Совсем неплохая идея… Остается молиться и надеяться, что Хлоя никогда не узнает о его первоначальных намерениях…
Хлоя пошевелилась, нахмурилась и что-то пробормотала во сне.
— Что с тобой, Худышка? — шепотом спросил он. Но она крепко спала, и Томас уже начал дремать, воображая себе маленькую девочку. Его дочурку, с личика которой на него глядят глаза Хлои. И вдруг Хлоя дернулась и закричала.
— Тише, тише, — прошептал Томас, прижимая ее к себе, не обращая внимания на боль в боку. — Все хорошо.
— Я должна быть уверена, что ты… — всхлипнула она, прильнув к нему, — что ты не уничтожишь Хизер Глен. — Томас оцепенел. — Не позволю, Томас… не позволю.
— Ты?.. Хлоя…
Молчание… Она обмякла, дыхание стало мерным и ровным. Теперь ему казалось, что Хлоя в его объятиях стала невыносимо тяжелой.
Оказывается, у его пленительной возлюбленной есть свои тайны! Томас почувствовал, как кровь застучала у него в висках. Значит, она все знает и полна решимости не дать ему выполнить задуманное?
Она готова спать с ним, лишь бы добиться своего!
Жаль только, что он понятия не имеет, чего хочет добиться Хлоя! И вдвойне жаль, что она решила выжить Томаса из города погромами, поджогами, анонимками с угрозами. Ну нет, его не запугаешь! Не выйдет! Даже женщина, которую он любит больше жизни, тут бессильна.
Хлоя нашла Томаса в кабинете. Он стоял у окна, глядя в темную ночь. Она немедленно подбежала к нему и при виде его окаменевшего лица осеклась.
— Сильно болит? — спросила она наконец, терзаясь его бедами. При воспоминании о том, чем они занимались в ванной, она залилась краской.
Томас молчал, и Хлоя не на шутку встревожилась. Она старалась быть осторожной, но ведь стоит Томасу прикоснуться к ней, как она теряет голову. Неужели, сама того не подозревая, она сделала ему больно?
Томас повернул голову и задумчиво посмотрел на Хлою. Взгляд его скользнул вниз, к подолу темно-синего халата, из-под которого выглядывали босые ноги.
— Не слышал, как ты вошла, — буркнул он.
— Я проснулась и увидела, что лежу одна…
Почему он молчит? Почему смотрит на нее так, будто не доверяет, совсем как в начале… до того, как они стали близки?
— Не мог заснуть, — бесстрастно пояснил он, и от ледяного голоса по телу Хлои пробежал озноб.
— Здесь дует, — глухо заметила она. На нем были только спортивные брюки, настолько туго облегающие ноги, что Хлоя поспешно отвела глаза.
Томас продолжал смотреть на нее с таким видом, слоимо знал, как действует на нее его тело… и презирал за это. Еще одна из бесконечной череды женщин…
— Ты… с тобой все в порядке?
— А это имеет значение?
И он еще спрашивает!
— Конечно. Томас, что случилось?
Томас нетерпеливо вздохнул.
— Почему ты вернулась сегодня, Хлоя?
— Ну… я…
Потому что хотела его. Но разве можно признаться в этом, когда он смотрит на нее, как на врага?
— Потому что ты просил.
— Вернее, потребовал, — поправил Томас. — Но ты могла отказаться. И тебя никто не принуждал.
— Нет.
Она осмелилась сделать шаг вперед и всеми фибрами души ощутила исходивший от него холод. А ведь еще совсем недавно он пылал страстью.
— Томас, пожалуйста, объясни, что произошло.
Он отвернулся и, снова уставясь в темноту, даже не потрудился ответить. Страх стиснул Хлою ледяными щупальцами. Что, если Конрад сказал правду и Томас действительно намерен разорить город? Это означает, что он попросту забавляется с ней, выжидая, пока настанет время уничтожить городок и всех, кого она знает и любит с детства. Судя по всему, он решил действовать. Значит, сделав свое черное дело, он исчезнет?
— Ты так и не ответила на вопрос, — спокойно повторил Томас. — Почему ты оказалась здесь сегодня?
Теперь ее единственное спасение — честность.
— Хотела быть с тобой.
— В самом деле?
Что ж, если придется, она вступит в этот поединок характеров. Сумеет стать жестокой, отчужденной и неумолимой.
— А по какой же еще причине, как ты считаешь?
— Ты была рада видеть меня, когда я вернулся в Хизер Глен? — не обращая внимания на ее вопрос, продолжал Томас.
— Разумеется. И ты сам это знаешь.
Даже сейчас Хлоя казалась такой неотразимо привлекательной, такой безыскусно соблазнительной, что, даже поняв, что она пыталась использовать его в своих целях, Томас по-прежнему желал ее. И пусть халат закрывает это точеное тело до самых кончиков пальцев, Томас все еще ощущает его, как и вкус розовых пухлых губок. Это какое-то наваждение!
— А позже?
— Позже?
— Не притворяйся дурочкой, Хлоя, — резко бросил Томас. — Тебе это не идет.
— Я и не думала притворяться. — Но на этот раз ее голос был далеко не таким ровным и спокойным. — Просто не имею понятия, о чем ты толкуешь.
— Прекрасно. Позволь мне объяснить.
Повернувшись к ней, Томас пытался не показать тоски и отчаяния, завладевших им.
— Ты постоянно твердила, что безумно рада нашей встрече. Ну а как теперь, когда обнаружила, кто я и что я здесь делаю? Неужели все еще вне себя от восторга?
Хлоя побледнела.
— О чем ты?
Она явно смутилась. Но Томас отчего-то совсем не почувствовал удовлетворения, хотя его опасения подтвердились.
— Я просто хотел уточнить, чего ждать от тебя. Ты готовишься поджечь мой самый большой склад? Или снова собираешься подвесить взрывное устройство к ручке двери?
— О Господи…
Хлоя побледнела еще сильнее. Лицо ее приобрело какой-то сероватый оттенок, черты заострились. Но он не позволит себе размякнуть из-за жалости к ней!
— Говоря по правде, — резко бросил Томас, — разгром кухни в «Домашней выпечке» — поистине гениальный ход. Мне и в голову не пришлось бы, что ты способна покуситься на свое любимое кафе.
— Почему же ты решил бросить мне обвинение именно сейчас? — осведомилась Хлоя так неестественно спокойно и тихо, что Томасу пришлось нагнуться, чтобы лучше расслышать ее. При этом он, конечно, совершенно позабыл о поврежденных ребрах, и новый приступ боли еще сильнее взбесил его.
— Потому что, Хлоя, ты, как выяснилось, говоришь во сне.
— И ты… — Опять язык отказывается повиноваться, а челюсти словно свело судорогой. — И ты, — с трудом выговорила Хлоя, — обвиняешь меня во всех этих преступлениях? Считаешь, что я пыталась разделаться с тобой?
— Твоей сообразительности можно позавидовать.
Хлоя неожиданно сорвалась с места и вылетела в холл. Томас не успел опомниться, как входная дверь со стуком захлопнулась. Она исчезла в снежной метельной ночи, ушла босиком, в одном халате!
