А потом она напечатала.
«Тристан Кейн»
Она нашла несколько ссылок, несколько газетных статей, несколько изображений. Дрожащими руками она щелкнула по одной из фотографий, чтобы посмотреть на симпатичного мужчину с ярко-голубыми глазами. Лайла долго смотрела на фотографию, не в силах понять, знакомы ли ей его черты или она его где-то видела. Перейдя к следующей фотографии, она вздрогнула. Это был он с брюнеткой в очках, они оба смотрели друг на друга, надпись гласила:
«Тристан Кейн и Морана Виталио, по слухам, помолвлены»
Морана.
Она помнила это имя. Она вспомнила девушку в ту ночь в клубе, в ту ночь, когда она чуть не покончила с жизнью. Он был там. Ее брат был там, а она даже не знала. Вместо этого она поднялась в свою комнату и сделала себе передозировку.
Эта запутанная ситуация не давала ей покоя. Она положила трубку, делая короткие, резкие вдохи, чтобы успокоиться.
Тристан и Морана были вместе, и они заботились о Ксандере. Это было хорошо. По крайней мере, это было самое большое облегчение, которое она испытывала за долгое время. Она не знала, что ей делать, не знала, как она будет справляться со всем этим, но она была рада, что из того, что она видела, они показались ей хорошими, достаточно хорошими, чтобы вырастить ее ребенка.
Официант принес ей чай и пирожные, и она просто смотрела на них, ничего не зная о внешнем мире.
Ее брат, Тристан, искал ее, сестру, которую он потерял. Но она больше не была той девушкой.
Она не была Луной, и она не знала, как она сможет встретиться с ним, не знала, как она сможет показать свою сломленную сущность. Что, если она не соответствовала тому, кем он ее представлял? Что, если она была недостаточной? Что, если она окажется недостаточной? Будет ли он разочарован тем, что потратил столько времени на ее поиски? Он будет разочарован и попытается сделать из нее кого-то другого? И после всего этого времени, сможет ли она доверять кому-то со стороны? Что она вообще знала о семье? А что насчет Ксандера? Что она могла бы сказать ему? Если он был счастлив и устроен, как она могла разрушить это?
Когда мысли о самоуничтожении заполнили ее разум, она закрыла глаза и завязала заколку на запястье.
Это не помогло.
Мысли и вопросы кружились в ее голове, топя ее, и она дышала через рот, пытаясь успокоиться.
Это не помогло.
Телефон в ее руке завибрировал, звонил неизвестный номер. Сосредоточившись на дыхании, она подняла трубку, сохраняя молчание.
На другом конце была тишина.
Она посмотрела вниз, чтобы убедиться, что звонок все еще идет, и снова поднесла трубку к уху. На другом конце раздалось мрачное хихиканье. Слегка опешив, она прикусила губу.
— Луна Кейн, — раздался в трубке глубокий, злой мужской голос. — Смысл моего существования на протяжении двадцати лет.
Она сжала телефон в руке.
— Вы ошиблись номером.
— Нет, девочка, — проговорил знакомый голос.
— У меня правильный номер. Ты меня помнишь?
Ее сердце заколотилось, старые, старые воспоминания нахлынули на нее.
«Такая красивая маленькая девочка.»
Она начала дрожать.
— Я убью твоего любовника, милая, — сказал ей злой голос. — Человек-тень умрет. Твой брат умрет. Я слишком долго позволял вам всем жить. А потом, когда с ним будет покончено, я заберу тебя себе, как делал это, когда ты была еще маленькой. Ты помнишь?
Желчь поднялась в ее желудке и подступила к горлу. Она проглотила ее, напомнив себе, что она больше не маленькая испуганная девочка, что она взрослая женщина, которая только что убила одного из своих демонов.
— Ошиблись номером, — сказала она, положив трубку. Она оглядела маленькое помещение, заметила, что некоторые люди смотрят в ее сторону, но не могла понять, опасно ли это. Людей было слишком много.
Ей нужно было выйти.
Расплатившись за нетронутый заказ, она выбежала из магазина и поймала такси, назвав ему название отеля.
Когда город пролетал мимо, она закрыла глаза, давая себе минутку передышки, прежде чем все снова обрушится на нее.
Глава 27
Лайла
Он ждал ее, когда она вошла в комнату, положив локти на колени и не сводя глаз с двери.
При взгляде на него, после того, как она заняла место, все, что она держала вместе, рухнуло.
Не успела она моргнуть, как он поднялся и оказался рядом с ней, его руки крепко обхватили ее, его грудь прижалась к ее лицу, и она вдыхала его, дрожа, дрожа, всхлипывая.
— Я так зла на тебя, — сказала она ему между приступами икоты.
— Я знаю, flamma, — тихо проговорил он, его слова звучали против ее волос. — Я знаю.
— И я злюсь, что твой план сработал — пробормотала она ему в грудь.
Он прижал мягкий поцелуй к ее голове, затем отстранился и прижал еще более мягкий поцелуй к ее губам.
— Я не жалею, что сделал то, что должен был сделать, чтобы мы были здесь.
— Ты вообще о чем-нибудь жалеешь? — спросила она, их глаза встретились.
— Я жалею, что тебе было больно.
Это было все. Но она не знала, почему удивилась. Она знала, кто он такой, как он действует, как работает его система. Каким-то образом, среди его крайностей и ее крайностей, они достигли равновесия — он брал от нее то, что она давала, а она брала от него то, что он давал. Она не могла этого забыть. Но она все еще злилась, и ей нужно было, чтобы он злился, чтобы хоть как-то выместить на себе этот гнев.
Она оттолкнула его, собираясь идти в душ, и заметила, что он следует за ней, его глаза с любопытством следят за ее меняющимися выражениями.
— Я сейчас слишком много чувствую, — сказала она ему, раздеваясь. — Так много, что мне кажется, что я взорвусь, не разобравшись ни в чем.
Он наклонил голову набок.
