Когда у нас родилась Энни, мы открыли на ее имя счет и стали копить деньги на ее образование. Теперь мы должны сделать то же самое для Кейт, но на это у нас еще есть время.
Счет на имя Томми мы открыли вообще очень давно, и теперь мы хотим дать тебе денег из капитала Энни, чтобы ты могла гарантированно поступить в колледж. Ты можешь учиться здесь или выбрать любое другое место.
Мэрибет была потрясена до глубины души, и, воспользовавшись ее молчанием, в разговор вступил Джон:
— Мы обсудили это с твоим отцом и решили, что сейчас ты вернешься домой, весной окончишь школу, а после этого отправишься туда, куда тебе вздумается. Если захочешь, можешь вернуться сюда и жить у нас.
Джон посмотрел на свою жену, и та согласно кивнула. Они уже договорились, что Мэрибет не будет говорить Кейт, что она ее мать.
Может быть, когда-нибудь, когда девочка вырастет и они сочтут, что ей нужно об этом знать, они ей скажут. Но в ближайшее время совсем не обязательно было сообщать ей правду, и Мэрибет совершенно не хотелось причинять боль ни им, ни ребенку.
— Итак, ты поступишь в колледж, Мэрибет. Остальное — дело твоего выбора. Я не думаю, что дома тебе будет легко, потому что твой отец — тяжелый человек, но мне кажется, что за это время он немного изменился. Он по-прежнему считает, что ты совершила ошибку. Я не уверена, что он способен забыть об этом, однако, по-моему, он будет рад, если ты вернешься домой. Может быть, тебе удастся прожить с родителями в мире в течение нескольких месяцев до твоего поступления в колледж.
— Мне сама мысль о доме ненавистна, — призналась им Мэрибет.
В комнату вошел Томми, сел рядом с ней и взял ее за руку. Ему тоже не хотелось, чтобы она покидала их, и он уже пообещал ей, что будет часто приезжать, несмотря на то, что расстояние между их городками было значительным.
Впрочем, оба они знали, что шесть месяцев — это не навсегда. Им просто казалось, что пройдет целая вечность — ведь в шестнадцать лет время кажется бесконечным.
— Мы не настаиваем на твоем возвращении к родителям, Мэрибет, — сказала ей Лиз, — но мне кажется, что сейчас тебе стоит пожить дома — ради твоей матери и для того, чтобы привести в порядок свои мысли.
А потом она сказала то, что обещала Джону не говорить:
— Но я не думаю, что тебе нужно там жить всегда; Они похоронят тебя заживо, если ты позволишь им это сделать.
Мэрибет слабо улыбнулась в ответ на ее замечание. Жить с ее родителями было все равно что тонуть в океане, не надеясь на чью-то помощь.
— Я знаю, что они попробуют это сделать.
Но теперь они уже не смогут мной распоряжаться по своему усмотрению. За что мне нужно благодарить вас.
Она обняла Лиз, все еще не в состоянии поверить в великодушие Уиттейкеров. Однако не стоило забывать, что и она для них много сделала.
Они сидели и тихо разговаривали, а потом Кейт проснулась и начала плакать. Мэрибет смотрела, как Лиз взяла девочку на руки, а потом дала Томми. Они передавали ее из рук в руки, как маленькую куклу, и в том, как они смотрели на нее, чувствовалась настоящая любовь.
Это было именно то, чего Мэрибет хотела для своего ребенка, именно то, что ей было нужно. Глядя на них, Мэрибет поняла, что у Кейт будет замечательная жизнь. Да, она приняла правильное решение.
Томми подержал малышку на руках, а затем протянул Мэрибет. Она поколебалась, но потом приняла ее.
Девочка, повинуясь инстинкту, потянулась к материнской груди, все еще полной молока, которого малышка ни разу не попробовала. От Кейт пахло душистым тальком и чем-то сладким.
Мэрибет, подавив в себе боль, снова про-. тянула свою дочь Томми, проводив ее печальным взглядом. Ей по-прежнему было тяжело находиться рядом с ней.
Она знала, что когда-нибудь, когда ее жизнь пойдет своим чередом, ей будет легче. Кейт вырастет и будет восприниматься ею как дочь Уиттейкеров, во всяком случае, Мэрибет очень хотелось в это верить.
— Я позвоню им вечером, — наконец сказала она, имея в виду своих родителей.
Мэрибет понимала, что настала пора возвращаться домой, по крайней мере на некоторое время. Ей нужно было привести в порядок свои отношения с родителями, а затем она будет свободна как ветер и начнет жить самостоятельной жизнью.
Но когда Мэрибет позвонила им, ей показалось, что ничего не изменилось. Отец был все так же груб и суров, поинтересовавшись, «избавилась ли она от него» и «провернула ли дельце».
— У меня родился ребенок, папа, — холодно произнесла она. — Девочка.
— Мне это неинтересно. Ты отдала его? — резко спросил он.
Мэрибет почувствовала, как догорают последние угольки ее любви к нему.
— Ее удочерили мои друзья, — сказала она дрожащим голосом, чувствуя себя невероятно несчастной и с силой сжимая руку Томми.
Теперь у нее не было от него никаких тайн, и его поддержка была нужна ей больше, чем когда-либо.
— Я приеду через несколько дней.
При этих словах она снова сжала руку Томми, не в состоянии поверить, что скоро ей придется оставить их гостеприимную семью.
Это было слишком больно. И ей вдруг показалось, что она не должна возвращаться к родителям.
Ей пришлось напомнить себе, что это ненадолго.
Но потом ее отец сказал нечто, удивившее ее.
— Мы с мамой сами приедем за тобой, — сердито проворчал он, и Мэрибет остолбенела.
Что это он вдруг проявляет такую заботу о ней? Она не знала, что это постарались Уиттейкеры, убедив ее родителей в том, что Мэрибет не стоит ехать одной в автобусе после того, как она еще не совсем оправилась от родов.
И в первый раз мама заступилась за нее и упросила отца поехать за Мэрибет самому.
— Это будет в следующие выходные, если тебя это устраивает.
— А Ноэль тоже приедет? — с надеждой спросила Мэрибет.
— Посмотрим, — уклончиво ответил отец.
— Могу я поговорить с мамой?
Он больше ничего не сказал и молча передал трубку жене.
Услышав голос дочери, Маргарет расплакалась. Ей хотелось узнать, все ли у нее в порядке, как прошли роды, как выглядит девочка и похожа ли она на Мэрибет.
— Она очень красивая, мама, — ответила Мэрибет, и слезы покатились по ее щекам.
Томми осторожно вытирал их. — Она такая хорошенькая!
Женщины поплакали, а потом трубку выхватила Ноэль, и по ее голосу Мэрибет поняла, как соскучилась по ней младшая сестра. Их разговор показался бы стороннему слушателю бессвязным обменом возгласами, восклицаниями и обрывками отдельных фраз.
Ноэль перешла в средние классы и не могла дождаться возвращения Мэрибет. Она поразилась тому, что старшая сестра будет учиться в выпускном классе, когда вернется домой.
— Ладно, веди себя хорошо. Я скоро приеду, — сказала Мэрибет сквозь слезы, радуясь, что ей удалось поговорить с сестрой;
