— Да, насчет головы — это действительно настоящее чудо! И сотворил его простой человек по имени… Как его зовут?
— Аркадий! — гордо доложила Лёка. — Тебе нравится?
— Мне нравится твое настроение, — усмехнулась Вика. — И вообще ты вся целиком, хотя иногда мне хочется в тебе кое-что изменить. Но поскольку сама грешна, не мое это дело — исправлять других.
— А что бы тебе хотелось изменить во мне? — живо заинтересовалась Лёка. — Ты раньше ничего подобного не говорила…
— Ну, прежде всего репертуар, — отозвалась Вика. — Только тебя в этом не убедить… Дойти до понимания можно лишь непростым путем личного опыта и страданий.
Лёка сразу рассердилась и заугрюмела.
— А мой репертуар всем нравится…
— Всем — это дурным ветреным девчонкам, прожившим на свете шестнадцать лет? Они не критерий.
— Но именно они ходят на концерты! — крикнула Лёка. — Витка, смотри, мы снова поругаемся! Зачем ты затеяла этот ненужный, абсолютно никчемушный разговор? Один тип уже возникал недавно на эту тему… В моей жизни уже ничего не поменять!
— Как это? — удивилась Вика. — Ты сама себе противоречишь! Ты ведь выходишь замуж, значит, сильно меняешь свою жизнь!
— Ладно, твоя взяла, — буркнула Лёка. — В смысле логики, а не в смысле репертуара! А знаешь, ты в общем-то права. По-моему, моя жизнь проходит очень нелепо… В этих сражениях за первые места, за славу, за зрительские симпатии и аплодисменты… Я борюсь за то, чего просто не стоит завоевывать. Это бессмыслица… Ладно, пока! Пожелай мне удачи в Англии и Германии! А потом — как получится! Пожуем — увидим! Санька пишет?
— Успехов тебе! — отозвалась подруга.
Гастроли прошли с успехом, как всегда. Но уставшая, измочаленная мыслями и воспоминаниями Лёка прилетела в Москву в мрачном расположении духа. И тотчас позвонила Аркадию.
Если очень долго мечтать, мечта сбудется. Ей просто надоест собственное неизменяемое положение.
— Привет! Я тут лежу в ванне, отмокаю после самолета… Шампунчик привезла — полный кайф! И заодно размышляю: а как же тебя звали в детстве? Сокращенно? Арка или Кадя?
— Просто Аркаша, — отозвался обрадованный Аркадий.
— Ну, это не так уж просто, — протянула Лёка. — А главное, уж очень банально. Надо придумать что-нибудь посимпатичнее… Я подумаю над этим. Ты как? Образумил сестру?
— Да! — весело отозвался Аркадий. — Точнее, она сама образумилась.
— Отлично! — одобрила Лёка. — Тогда бери такси и дуй ко мне! Можешь за мой счет!
— Я пока еще достаточно зарабатываю! — обиделся Аркадий.
— Ну да, конечно, ты ведь у нас гордый, — пробормотала Лёка. — Жду!
Аркадий тотчас поцеловал Вовку, сразу погрустневшего — мальчику не хотелось надолго расставаться с дядькой. Но Татьяна явно одумалась, и сейчас Аркадий не боялся оставить на нее ее же собственного ребенка.
— Мы все равно будем с тобой часто видеться! — пообещал племяннику Аркадий.
— И с тетей Лелей тоже? — спросил Вовка.
— Ну конечно, обязательно! Таня, я уезжаю! — крикнул сестре Аркадий.
Она выглянула из кухни:
— Когда вернешься?
— Я буду часто заезжать и звонить, — обтекаемо ответил Аркадий. — Так что не пропаду, не бойся! И деньги буду привозить. С твоей библиотечной зарплатой и одной-то не прожить, не то что с ребенком.
Вовка повис у него на шее. Аркадий совсем растрогался и раскис. Хоть все бросай и оставайся дома…
— Вот тебе номера моего мобильника и тети Лели, — пробормотал он. — А вот номер ее домашнего телефона.
— Купи мне тоже мобильник, — попросил Вовка. — Мне тогда будет удобнее тебе звонить прямо из детского сада и со двора!
— Вот еще, глупости! — тотчас вмешалась Татьяна. — Тебе еще рано ходить с сотовым! Сначала подрасти!
— Куплю и привезу! — шепнул племяннику Аркадий. — Не грусти и не скучай!
— А как бы мне договориться с мамой? — не отставал племянник. — Я хочу повесить на стенку снимки гоночных машин «Формула-1», а она — фото Леонардо ди Каприо.
— Предлагаю такой компромисс: повесьте на стенку коллаж — автомобиль «Формула-1», а за рулем на месте гонщика — Лео ди Каприо! — весело нашелся Аркадий.
— Слушай, а эта твоя певичка, она и вправду такая красивая? — с любопытством поинтересовалась Таня.
Она слишком долго была отлучена от телевизора.
— Леля? — Аркадий ненадолго задумался. — Представь нечто вроде современной Венеры, только роскошно одетую…
— Ты заврался! — фыркнула сестра. — Как известно, Венера никогда ни во что не одевалась. Даже в роскошные наряды. Поскольку сама роскошная… Зачем ей все это тряпками прикрывать? И потом, она без рук, знаток искусства!
— Ты сама скоро увидишь Лелю! — крикнул Аркадий и выскочил на лестницу.
У подъезда он сразу поймал машину. Ехать к Лёке от дома Аркадия было далеко, но время промелькнуло незаметно, даже несмотря на пробки и светофоры.
Консьержка, явно предупрежденная, пропустила Аркадия беспрепятственно. Лёка открыла дверь и глянула насмешливо, отступив в глубину квартиры.
Почему так сыро? — подумал Аркадий. В квартире пахло мокрым бельем или несчастьем, обрушившимся сверху внезапным водопадом из незакрытого крана соседа-склеротика.
— Так и будем стоять на пороге? Проходи, будь проще… Не томи душу, — промурлыкала Лёка. — Снял хотя бы для начала дубленочку и сапоги…
Аркадий вошел и огляделся, с трудом осмысливая гигантские размеры квартиры и себя в ней после своей привычной квартирной малогабаритности. Растерянный до неприязни… А на отдыхе казался куда резвее и нахальнее…
Лёкино раздражение, прилично подогретое собственным отчаянным и достаточно странным поведением, достигло необходимой вершины. Лёка сейчас готова была сама себя убить за глупость, за этот никому не нужный выверт… И старалась не смотреть на Аркадия…
Явился тотчас, по первому зову, словно мужчина по вызову… Лёка сосредоточенно изучала стены квартиры. Но разве она сама не хотела этого?.. Сколько же можно выдавливать из себя по слову правду, как раба по капле… Чехов знал, что долго. Доктором служил. А эти изредка разбираются не только в человеческих телах, но и в душах.
— Леля, я тебя прошу, ты не обращай пока на меня особого внимания… — Аркадий почти ненавидел и презирал себя за нерешительность и смущение. — Я просто очень неустроенный, неприспособленный к быту, сильно заматеревший холостяк… Слишком давно разошелся….
— А дальше все пойдет по намеченной программе! Да, как тебе мое платье? Что же ты ничего о нем не скажешь? Неужели не заметил?
