презрение своей бестолковостью и ленью. Конечно, речь не о тех, которые хоть чем-то заняты, неглупы и хороши собой.
Разумеется, она понимает, что покупает их, но просто не способна любить мужчин старых и обрюзгших.
Что ж, видимо, таков ее удел — любить пока любится! Она часто бывает без ума от фигуристых красавчиков не старше тридцати пяти.
И ей невдомек, как можно хотеть то, что выглядит неэстетично или плохо пахнет. От пожилого мужика всегда несет старым козлом, сколько одеколону на него не вылей!
У женщин все по-другому, уверена она. Не зря же природа одарила женщину способностью к физической любви до самого смертного одра, как и сколь угодно долго. Мужчина этого лишен.
Естественно, она понимает и тех старых козлов, кто имеет достаток покупать и содержать молодых козочек. Но она сама, к счастью, может менять юнцов как перчатки, омолаживаясь от этого телом и душой. Особенно душой!
Улыбнувшись своим мыслям, она медленно, с наслаждением вдыхает горячий воздух, щедро пропитанный солью океана. Такой длинный день! Всё же, она немного устала. Возраст берёт своё.
До чего приятно, что улицы здесь освещены и безопасны всегда, даже ночью, а до отеля рукой подать.
Однако словно в диссонанс этим мыслям, на тротуаре в нее почти с размаху, на бегу врезается неизвестный. Она роняет шляпу и сумочку, негодуя. Наглец!
Но уже в следующую секунду встречается с ним взглядом, и видит раскаяние и шок в ярких голубых глазах напротив. Незнакомец страшно похож на молодого Делона, только блондин — она даже засматривается.
— Боже! Простите, — восклицает он по-русски, и тут же поправляет сам себя, — i am so sorry, miss…
Она сразу смягчается, отметив это «miss». Должно быть сейчас, в неверном свете фонарей и сгустившихся сумерках она вполне может сойти за девушку.
— Вы русский? — спрашивает его, улыбаясь.
Утвердительно кивнув, он бросается поднимать ее вещи. Она не упускает возможности украдкой рассмотреть красивые, рельефные изгибы его тела. Взгляд невольно цепляется за детали, задержавшись на упругой мужской попе. Хорош!
Да, в нем все, как ей нравится. Жаль только, что почти мальчик. Сколько ему, двадцать два-двадцать пять? А впрочем…
Взгляд ее заметно теплеет, когда он бережно смахивает невидимую уличную пыль с сумочки и шляпы, и протягивает ей их почти коленопреклонно.
Ну, какой он милый, этот мальчик.
Пожалуй, лучше все-таки надеть шляпу. Ей очень хочется побыть ещё немножко девушкой «за просто так», а не потому, что она богата.
Или он заметил ее статус? Она поспешно прячет за спину запястье руки, на которой красуется браслет часов известной швейцарской фирмы. Но он смотрит только ей в глаза:
— Значит, я прощен?! Вы не ушиблись?
Она прищуривается, пытаясь прочесть на его лице истинные эмоции. Но видит, в самом деле, живую искренность и участие.
— Нет, милый. Со мной все хорошо, — отвечает немного фамильярно.
— Значит, вы позволите мне, — говорит он, и внезапно запинается, замолкает. А ее сердце пропускает удар, совсем как у юной девчонки.
— Позволю что? — уточняет она чуть-чуть высокомерно, скорее, по привычке.
Он неожиданно отступает, и срывает для нее с ближайшей клумбы маленькое розовое соцветие. Трогательно протягивает:
— Мне просто захотелось! Засушите на память о неловком прохожем!
Она округляет глаза:
— Что вы, нельзя так делать.
— Я рискну, — он обаятельно улыбается, — а вы рискнете принять?
Происходящее напоминает ей сценку из какого-нибудь старого сентиментального фильма, иностранного, разумеется.
В наше время уже не встретишь молодого русского парня, готового срывать для случайной дамы цветы с клумбы, прямо посреди нашпигованного камерами уличного наблюдения движения.
И, совсем как в фильме, раздаётся свисток полицейского. Неудивительно. Ведь они стоят на пятачке самого центра этого крошечного городка.
Полицейский спешит к ним, чтобы предупредить или выписать штраф. Он вдруг вскрикивает по-детски простодушно, хватая ее за руку:
— Бежим?
Она хохочет от нелепости предложения, не делая ни шагу. Она действительно не боится всех полицейских мира, вместе взятых. Вглядывается в него повнимательнее.
Он не бежит тоже, успокаиваясь. Ах, до чего он не похож на тех ее изнеженных, вечно ждущих подарков молодых франтиков!
Она знает суть своей тяги к мальчишкам — она любит их за то, что они дают ей этот дух авантюризма, дают почувствовать себя точно такой же неопытной и юной рядом с ними!
Речь не только о сексе. Хотя, секс для нее все ещё очень важен. Пожалуй, даже куда важнее, чем в то далёкое время, когда ей было двадцать или тридцать лет.
— Ох, и опасный вы тип! — произносит она кокетливо как восемнадцатилетняя, напрочь забывая о том несчастном, уже порядком надоевшем ей спутнике, который остался томиться в ее номере в одиночестве.
— И ещё какой! — отвечает он ей в тон. Но смотрит серьезно, — а вы, конечно, избегаете таких как огня?
Когда полицейский подходит к ним, они оба, захваченные флиртом, уже едва замечают его. На лицах у обоих горит тонкий, едва заметный румянец.
Она легка и загадочна, он — весел и напорист. И она, наконец, позволяет себе увлечься. В который раз…
Игра без правил
Данил
Персонал заводит меня в недра пустынной белой виллы, занимающей приличный кусок пляжа, а затем испаряется так, словно его не было.
Такова политика или, точнее, концепт сервиса. Обслуживающий персонал должен быть незаметен.
На вилле такого уровня чувствуешь себя Робинзоном Крузо на необитаемом острове. С той разницей лишь, что все блага цивилизации под рукой.
Как и маленькая кнопка для вызова того, кто исполнит любой каприз. За твои немаленькие деньги, разумеется.
Это ли не райский отдых?
Катя встречает меня холодно, но в таком прозрачном пеньюаре, который не скрывает фактически ничего. Офигеваю от контраста, окидывая взглядом ее голое загорелое тело без единой волосинки, если не считать головы.
Хотя, ей ли привыкать обнажаться для публики в откровенных выступлениях и клипах? Правда, там она как минимум в трусах.
Катя разговаривает по телефону, едва кивнув на мое «привет» куда-то в сторону низкого и такого же белоснежного, как все здесь, диванчика.
Прямо рай посреди белых облаков и бирюзового океана.
Подумав, я кладу на стол пушистую охапку местных цветов, которые приволок сюда в честь дня ее рождения,
