Она не подойдет. Не часто с ней случаются истерики. Она не привыкла давать волю своим чувствам, ведь мать-одиночка не может позволить себе такую роскошь. Но сейчас она выплачется и не хочет, чтобы ее прервали.
Но звонки были так настойчивы, что пришлось подойти. Она взглянула на высветившийся номер — «Беллами Г.». Что делать? Если взять трубку, он услышит, что она плачет, начнутся расспросы или, хуже того, он поймет, что является причиной. А если не отвечать, решит, что она злится на него, не хочет разговаривать, и может вернуться. Этого допустить нельзя. Один взгляд на ее лицо, и все будет ясно. На девятом вызове она ответила:
— Слушаю.
— Нина, это Грег.
Она проглотила слезы, пытаясь говорить как ни в чем не бывало.
— Ты что-то забыл?
— Я забыл главное правило — никогда не являться к женщине неожиданно.
— Но мы с тобой не встречаемся.
— Знаю. И мне жаль.
— Грег…
— Я поэтому и звоню. Я хотел спросить, не хочешь ли ты встречаться со мной?
— Что?
— Ну, встречаться. Как положено. Я тебя официально приглашу на наше первое свидание. Оно будет особенным, не наспех, а как и положено первому свиданию — со всеми романтическими атрибутами. А если будем вместе и потом и наши внуки спросят, как прошло наше первое главное свидание, мы сможем сказать, что это не было просто сексом на мокрой от пота софе, хотя не подумай, что я против, меня это даже возбуждает, но я хотел сказать совсем другое…
Его попытка обратить все в шутку вызвала у нее новый поток слез. Она поспешно сказала:
— Спасибо за предложение. Но я не собираюсь его принимать.
— Я ждал другого ответа.
— Но у меня для тебя только этот. — Ее била дрожь, она боялась разреветься прямо в трубку и, сдерживаясь из последних сил, ходила по комнате. Искушение было так велико. Пожелать несбыточного и потом остаться одной… Нет.
Он еще что-то говорил, но она уже не слушала.
— Пока, Грег. — И повесила трубку.
Надо успокоиться. Даже хорошо, что наконец они объяснились, все шло к этому. Все кончено, и она должна быть ему благодарна. Но никакой благодарности почему-то не чувствовала. Она была опустошена и еще более одинока, чем когда-либо в своей жизни. Может быть, совершила ошибку? Сама решительно отвергла того, о ком мечтала? «Взгляни в лицо правде». Все кончено, и это хорошо, она выдержит, даже если придется оставить работу в гостинице. В любом случае теперь невозможно будет с ним работать. И снова хлынули слезы. Она ненавидела свою слабость, неспособность контролировать себя, но долго сдерживаемые чувства пересиливали.
Услышав тяжелые шаги по лестнице, она застыла. Было слишком поздно что-либо предпринимать, он не стал стучать, просто распахнул дверь и вошел. Она стояла и смотрела, как он входит в комнату. Прямо как Ретт Батлер. Почему-то она вспомнила фильм «Унесенные ветром» и его решительного и самонадеянного героя. Она стояла перед ним босая, в длинной огромной футболке городской бейсбольной команды, с залитым слезами лицом. И нашла в себе силы сказать:
— Ты говорил что-то о неожиданных визитах… Кажется, хвастал, что взял за правило их не наносить.
— Я соврал. — С этими словами он так отчаянно и стремительно сжал ее в объятиях, как будто в последний момент спасал от падения с утеса в пропасть.
Подхватив на руки, он внес ее в комнату, положил на софу и стал целовать долгими жадными поцелуями, которые сами по себе уже можно было назвать сексом, потому что она растворилась в них и забыла обо всем на свете, а когда вынырнула на поверхность за глотком воздуха, голова закружилась от слабости. Странно, но ей почему-то нравилось быть такой безвольной, потерявшей способность к сопротивлению и абсолютно беспомощной.
— Не думала, что все произойдет таким образом.
— Правда? Ну, расскажи, как ты это себе представляла.
Она отодвинулась:
— Не собираюсь этого делать.
— Ну, я прошу. Это давно назревало.
Она отвернулась, надеясь, что он не заметит, что она плакала.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты знаешь. Думаешь, я не помню наши случайные прикосновения, и как мы каждый раз отшатывались, как будто обжегшись, но делали вид, что не замечаем и не происходит ничего особенного. Бессмысленно теперь отрицать. Знаешь, ты удивишься, но я помню все наши встречи. Ту первую, как ты мне улыбнулась, помню, что я чувствовал, когда увидел тебя поздно вечером с тем кадетом Вест-Пойнта и понял, что он сделал. Потом помню тебя с маленькой дочкой. Если я никогда не говорил об этом, не значит, что я ничего не помнил. Какой смысл было об этом говорить, ведь у нас были разные судьбы, у каждого своя жизнь. Я женился, у меня была семья, двое детей. У тебя была Сонет, твоя семья и работа. И разве я мог признаться, что ты много значишь для меня?
Нина с изумлением смотрела на него, она не могла поверить, что это говорит Грег Беллами. А она всегда думала, что он не замечает ее и не помнит о тех нескольких встречах.
— Но сейчас все изменилось, — он снова привлек ее к себе, — и я не собираюсь притворяться. Я говорю тебе прямо: ты много для меня значишь и значила всегда. — Он наклонился и, поскольку руки были заняты, зубами стащил с ее плеча футболку и стал целовать обнаженную кожу, потом, обнимая Нину одной рукой, вторую опустил вниз и начал расстегивать верхнюю пуговицу на ее шортах. И она услышала удивленный сдавленный возглас.
— Что? — прошептала она около его губ.
— На тебе нет трусов.
Она покраснела.
— Я… не успела… То есть это получилось случайно и совсем не в моих привычках…
— А жаль. Обещай, что всегда будешь так одеваться, очень прошу. — И снова поцеловал, на этот раз более требовательным и очень продолжительным поцелуем.
Мужчины почему-то реагируют на такие вещи странным образом. Вероятно, их возбуждает упразднение нижнего белья.
— А что тебя возбуждает, Нина Романо? Скажи, что тебе нравится?
Он очень медленно стал расстегивать молнию на шортах, глядя ей в глаза. Она, к счастью, просто не могла говорить, потому что ее рот снова был зажат поцелуем, а если бы и обрела дар речи, то не знала, что ответить. Ей было внове чувство сладкого желания и подчинения.
— Я передумал. — Тут вторая рука скользнула под ее футболку. — Не говори ничего. — Он снова прижал ее спиной к подушкам. — Я лучше сам попытаюсь это выяснить.
Проснувшись на рассвете и держа Нину в объятиях, он чуть не произнес громко самому себе: ну что я тебе говорил? Он знал всегда, что секс с Ниной будет потрясающим. Фантазии на этот счет давно одолевали Грега, но действительность превзошла самые смелые мечты. Он не ожидал, что на ней не будет нижнего белья, а о таком любой мужчина может только мечтать. Неужели они смогли так долго продержаться? И потеряли столько времени зря.
