Она двигается вместе со мной. Еще один дюйм, и она свалится с табурета.
— Думал, ты хорошо умеешь держать обиду? — дразню я.
— Так и есть. Ничего не изменилось. Приходи сегодня вечером на ужин.
— Ты наконец-то приглашаешь меня к себе домой?
— Да. В 19:30 будь там, принеси вина и еще торт. У нас есть незаконченное дело.
Лорен
Я никогда не надевала нижнее белье для мужчины. Я также никогда не надевала его для женщины, за исключением, наверное, Роуз. Именно она заставила меня купить La Perla во время распродажи «Черная пятница» несколько лет назад. Я отбилась от трех женщин из-за этого комплекта, выложила свою кредитную карточку, неловко выпалила кассирше: «Обычно я не ношу такие вещи», и принесла его домой только для того, чтобы спрятать в ящик для нижнего белья и забыть о его существовании. Я вспомнила об этом сегодня днем. Тереблю кружево, прикидывая, стоит ли мне это делать или не стоит, а затем снова захлопываю ящик. Пять минут спустя я прокрадываюсь обратно, достаю лиф и нижнее белье и кладу их на свою кровать. Фотография моих родителей на комоде перевернута лицевой стороной вниз. Птица за моим окном свистит, я опускаю жалюзи.
Когда я покупала его, Роуз убедила меня, что белье подобрано со вкусом. Я пытаюсь увидеть это ее глазами. По-моему, это выглядит так, будто я слишком стараюсь. Это красивый черный корсет. Трусики в тон, шелковый атлас с прозрачным кружевом. Я брею места на своем теле, о существовании которых даже не подозревала, затем намазываю их лосьоном и замираю в дверях своей комнаты. Белье дразнит меня. Я говорю себе, что просто примерю это и посмотрю, подходит ли оно по-прежнему. Мои мысли превращаются в рекламный ролик: «Это чудо! Моя кожа сияет! Мои сиськи никогда не выглядели лучше!»
Красное платье у меня припасено на потом, но пока нижнее белье спрятано под пушистым белым махровым халатом. Я готовлю и не хочу испачкать свой наряд. Ничто не испортит сегодняшний вечер.
Я провела вторую половину дня, изучая рецепты и покупая продукты. Я знаю, как приготовить все обычные скучные блюда: мясо и овощи, пасту, блюда по-каджунски. Сегодня я решила попробовать приготовить отбивные из баранины с оливками и каперсами. На приготовление еды у меня уходит два часа. Я пью вино и пытаюсь наслаждаться процессом, но на самом не получаю никакого удовольствия. Я слишком нервничаю. У меня дрожат руки, когда читаю рецепт. Мой лоб влажный от пота. Я никогда раньше не использовала режим конвекции в своей духовке, но рецепт предполагает именно это. Я наливаю еще вина. Моя рука дрожит немного меньше, и я решаю, что ничего страшного, если я буду немного навеселе, когда появится Бо. Нет, плохая Лорен. Я выливаю вино в свое растение и клянусь отныне пить воду. Ставлю ягненка в духовку, хотя думаю о том, чтобы занять его место.
Сейчас 19:00. У меня как раз достаточно времени, чтобы накраситься. Я наношу тушь, тени для век и подводку для глаз. Улавливаю запах чего-то вкусного, жареного, карамелизированного мяса. Интересно, у Бо больше потекут слюни при виде меня или при виде блюда, которое я готовлю? Нет, я хочу быть более аппетитной, чем главное блюдо. Я наклоняюсь вперед и накладываю еще один слой туши. На яблочки щек наношу румяна. Моя пожарная сигнализация начинает реветь, и я дергаюсь вперед, в миллиметрах от того, чтобы ткнуть себя кисточкой в глаз. Когда я смотрю вниз, из-под двери в ванную валит дым. Мое запеченное, карамелизированное мясо теперь пахнет гораздо более горелым.
«О боже. Нет, нет, нет!»
Я трогаю ручку двери, как учили в начальной школе, и, обнаружив, что она не горячая, распахиваю дверь и сразу же обнаруживаю источник огня: мою духовку.
Из нее валит дым, и я кашляю, хватаясь за кухонное полотенце, чтобы прикрыть нос и рот. На ум приходят случайные, искаженные правила пожарной безопасности: ОСТАНОВИСЬ, БРОСЬ, СОТРУДНИЧАЙ И СЛУШАЙ. Мне следовало бы бежать из своей квартиры, но я слишком упряма. Кроме того, пожар не так уж и страшен. Я точно знаю, где у меня под раковиной находится огнетушитель, хотя никогда им не пользовалась. Чертыхаюсь и читаю инструкцию как можно быстрее. Огонь разгорается чуть сильнее, и я задаюсь вопросом, съедобен ли еще ягненок. Движением, которое я могу назвать только героическим, я вытаскиваю штифт из форсунки, направляю форсунку на пламя и медленно нажимаю на рычаг, как описано в инструкции. Когда пламя гаснет, я протягиваю руку и выключаю духовку кухонным полотенцем.
Я СДЕЛАЛА ЭТО!
Я вдыхаю воздух большими глотками. Моя пожарная сигнализация все еще ревет. Я поворачиваюсь и понимаю, что моя квартира наполнена таким густым дымом, что ничего не вижу дальше, чем на несколько футов перед собой.
В дверь начинают колотить кулаками. Я стою на стуле, целясь концом метлы в дымовую сигнализацию, когда в дверь врываются пожарные.
— НОФД! Сохраняйте спокойствие!
Я роняю метлу и поднимаю руки вверх, как будто я арестована.
Их трое, высоких и мускулистых, готовых взвалить меня на плечи и унести в безопасное место. Они все выглядят так, словно могли бы быть статистами в «Чикагском пожаре». Я сожалею о том, что спаслась сама. Я должна была позволить своей квартире сгореть.
— Мэм! Вы в порядке?
Прежде чем я отвечаю, один из них поднимает меня со стула, в то время как двое других оценивают ситуацию.
— Вам небезопасно здесь оставаться.
Я раскачиваюсь из стороны в сторону, когда он выносит меня на улицу и опускает на тротуар. Он не слушает меня, когда я говорю ему, что пожар потушен.
— Он был только в духовке! Я его потушила!
Он спрашивает, есть ли у меня кто-нибудь, кому можно позвонить. Я говорю ему, что могла бы, если бы только у меня был мой сотовый телефон. А еще я была бы благодарена за обувь.
— Мы пока не можем позволить вам вернуться туда, мэм, — говорит он, упирая руки в бока и украдкой бросая быстрый взгляд вниз, прежде чем покраснеть и отвернуться. Я следую за направлением его взгляда и с удивлением осознаю, что на мне все еще халат, а под ним — комплект нижнего белья. Я вижу слабый намек на черное кружево. Я беру лацканы в ладони и стягиваю их, следя за тем, чтобы пояс был завязан двойным узлом. Легкий порыв ветра задирает юбку, и я понимаю, что попала в затруднительное положение.
Он связывается
