— Твоей сообразительности можно позавидовать.
Хлоя неожиданно сорвалась с места и вылетела в холл. Томас не успел опомниться, как входная дверь со стуком захлопнулась. Она исчезла в снежной метельной ночи, ушла босиком, в одном халате!
— Иисусе, — пробормотал Томас, бросившись следом.
У него хватило ума сорвать с вешалки две куртки и сунуть ноги в ботинки, валявшиеся у двери. Морщась от боли, Томас натянул куртку и выскочил на улицу.
— Хлоя! — завопил он, пытаясь разглядеть что-то в темноте. Оглушительно взревел мотор ее машины.
— Будь все проклято! — Томас буквально скатился по ступенькам веранды к тому месту, где стоял «ягуар». Он чертыхнулся, вспомнив, что ключи от машины остались в доме.
Шум машины Хлои уже исчез вдалеке, а Томас все еще стоял, оцепенело глядя в темноту. Ну нет, Хлое это так с рук не сойдет! Он хочет знать, каким образом ей удалось совершить все эти преступления. И еще он хочет видеть лицо Хлои, когда наконец-то выбьет из нее правду.
Как она посмела сбежать?! Проклиная все на свете, Томас метнулся в дом за ключами. Гнев притупил физическую боль, но раны в душе ныли все сильнее…
Ему так и не удалось догнать Хлою. Куда она отправилась? Домой? При других обстоятельствах, возможно, и нет, но сейчас на ней был лишь его халат. Так что сначала — к ней.
А если она едет к Конраду? В таком случае он прикончит их обоих.
К счастью, обвинение в заранее спланированном убийстве ему не грозило — машина Хлои стояла перед ее домом. Томас осторожно, боясь поскользнуться, прошел по дорожке и, перескакивая через две ступеньки, поднялся наверх.
— Немедленно впусти меня, — потребовал он, колотя в запертую дверь. Тишина… — Клянусь, что выломаю эту дверь, — прогремел Томас.
Тут, к его полному изумлению, он услышал, как в замке повернулся ключ. Дверь открылась. На пороге стояла Хлоя.
— Решил немедленно предъявить обвинения и потащить меня в суд? — невозмутимо поинтересовалась она. На ней все еще был его халат, из-под которого выглядывали посиневшие от холода ноги.
Томас, оттолкнув ее плечом, устремился к камину.
— Да здесь холоднее, чем на улице!
— Ради всего святого, кто тебя задерживает? Отправляйся на улицу и оставь меня в покое, — предложила Хлоя. Но на этот раз голос ее чуть дрогнул, и с Томасом начало твориться что-то непонятное. Он хотел предаться гневу, но почувствовал огромное желание сжать ее в объятиях.
Томас молча развел огонь, и через несколько минут в комнате стало чуть теплее. С трудом поднявшись, он вдруг схватил Хлою за руку.
— Где твои шлепанцы?
Хлоя взглянула на Томаса так, словно он потерял рассудок. Он ненавидит ее и все-таки боится, что она простудится?!
— Черт побери! Да прекрати же глазеть на меня и объясни, где твои шлепанцы!
Хлоя молча отвернулась и исчезла в спальне. Пять секунд — пообещал он себе. Пять секунд, прежде чем он ворвется туда и…
— Я не смогла найти туфли и надела носки. — Хлоя подобралась к камину и протянула руки к огню. — Надеюсь, тебе достаточно и этого, — продолжала она, не глядя на него, и Томас понял, что ей абсолютно все равно, что он станет делать и говорить.
Когда она передернула плечами и почти прижалась к каминной решетке, Томас стиснул зубы так сильно, что сам удивился, почему они не сломались. Хоть бы она скорее согрелась! Мысль о том, что Хлоя замерзла, убивала его.
— Я задал тебе вопрос. Ты убежала, так на него и не ответив. Ну, я жду.
— Понятно.
Ни отговорок, ни истерик, ни опровержений. Ничего! Она просто уставилась на огонь, словно видела там нечто жизненно важное.
— Собираешься поведать, каким образом ты надеялась уйти от ответа за содеянное?
Молчание. Хлоя даже не шевельнулась. Ничем не дала понять, что слышит.
Она всему виной! Она пыталась убить его.
К горлу Томаса подступила тошнота и такая ярость, что он испугался.
— Думаю, тебе лучше уйти, — наконец сказала Хлоя не оборачиваясь. — Я больше не желаю тебя видеть.
— Печально, но ничего не выйдет, — процедил сквозь зубы Томас. — Ты пыталась расправиться со мной, и я имею право знать почему.
— Ты ни на что не имеешь права.
Томас не помнил случая, когда на него накатывало такое бешенство. Ему хотелось разгромить комнату, побить стекла или, подобно отцу, измочалить кого-нибудь до полусмерти. Но кто лучше подходит дли этого, как не женщина, показавшая Томасу, что у него и в самом деле есть сердце, чтобы потом поглумиться над ним и разорвать это самое сердце на кровоточащие клочки?
И что всего хуже, он был готов зацеловать ее до бесчувствия, пока она не зарыдает и не примется молить о прощении, пока не признается, что все-таки любит его. А он, как последний кретин, ей поверит.
Хлоя молчала и не пыталась оправдываться. Она лишь слегка повернула голову и смотрела на него огромными грустными глазами. Утопая в чересчур длинном халате, она казалась маленькой заблудившейся сказочной принцессой.
— Решила, что я ни о чем не догадаюсь? — хриплым голосом спросил он.
— Этот вопрос я как раз собиралась задать тебе, — ответила она по-прежнему невозмутимо, но с таким достоинством и гордостью, что Томас зажмурился.
— Я ничего плохого не сделал, — вскинулся он, пытаясь убедить себя, что говорит правду. Он и в самом деле никому не причинил зла, разве не так?
— В самом деле? — Хлоя потуже стянула пояс халата. В глазах промелькнуло что-то, чему Томас не мог найти названия. — Разве ты не лгал мне снова и снова?
— Я никогда не лгал. Никогда!
— Ах, избавь меня от уверений! — Презрительно фыркнув, Хлоя плюхнулась на прикаминный коврик, словно ноги отказывались ее держать, и с мрачным видом уставилась на огонь. — Сколько раз я спрашивала, почему ты приехал, что ты делаешь в городе? — с грустной улыбкой проговорила она. — И сколько раз, Томас, ты умудрялся уклониться от ответа? А я охотно позволяла тебе дурачить себя, — добавила Хлоя с таким отвращением, что Томас невольно поежился.
— Да, я владелец «Маунтин Могидж». — Хлоя подняла брови, бросив на него насмешливый взгляд. — И «Сьерра риверз» создал я, — признался Томас. — И что? В чем мое преступление?
— Ты сам прекрасно понимаешь, — сокрушенно вздохнула Хлоя. — У тебя не раз была возможность во всем признаться. Теперь ты все обернул против меня, хотя единственное, чего я добивалась, — искренности. Будь ты честен со мной, мы никогда не зашли бы так далеко. Скажи, почему ты сразу не объяснил, что задумал? — настаивала Хлоя.
Но в своем нынешнем состоянии Томас забыл об осторожности и чувствовал себя достаточно оскорбленным, чтобы перейти в наступление.
