Я специально задала этот вопрос, чтоб исчерпать двойственность положения. А вовсе не потому, что жаждала, чтобы Дорохова пошла с нами. Скорее, наоборот, мне бы очень хотелось остаться наедине с моей недавней мечтой. Очароваться им вновь. Лишний раз убедиться, что я тогда дала хорошего маху.
Оксанка не подкачала.
– Нет, ребята-демократы, только чай, – ответила она словами Высоцкого. – Притом пить я его буду в домашних условиях.
– Кстати, девушки, – встрял Алекс, которого ее ответ, кажется, очень обрадовал, – хотел спросить: а где вы познакомились?
– Мы вместе работаем, – ответила я.
– Правда? – глаза моего кавалера вспыхнули подозрительным огоньком. – Уж не та ли вы Ирина Чижова, в честь которой назван продюсерский центр?
«Ну, разумеется, та самая, а откуда вы знаете?» – чуть не воскликнула я. Но тут неожиданно вспомнила, что Алекс кем-то доводится Веронике – другом или даже родственником. А это значит, что уже завтра нашей начальнице станет все известно о внештатной деятельности ее сотрудников. И кто знает, как она на это прореагирует? Хотя почему? Я догадываюсь. Да и Оксанка тоже – судя по выпученным глазам.
Поэтому, вместо того чтобы набить себе цену, я горячо возразила:
– Нет, ну что вы! В мою честь названо только небольшое село близ Архангельска.
– Серьезно? Что за село?
Алекс впервые за все это время улыбнулся. И я увидела, что у него абсолютно ровные, пусть и не идеально белые зубы. Ну надо же! Эка его на той фотографии!
Тут вмешалась Дорохова:
– Село Кривые Рожи. Может, слышали? Это на северо-западе Архангельской области. – На этих словах они с Алексом обменялись неприязненными взглядами. После чего Оксанка взяла меня под руку: – Слушай, давай отойдем на пару слов, и я побегу?.. Не возражаете, Алекс?
– Конечно, – ледяным тоном ответил он. Мы отошли.
– Чижова, будь с ним поаккуратней, – серьезно сказала Оксанка. – Он очень себе на уме. И не вздумай напиться. Не дай бог, сболтнешь что-то лишнее. Вероника и без того грозится оставить тебя в этом месяце без зарплаты. Так что завтра как штык чтобы была на работе. Надеюсь, эйфория относительно сладкой продюсерской жизни развеяна?
– Молчи! Не сейчас. Ты куда поедешь? Домой?
– Обалдела? Там через час уже Даня со взводом автоматчиков будет. У родителей пережду.
– Да ладно, Даня нормальный мужик. Пообещай вернуть ему долг, и все у вас нормализуется. А дальше придумаем что-нибудь. Он как тебе еще, не разонравился?
Оксанка поджала губы:
– Пока нет, но рожать от него детей я не хочу. Это о чем-то да говорит.
– Ну, все! Крепись! Завтра увидимся на работе.
Мы чмокнулись. И Оксанка, бросив напоследок: «Прощайте, Алекс» (как мне показалось, с издевкой), торопливо пошла вдоль промерзших витрин. Я же снова подцепила своего кавалера под локоток.
Пройдя уютным Столешниковым переулком, где все уже было украшено к Новому году (начиная от мелких лампочек, опутывающих кроны деревьев, до рождественских колокольцев на магазинных крылечках), мы свернули в какой-то тупик. Здесь в самом конце располагался маленький кулуарный ресторанчик. На первый взгляд ничего примечательного. Но, войдя внутрь, я убедилась, что Алекс не решил на мне сэкономить, как я предположила вначале. Все было на высшем уровне.
Жаль только, что то, о чем мы с ним говорили, что пили и ели, я помню очень смутно. Помню лишь, что играла живая музыка и женщина с сильным грудным голосом исполняла джаз. Мы танцевали, и руки Алекса, становясь все настойчивей, жадно скользили по моему телу (так что, наверное, к концу этого вечера он знал мою анатомию не хуже меня самой). Что потом мы долго ехали куда-то, а после занимались сексом в какой-то странной квартире. И что этот секс был худшим за всю мою жизнь. Никто и никогда еще так грубо не использовал мое тело в собственных интересах.
Дальше все. Провал.
Наверное, я все-таки ненадолго заснула. Хотя мне казалось, что сквозь смутные и очень неприятные видения я была способна все слышать и ощущать. Тем не менее момент, когда Алекс вылезал из постели, я пропустила. И как он писал мне записку, в которой сухо просил оставить ключи у соседей.
Когда я открыла глаза, его уже не было.
Я понятия не имела, где я нахожусь. Выглянув в окно, я увидела двор. Самый обычный – с качелями, уродливыми гаражами-ракушками, домами, характерными для большинства спальных районов. Судя по обстановке в квартире, она была съемной. Из мебели – самый минимум: кровать, шкаф, телевизор. Кухонные полки пусты. Только на столе стояла недопитая бутылка коньяка.
Здесь я обнаружила еще одно послание от Алекса (оно было засунуто под бутылку: «Если будет совсем тяжко, прими граммов сто – полегчает»).
Лучше бы написал, как мне к метро попасть! Впрочем, советом Алекса я пренебрегать не стала. Меня действительно выворачивало наизнанку. И я не уверена, что виной всему было только похмелье. Это было такое утро, когда любому, сколько-нибудь слабому человеку непременно захотелось бы свести счеты с жизнью.
Я отыскала среди посуды широкую стопку. Наполнила ее коньяком и залпом осушила до дна. После чего сразу же заглушила вызвавший омерзение привкус сигаретой. Лучше не стало. Наоборот. Теперь заболело еще и внизу живота.
Так, нужно срочно выметаться отсюда! По крайней мере, выветрится запах этого дома, который теперь всю жизнь будет ассоциироваться у меня с болью и унижением.
Я решительно затушила бычок в кухонной мойке. Не обнаружив ведра, выкинула его в форточку. Приняла душ. Оделась. И, закрыв квартиру на ключ, позвонила к соседям.
Мне открыл мальчик лет одиннадцати.
– Привет, – сказала я ему. – Можно я оставлю тебе ключи от этой квартиры?
– Давайте! – Он с готовностью протянул ладошку.
Складывалось ощущение, что я далеко не первая, кто обращался к нему с подобной просьбой. Впрочем, о чем это я? Конечно, не первая. И думаю, не последняя. Ведь эту квартиру, я полагаю, Алекс снимает не для занятий научной деятельностью.
Как ни странно, при мысли об этом в душе шевельнулось нечто похожее на ревность. Неужели? Разве может он после всего, что было этой ночью, вызывать у меня интерес? Хотя почему бы и нет? Если бы он не был таким эгоистом в постели, если бы хоть чуть-чуть внимательней отнесся к тому, чего хочу я, скорее всего, я была бы им все-таки очарована. Мальчик уже несколько секунд смотрел на меня вопрошающе.
– Ах, да! – воскликнула я. – Ты не подскажешь, как мне добраться до метро? И кстати, как оно называется?
– «Беляево», – удивленно ответил ребенок. – Нужно пройти через двор, и сразу за большим магазином вы его увидите.
– Спасибо…
Пока я неспешно брела вдоль детской площадки, успела созвониться с Арсеном.
