– Серена. – Эмма провела рукой по растрепанным волосам. – Проводила Спенсера?
Серена заморгала, и на мгновение на ее лице возникло… виноватое выражение.
– Что?
– Ты отвезла его в аэропорт?
– О! Верно… – Ее лицо озарила улыбка. – Да. Ему понравилась… поездка.
– Хорошо. – Она выглядела и говорила как прежняя Серена – красивая и острая на язык, – но все же что-то было не так. Эмма сняла с глаз Серены очки и чуть не попятилась назад, ошеломленная выражением ее глаз. – Что случилось?
Серена покачала головой и отвернулась.
– Если это не деловой визит, я возвращаюсь в постель.
– Ладно, хватит пугать. – Серена вновь повернулась к Эмме, и та вопросительно вскинула бровь. – Он позвал меня в Нью-Йорк. Он, конечно, сумасшедший, но я просто хочу, чтобы ты знала: я… обдумываю это предложение.
– Спенс?
– Нет, почтальон. Да, Спенс! Проснись уже наконец.
– Спенс позвал тебя в Нью-Йорк.
– Да. – Серена сунула Эмме в руки сумку. – Лучшие круассаны в этой части Калифорнии.
– Это взятка?
– Да. Она самая.
– А если я скажу, что ничего не имею против вас со Спенсом и никогда не имела, я могу оставить себе круассаны?
На лице Серены отразилось облегчение.
– Значит, по рукам? Я стану стервозной особой, ты останешься занозой в заднице, и все будет по-прежнему?
Эмме вовсе не хотелось размышлять над тем, как ее только что назвали, поэтому она откусила от круассана и едва не вознеслась на небеса.
– Как бы там ни было, все останется по-прежнему.
Когда Серена ушла, Эмму обхватила пара сильных рук и прижала к теплой груди.
Эмма развернулась и посмотрела на Стоуна.
– Я рад, – тихо произнес он, и от его хрипловатого спросонья голоса в самых чувствительных местах Эммы закололо.
– Чему?
– Тому, что ты не против их со Спенсером отношений.
Эмма просто наслаждалась теплом тела Стоуна и вдыхала запах его кожи. Могла ли она просыпаться вот так каждое утро и не уставать от этого?
– Наш последний день, – прошептал Стоун, обнимая Эмму. – Верно?
– Да.
Она уезжает завтра, несмотря ни на что. Эмма ждала, что Стоун скажет что-нибудь или попытается ее отговорить, но вместо этого он втащил ее внутрь, захлопнул дверь, а потом прижал к ней Эмму, подняв ее руки высоко над головой, и принялся целовать. Господи, эти губы. Эти горячие, требовательные поцелуи…
– Люблю, когда ты так мурлычешь, – пробормотал Стоун, не прерывая поцелуя. – Я не смог сдержаться, когда ты издала этот звук вчера ночью. Ты знала об этом?
Эмма улыбнулась и легонько потерлась о его тугую плоть.
– Вернемся в постель?
– Зачем идти так далеко.
– Значит, нет?
– Нет.
– Тогда останемся здесь? – еле слышно спросила Эмма.
– Да. О да.
С губ Стоуна сорвался тихий стон, когда Эмма вновь о него потерлась. Схватив ее за бедра, Стоун обернулся через плечо и заметил небольшой столик, на который Эмма бросала ключи и сумочку. Развернувшись, он посадил ее на столик, а потом просунул руки под ее кофту и сжал ладонями груди.
– Стоун. – Возбуждение охватило Эмму неожиданно быстро. – Не думаю, что он выдержит.
– Выдержит. – Стоун быстро и ловко освободил Эмму от наспех надетого костюма.
Эмму веселила поспешность Стоуна и заводила тоже. И уже в следующее мгновение одежда валялась на полу, ноги Эммы обвивали талию Стоуна, а веселость улетучилась, сменившись чувственным голодом. Пальцы Стоуна коснулись лона Эммы, и он глухо застонал, почувствовав ее готовность.
– Держись за меня. Да, вот так…
Стоун вонзился в нее и застонал.
– О господи, да!
Эмма судорожно сглотнула от внезапно охвативших ее эмоций. Все ее беспокойство, суета и необходимость постоянно находиться в движении внезапно свелись к тому, что ей действительно было нужно.
А нужен ей был…
Он.
Эмма провела утро, сидя с отцом на берегу реки. Перед визитом нового владельца клинику закрыли на неделю, чтобы провести там кое-какие работы.
Эмме очень хотелось бы посмотреть на новшества, но она уезжала домой.
Домой.
Именно этого она так хотела на протяжении последних нескольких месяцев, но теперь ее дом обрел новую дислокацию.
Он обосновался в здании, которое она только что продала. Эмма посмотрела на отца, вместе с которым направлялась прочь от озера. Он поймал на себе взгляд дочери и ободряюще потрепал ее по руке.
Сердце Эммы сжалось.
– Сюда, – произнес доктор Синклер, заводя дочь в «Лакомства Вишфула». – Нам просто необходимы сладости, – обратился он к Серене. – Печенье, пирожные, пироги… все, что у вас есть.
Серена вынесла целый поднос восхитительных шоколадных кексов, за которые Эмма готова была убить, и с грохотом поставила на стол.
– Забирайте все.
Эмма сдвинула брови.
– Что-то не так?
– Я переутомлена, и мне просто необходим чертов отпуск.
– Мне жаль, что вы так устаете, – мягко произнес док Синклер. – Но если вам это поможет, скажу, что вы печете самые восхитительные кексы на свете.
– Спасибо. – Серена облокотилась о прилавок и подперла кулаком щеку. – Слышала, вы продали клинику. Как думаете, ваших покупателей заинтересует мой магазин?
– Ты продаешь магазин? – удивленно спросила Эмма.
– Подумываю об этом.
Это было так непохоже на Серену, что Эмма протянула руку и сжала пальцами ее запястье, чтобы проверить пульс.
– Перестань. Я не больна. Просто устала.
– Может, тебе стоит поехать в горы? Я слышала, в это время года в Мексике чудесно.
– Да, ты права в том, что отсюда нужно убираться. Но я подумываю насчет Нью-Йорка.
Эмма ошеломленно заморгала и отложила кекс.
– Насчет Нью-Йорка? Моего Нью-Йорка?
– Твоего и Спенсера, – замолчав, Серена посмотрела на дока, а потом на Эмму. – Он оставил мне это. – Она достала из кармана конверт, на котором крупными буквами было написано: «Не открывай, пока не будешь готова».
Эмма узнала почерк Спенсера.
– В тот день я так и не довезла его до аэропорта, – призналась Серена.
– Что?
– Да. Он остался у меня на ночь и мы развлекались вплоть до вчерашнего дня. Прошу прощения, док, – обратилась она к доктору Синклеру.
Тот покачал головой.
– Не стоит извиняться.
Серена наблюдала за тем, как Эмма открыла конверт и заглянула внутрь.
– Билет до Нью-Йорка. Ничего себе. Похоже, ты ему действительно понравилась.
– Он в один конец, – заметил доктор Синклер, оглянувшись через плечо. – Должно быть, вы подарили ему незабываемую ночь.
Серена мечтательно улыбнулась.
– Так и есть.
– Ты собираешься уехать?
– Неужели это так странно? Что я поселюсь в Нью-Йорке и составлю конкуренцию местным пекарям со своими лучшими в мире десертами?
