Ознакомительная версия.
Стася спохватилась — если он жив.
— Он… не умер?
Старыгин молчал.
— Я ничего не понимаю. Почему он должен умереть?
— Скажите мне, он жив? — Настя почти кричала.
— Жив, успокойтесь. — Слово «пока» ощутимо повисло в воздухе.
— Мне нужно его увидеть.
— Зачем? — Разговор пошел по кругу.
— Я знаю его как Тагира. Я Анастасия.
Вениамин замолчал уже надолго.
— Анастасия, — почти прошептал Старыгин.
— Вы знаете, кто я?
Разговор становился все более абсурдным. Конечно, он знает, кто такая Анастасия Райнес, но знает ли он, что она — Анастасия в Сети. Может, Тагир не посвящал в свою личную жизнь даже лучшего друга.
— Я знаю. Анастасия. Так это вы. Юная Бухгалтерша.
— Вы знаете, — выдохнула Настя. — Где он? Где Тагир, как с ним связаться?
— Не спешите.
— Почему?
Вениамин помедлил:
— Давайте встретимся завтра утром.
— Где? — поспешно спросила Настя. Она уже поняла, что без личной встречи не обойтись. — Когда?
— Я буду ждать вас в одиннадцать утра в «Ростиксе» на Водном, — ответил Старыгин и положил трубку.
Слушая короткие гудки, Настя подумала, что завтрашний разговор вряд ли будет легким. Старыгин явно не хочет открывать ей имя и местонахождение Тагира. Но почему? Потому что Вениамин считает сетевое знакомство пустой блажью или сам Тагир против встречи с ней?
На встречу Настя приехала чуть ли не на полчаса раньше: волнение так подгоняло ее, что Геша летел по Ленинградке гораздо быстрее, чем Стася ездила в последние дни. И естественно, в «Ростиксе» на Водном стадионе еще никого не было, только стайка подростков оккупировала угол и громко над чем-то гоготала. Настя взяла себе кофе — есть не хотелось, устроилась напротив входа и принялась гипнотизировать дверь.
Ночью Стася почти не спала, ходила по комнате, пыталась уснуть, но сна не было ни в одном глазу. Утром Анечка, увидев ее, ахнула и набросилась с расспросами, но Настя лишь отмахивалась: да, узнала, где Тагир и что с ним, да, все плохо, поеду, постараюсь пробиться к нему… Насчет «где» она погорячилась: вдруг Старыгин не захочет открывать ей местопребывание Тагира? Настя не была верующей, но сейчас, сидя в «Ростиксе» и стискивая пластиковый стаканчик, беззвучно просила: «Пожалуйста, Господи, пусть все будет хорошо!»
Вениамин появился в пять минут двенадцатого, сразу заметил Настю и направился к ней. Стася пригляделась и вздрогнула: когда она видела Старыгина в последний раз, тот был элегантен и прекрасен. А сейчас — небритый, под глазами темные круги, белки глаз в красной сеточке полопавшихся сосудов. Мы с тобой одной крови — ты и я. Вампирской крови.
Старыгин уселся напротив Насти и взглянул на нее так, будто видел впервые в жизни.
— Добрый день, госпожа Райнес. — Голос его звучал не слишком обнадеживающе. — Не думал, что встречу вас при таких… экстраординарных обстоятельствах.
— Господин Старыгин, — Настя комкала салфетку, — мне нужно видеть Тагира.
— Да, вы объяснили мне это ночью. Одного не объяснили: зачем?
Действительно — зачем? Она никогда не видела Тагира, она ему никто. Настя глубоко вздохнула. Сейчас или никогда.
— Я его люблю.
Брови Вениамина поползли вверх.
— Любите! — он усмехнулся. — Вот как… Честно говоря, госпожа Райнес, о вас я был лучшего мнения. Сетевое знакомство и такое легкомысленное заявление: «Я его люблю!»
— Не смейтесь. — Ей было очень обидно и хотелось плакать, но Стася усилием воли взяла себя в руки. — Или хорошо, смейтесь. Что угодно делайте, только отведите меня к нему.
Старыгин подпер подбородок кулаком и принялся разглядывать ее, как энтомолог разглядывает пойманное насекомое, с особым интересом: ну-ка, что это у нас тут такое? Надо классифицировать и насадить на булавку…
— Я все не понимал, что Алекс в вас нашел, — задумчиво промолвил Вениамин, наглядевшись. — Признаться, и сейчас мне несколько странно.
Алекс. Алексей? Александр?
— Я вам не нравлюсь?
— Нравитесь, — вздохнул Веня.
— Значит, вам не нравится идея, — дошло до Насти. — Вы против того, что он вообще завел знакомство со мной в том положении, в котором он находится.
— Да, я против. Мне кажется, что он делает ошибку. Но я его поддерживал, хотя эта история кажется мне очень сомнительной. Настолько, что мне даже не любопытно, кто будет все это расхлебывать.
— Наверное, мы справимся сами.
— Я не имею ничего против вас, госпожа Райнес. Но я знаю Алекса не первый год. Мне неизвестно, как вам удалось растормошить его в самый неподходящий момент, когда он уже… вышел на финишную прямую, но я этого не одобряю. Он это знает. Я хочу, чтобы и вы знали.
— Вы неверно понимаете ситуацию, господин Старыгин, — Стасе больших усилий стоило выглядеть спокойной. Если она сейчас начнет кричать, Вениамин, чего доброго, решит, что она истеричка, и с надеждой увидеть Тагира можно будет распрощаться.
— Ну тогда откройте мне глаза.
Стася поняла, что теперь он не смеется. Да, это настоящий друг Тагира — он умеет слушать.
— Судя по тому, что наша с Тагиром встреча должна была состояться, вы поддерживали своего друга, так?
— Да, все верно. Он попросил моей помощи в этом идиотском мероприятии, хотя я и пытался намекнуть ему на то, что он сошел с ума. Но отказать ему… Вы понимаете.
Настя кивнула.
— Почему же вы теперь против моей встречи с ним?
Вениамин впервые за все время разговора отвел глаза.
— Обстоятельства изменились, госпожа Райнес. В среду вечером Алекса увезли в больницу. Сначала в областную, потом в частную клинику, где его наблюдают. К счастью, все оказалось не настолько серьезно, как я сперва решил. Он жив, но ему нужен полный покой. Возможно, его даже отпустят домой через некоторое время, но ненадолго. Вы понимаете? — Он пристально посмотрел на нее.
Настя сглотнула застрявший в горле комок. Боже…
— Я не хочу его волновать и пойду на все, чтобы обеспечить ему покой. Понимаете, госпожа Райнес? На все.
— Нашей встречи не хотите вы или он?
Старыгин хмыкнул, словно в замешательстве.
— Ну… скажем так, он согласился, что это для его же блага.
Но Стася уже нащупала трещину.
— То есть он хотел меня видеть, а вы его отговорили? Господин Старыгин, по-моему, вы нечестно играете! Какое вы имеете право ему запрещать…
— Послушайте, — устало сказал Вениамин, — и постарайтесь понять, черт возьми. Вы подарили ему надежду, а это — единственное, чего он не может себе позволить, чтобы не потерять душевный покой. Теперь он растерян; ему кажется, что он может многое успеть, но на самом деле это не так.
Ознакомительная версия.
