Нарастало раздражение. Видеть Ольгу не было ни малейшего желания. Но разве можно выгнать из дому беременную женщину?
С плохо скрытой неприязнью произнесла:
– Я смотрю, тебя можно поздравить. Кого осчастливила? Мужа или так, мамочку на старости лет решила внуком побаловать?
Ольга охотно отозвалась:
– Себя, любимую. Ну и, естественно, любимого.
Любимого? Ну-ну.
– Ах, ну конечно. Я забыла – у тебя нелюбимых не бывает, ты ведь их всех любишь.
– О да. Всех люблю. Но этот, – погладила себя по животу. – Этот – особенный. Потому и в гости к тебе пришла. Мириться. Чтоб ребенку удача сопутствовала, я должна всех простить. Так что прощаю, подруга. Живи себе.
Марина едва не рассмеялась. Однако, невзирая на смехотворность происходящего, к раздражению присоединилось глухое беспокойство: зачем она пришла? Все эти россказни о примирении – лишь россказни. Пробурчала ядовито:
– Вот уж спасибо! А то мне так тяжело жилось все эти годы без твоего прощения.
– И ты меня прости, если что не так, – Ольга была серьезна, вроде не заметила иронии или сочла ее неуместной.
Марина стушевалась. Симпатии к гостье она, конечно, не испытывала. Но если разобраться – Ольга ведь ей подлостей не делала. Это Марина ее предала. А теперь еще издевается над беременной женщиной, пришедшей мириться.
– Да мне-то тебя и прощать вроде не за что.
– А ты авансом прости. Мало ли, вдруг обижу когда ненароком. А мне очень важно, чтобы ребеночек мой не нес на себе отпечаток обиды. Так ты прощаешь меня?
В душе заворочалось противное предчувствие. Зачем она пришла? В чем подвох?
Ответила неуверенно:
– Ну, если для тебя это так важно – конечно прощаю.
– Вот и славненько. А теперь собирай манатки, и фить отсюда!
Она так и знала! Мириться пришла, как бы ни так. Скандалить. Но почему сейчас? Что ей нужно?!
– Ты ничего не путаешь?
– Это ты все перепутала. Это мой дом! Ты обманом заняла мое место, но я не злопамятная, я тебя простила. А теперь верни мне мое.
– Оль, у тебя вообще с головкой как, все нормально? Ничего не болит? Может, доктора позвать?
– Тебе самой сейчас доктор понадобится. Это ребенок Кебы. Генка ведь уже давно мой. Как на соревнованиях встретились, так и… А ты думала – он на работе задерживается? Из-за усталости не до секса, да? Дура ты. Дурой была, дурой осталась. Умная бы просекла, а ты даже не заметила.
Ее лицо исказила ненависть:
– Генка просил, чтобы я тебя до дня рождения отсюда не выгоняла. Но мне надоело ждать. Ты уйдешь сегодня, поняла?
Что она сказала?
Ноги стали ватными, во рту пересохло. В глазах замерцали звездочки. Если немедленно не принять грамм двадцать коньяка – суточная мигрень обеспечена.
Держась для верности за стену, Марина прошла на кухню. Трясущейся рукой нацедила «лекарства». Выпила махом, сморщилась – ненавидела коньяк, но только он помогал избежать ненавистной мигрени.
Звездочки отступили, но в глазах все еще было темно. Не до такой степени, чтобы не рассмотреть силуэт в дверном проеме. Гордо выставив пузо, гостья нагло ухмылялась, наслаждаясь зрелищем поверженной соперницы.
Врешь, дрянь! Не может это быть правдой.
– Прости, коньяк не предлагаю. Беременным это неполезно. Может, чайку? С лимончиком, а? Тебя ж, наверное, тошнит?
– Не, не тошнит, – с ехидной улыбочкой ответила Ольга, подсаживаясь к кухонному столу. – У меня другая проблема: изжога мучает, такая вот неприятность. Но я научилась с этим справляться: минет Кебе сделаю – и никакой изжоги! Классное лекарство, да? Ему тоже нравится. Он у нас с тобой такой заботливый, каждые полчаса спрашивает: «Как ты себя чувствуешь, дорогая? Не мучает ли тебя изжога?» Говорю же – заботливый. Но знаешь, с моим животом все сложнее заниматься сексом в машине – Опель тебе не квартира. Это становится опасно для малыша. Да и просто неудобно. Однажды села голой жопой на елочку – очень приятно. Ты б за своей соплёй убирала, что ли?
– Хватит! Вон из моего дома!
– Нет, подруга, это мой дом. Был моим, моим и будет. Пожила немножко, а теперь освободи жилплощадь в пользу законной владелицы. Забирай свою соплю и мотай к едреной матери, мы себе своего уже сострогали.
Елочка. Светкина елочка. Любимая игрушка. Она всегда ее с собой в машину тащит, а забрать забывает…
Правда. Всё правда. Откуда Ольга могла знать про елочку? Откуда знает про Опель? Ну хорошо, машину она могла увидеть случайно. Но елочка?! Светкина елочка!
И про задержки на работе знает. Значит, Гена не на работе задерживается. Вот и про секс в самую точку попала. Не то чтобы его стало слишком мало, но ведь в самом деле теперь они реже им занимаются. Вроде как не до того. И таки да – Гена устает на работе…
Не на работе он устает, а на Оленьке своей! В их машине! На Светкиной елочке!..
– А знаешь, подруга, – сквозь зубы процедила Марина. – Я уйду. Я действительно уйду, не переживай. Уйду сегодня. Но не сейчас. Сначала я посмотрю в его глаза. Ты ждала этого момента шесть лет, так подожди еще полтора часа. Я только посмотрю в его подлые глаза…
– Как я тебя понимаю, – в Ольгином голосе звучало утрированное сочувствие. – Если б ты знала, как мне все эти годы хотелось взглянуть в твои подлые глаза! И знаешь – оно того стоило. Ради такого зрелища стоило терпеть. Так и быть, я разрешаю тебе остаться здесь до его прихода – я ведь живой человек, я все понимаю…
Кеба явился, как его и ожидали. Не один – по дороге забрал Светку от бабушки. Пришел радостный – он любил возвращаться домой. Раньше любил. Больше любить не будет.
Марина с жадностью ловила изменения в его лице. Вот он улыбается ей в коридоре. Вот проходит в комнату. Сразу же, с порога, видит довольную Ольгину физиономию. Улыбка очень медленно, будто в кино при замедленном просмотре, сползает. Лицо так же медленно вытягивается огурцом. Брови удивленно поднимаются домиком, в глазах появляется испуг…
Попался. Он понял, что попался.
Это все-таки произошло. Кошмарный сон стал реальностью. А он, наивный, полагал, что та дрянь наконец-то оставила его в покое. Несколько месяцев ни слуху, ни духу. Он уж было перестал вздрагивать от телефонных звонков.
А она выжидала. Чтобы потом сделать больнее.
Гена жалел, что не сказал жене правду еще тогда. Ведь хотел же, хотел! Но все откладывал зачем-то. Зачем? На Ольгину порядочность надеялся? Попробуй теперь объясни Маринке, как все было на самом деле. Ольга наверняка расписала ей все со своей извращенной колокольни.
Много слов толпилось на языке, но слетели почему-то самые беззубые:
– Ты? Ты… Ты! Что здесь делаешь?
Вместо подлой гостьи ответила жена:
