Ознакомительная версия.
– А на что должно быть похоже? Ни на что не похоже, и очень хорошо. Вот это гранит, да? – Он коснулся пальцем серо-пестрых пятнышек, идущих по центру панно.
– Ага. А это смальта. – Полина показала на багрово-синие кусочки, с помощью которых пыталась изобразить бурю, сопутствовавшую сотворению преисподней. – Только, по-моему, ничего хорошего…
– Почему?
Он смотрел внимательно – то на нее, то на мозаику, – и говорить с ним было так же хорошо, как чувствовать его дыхание у себя на макушке. Полине ужасно хотелось, чтобы он опять взял ее за руку и поцеловал в ладонь. Но он был сейчас совсем не такой, как ночью… Ладно, ей с ним и так было хорошо.
– Потому что там должно быть движение, да еще такое, знаешь, мощное движение, просто вихрь и буря, – вздохнув, объяснила она. – А вот это у меня и не получается. Я разные цвета пробую, камни со смальтой чередую, но все равно выходит неподвижность. Например, видишь, что здесь написано. – Она взяла с подоконника книгу и открыла на странице, заложенной красным карандашом. – Вот здесь, слушай: «С хрустом, свистом взлетает красный песок над материковой грядой; жароцветами прорастает весной желтоглинистая земля с прослойкою золотой…» А потом там еще про восьмислойные огненно-белые небеса… У меня аж дыхание перехватывает! – Полина захлопнула книгу. – И как все это сделать? Вроде и цвета хорошо выписаны, бери да повторяй, но очень статично получается. Говорю же, движения никакого.
– Можно не только цветом попробовать, – сказал Георгий. – Цвет само собой, но движение, по-моему, здесь иначе должно передаваться. Линиями и, главное, светом. Я, когда первый раз камеру в руки взял, тоже движение, динамику передать никак не мог, – улыбнулся он. – Так что это для всех проблема, не переживай. Попробуй смальту не плоско класть, а под разными углами, тогда свет заиграет.
– Ну, и скажешь, я не дура? – ахнула Полина. – Так просто… Или, может, это не я дура, а ты гений? – поинтересовалась она.
– Вряд ли, – засмеялся Георгий. – Просто у меня все, что со светом связано, в голове все время сидит, как гвоздь, так что гениальности тут никакой не надо. А что там будет про богатырей? – спросил он.
– Вот этого я пока не знаю, – ответила Полина. – Они там, по-моему, какие-то гадостные, эти богатыри. Особенно богатырши. Все время богатырей подначивают с ними подраться, вроде как проверяют, подходят им эти мужики в качестве производителей или не подходят. В общем, они мне не очень нравятся, так что я пока даже и не представляю, как их изобразить. Ну-ка, – вдруг вспомнила она, – может, ты в качестве типажа подойдешь?
– В смысле гадостности? – снова засмеялся Георгий.
– В смысле выразительности. Я тут одно описание нашла, довольно яркое. – Полина снова открыла книгу в том месте, которое было заложено уже не красным, а зеленым карандашом, и прочитала: – «Огромен он, как утес, грозен лик у него, чутко вздрагивают нервы его под кожею золотой. Нос его продолговат, нрав у него крутой». Повернись-ка в профиль, я нос рассмотрю! – скомандовала она.
Георгий послушно повернулся. Профиль у него был – как на римской монете, которую Полина в пятом классе выменяла у соседа Витьки на бабушкину иностранную зажигалку.
– Так-так… – еле сдерживая смех, с задумчивым видом протянула она. – У тебя нрав крутой?
– Нет, – усмехнулся он. – А надо, чтобы крутой?
– И лик у тебя не грозен, – продолжала Полина, – и там еще дальше сказано, что у богатыря должны быть виски вдавлены. Видимо, это считается красиво… Нет, ты не подходишь! – заключила она и наконец рассмеялась.
– Ну и ладно. – Георгий тоже улыбнулся. – Найдешь еще типаж, не беспокойся. А почему, кстати, именно якутские истории?
– Не знаю, – пожала плечами Полина. – А что, ты все можешь объяснить, чего тебе хочется? Я вот не могу. Я в этой Якутии никогда не была, но она меня ужасно привлекает, даже больше, чем, например, Париж или еще какие-нибудь приятные места. В общем, попробую смальту класть под углом! – сказала она. – Жалко, сейчас она у меня почти что кончилась, а на новую денег пока нету.
– Полин, но у меня-то деньги как раз есть, – сказал Георгий. – Я же два года маклером работал, а это довольно прибыльная деятельность, у меня даже после того, как я квартиру эту купил, еще все-таки деньги остались. Уж на смальту-то наверняка хватит.
– Да ну тебя! – рассердилась Полина. – Какой выискался Рябушинский-спонсор! Я вчера с Глюком договорилась, она одного товарища знает, у которого по вечерам в офисе можно за компьютером сидеть. Так что я картинки к ужастикам порисую и на смальту в ноль секунд заработаю. А ты себе лучше бы одежду купил, а то на локте у тебя дыра, а зашивать, учти, некому, потому что я ничего такого не умею.
– Да есть у меня одежда, не голый же я ходил, – сказал Георгий. – Надо только в Чертаново съездить, привезти…
– Хочешь, я привезу? – предложила Полина.
– Что я, совсем уже? – поморщился он. – Сам съезжу. Все равно надо загранпаспорт там взять или военный билет. А то у меня же никаких документов нету, выйду на улицу, менты начнут цепляться.
– Ой! – наверное, по ассоциации с «выйду» вспомнила Полина. – Я же маме обещала, что сегодня к Еве съезжу! Это моя сестра, – объяснила она. – Ее опять в больницу положили, потому что ей через полтора месяца рожать. Тройню рожать будет, представляешь? – засмеялась она.
– Ого! – удивился Георгий. – Нет, не представляю. Даже странно как-то, что такое бывает.
– Да у нас вечно все так, как не бывает, – махнула рукой Полина. – У всех Гриневых. Юрка, например, нормальный врач, то есть, вернее, ненормальный, потому что сутками на работе, а если где землетрясение или какая «горячая точка», то он сразу туда, как будто ему там медом намазано. Ну вот, и вдруг он берет и женится на телезвезде, а у них ведь, у звезд, все в жизни совсем по-другому! Бывает так, по-твоему?
– Но есть же, – сказал Георгий.
– Вот именно, что не бывает, а есть, – кивнула Полина. – Ева вообще своего мужа в школе учила, и ему двадцать лет, а ей самой уже тридцать пять. Так, по-твоему, тоже бывает? А когда рожать собралась, то, пожалуйста, – тройню! И я даже не удивлюсь, если все трое к тому же окажутся девчонки.
– А почему этому надо удивляться? – удивился Георгий.
– Потому что это уж будет полная глупость, – объяснила она. – Столько мучиться, чтобы родить девчонок, это глупость, и больше ничего.
– Оригинальная теория, – засмеялся он.
– Ничего не оригинальная, а очень даже реальная, – фыркнула Полина. – Что они потом будут делать, девчонки эти? Мужчинам в рот смотреть и ждать, пока те на них обратят снисходительный взор? Ладно, это неинтересно, – поморщилась она. – Ты сегодня что собираешься делать?
Ознакомительная версия.
