Ведущий тут же выбросил вперед свое тщедушное тельце. Отобрал у Леры микрофон и передал его мне. Сразу, без лирических отступлений, во время которых я могла бы собраться с мыслями.
Все мои домашние заготовки как-то сами собой утратили актуальность. Многое из того, что я собиралась сказать, озвучила Лера. В частности, про ненужность поэзии и раздутый спрос на попсу. Только я хотела сказать это в обличительном смысле. Но не повторяться же.
– Э-э, – произнесла я в микрофон. Ага, кажется, всплыла одна заготовочка! – Засилье бренда в искусстве – это неоспоримый факт, – веско доложила я.
И тут, что называется, Остапа понесло. Язык включился в работу сам по себе и застрочил без перерыва, как автомат Калашникова, опережая деятельность мозга на доли секунды.
Я говорю-говорю, а в голове стучит: «Что я несу, это не я! Это не я, честное слово!»
Подключить интеллект к моей вещательной волне так и не довелось, поэтому закончила я так:
– Группа «Короли и капуста» станет открытием года. О ней снимут блокбастер, напишут бестселлер и выпустят компьютерную игру. Мы все станем пить ряженку в бутылках от «Королей и капусты». Их портреты появятся на тетрадях, на школьных ранцах. А парфюмерные фабрики Франции выпустят сразу две новые линии – «короли» и «капуста». Все!
Я тоже высказалась.
Как ни странно, но в зале установилась гробовая тишина. Даже травяной человечек растерянно покрутил своей маленькой головкой, чем-то похожей на косточку абрикоса. Однако он довольно быстро взял себя в руки.
– Что ж, Ирина, – бодро воскликнул он, – думаю, не на меня одного вы напустили тумана со своей чудо-группой. Давайте пригласим музыкантов на сцену.
Тут я увидела, как за ширмой возник Кощей.
При одном только взгляде на него я едва не свалилась с дивана. Ибо это было прежнее чучело в драных джинсах и клетчатой рубахе. Разве что с вымытой головой.
– Ита-ак, – не унимался ведущий, – встречайте! Лидер группы «Короли и капуста» – Александр Вьюнок!
Шурик размашисто вышел на сцену.
Встретили его довольно тепло. И даже послышался тот же голос из зала. Теперь он скандировал: «Даешь ряженку!»
Заполучив микрофон, Кощей произнес:
– Рас-с, рас-с… сосис-сочная… – Потом обратился к народу: – Во-первых, сразу хочу сказать, что наша группа называется «Орден креста». А во-вторых, ряженку вам будут давать при коммунизме. И то исключительно за вредность.
Раздался гул. Я вот только не поняла, что он означал – возмущение или удивление.
– Хм, как странно! – выкрутился травяной человечек, хотя тоже был явно удивлен. – Почему же тогда ваш продюсер называла вашу группу «Короли и капуста»?
– А я почем знаю? Перегрелась, наверное. Она у нас вообще Ира Неврубалова.
Меня бросило в жар.
Господи, какая еще Неврубалова?! Он что, бредит? Неужели так разозлился на то, что я опоздала, или кто-то уже успел его довести?
Мне на выручку подоспел ведущий.
– Ну, может быть, – предположил он, – Ирина сочла, что для выхода на большую сцену вам лучше обратиться к классике? Как известно, ассоциации порождают спрос. Это так? – Он перевел взгляд на меня.
– Истинно так… – В знак благодарности я прикрыла глаза.
– Да какие там ассоциации? – встал на дыбы музыкант. – Кто сейчас читает О’Генри? В этом зале есть хотя бы один?
По рядам снова прокатилась волна, теперь уже точно неодобрительная.
Я похолодела.
Ведь сто раз повторяла ему: не дерзи аудитории! Чую, еще немного – и он загнет свою коронную шутку про паркет. Однако Лера смотрела на моего протеже с нескрываемой симпатией.
Находчивый ведущий тем временем решил сменить тему.
– Скажите, Александр, я слышал, раньше вы работали каскадером? Потом у вас была травма, несколько лет вы были парализованы. Расскажите нам об этом поподробнее.
Ну, слава богу! Я расслабленно откинулась к спинке дивана. Сейчас он не должен наломать дров. Историю Арсена Шурик выучил назубок. Про сложный трюк с перелетом на мотоцикле через целый ряд бочек. Про неудачное падение. Про перелом позвоночника…
– Да что это за гонево! – возмутился Кощей. – Кто это придумал, вообще? Я что, похож на инвалида?
«Так, достаточно! – Я незаметно поднялась. – На инвалида буду похожа я, если немедленно отсюда не исчезну».
– Я вообще нигде не работал и не учился. Только в школе до восьмого класса. В начале девяностых я приехал из Витебска в Москву, потому что мой город для меня морально устарел…
Еще незаметнее я продвинулась к стене и слилась на ее фоне с бордовой обивкой.
– Дальше я стал зарабатывать деньги, исполняя на Арбате хиты тех времен: «Что такое осень» Шевчука, «Гуд бай, Америка» «Наутилуса». А сейчас я зарабатываю своими песнями. Вот хотел исполнить их вам, да администрация клуба не согласилась со мной, что у них тут дерьмовый звук. Пришлось распустить всю команду по домам…
«Ах, так вот в чем дело! Обидели мальчика», – подумала я напоследок, проползая по стене. В следующую секунду я уже скрылась за ширмой, и до моих ушей донеслось:
– Но раз уж вы тут все собрались, я исполню несколько своих песен…
Боже!
Я распахнула потайную дверь и ворвалась в тесную комнатенку, переполошив своим появлением какого-то слащавого юношу, который, спасаясь от безделья, играл в мобильный телефон. Очевидно, это и был Соколовский.
– Слушайте, что там происходит? – отойдя от испуга, спросил он.
– Там? – нервно дунула я на челку. – Там, извиняюсь, полная задница. Вы лучше скажите: как отсюда в гардероб попасть?
– Просто. Выходите, налево и до конца.
А дальше увидите лестницу. Не поблагодарив, я выскочила наружу. Действительно, коридор. Ну-ка, интересно, если повернуть направо, можно снова попасть в зал? Надо срочно выводить отсюда Дорохову. Иначе Даниил с Сорокиным ее на строганину пустят.
Я кинулась по бесконечно уходящей вправо дуге (очевидно, коридор шел вкруговую). Вскоре увидела две двери, расположенные друг напротив друга. Над одной висела табличка «Запасной выход». Другая на первый взгляд показалась мне запертой, но стоило мне надавить ручку до упора, как дверь поддалась. Я очутилась в темном помещении. Звуки из зала стали слышнее. Пройдя немного вперед, я коснулась вытянутой рукой чего-то мягкого. Было похоже на бархатный занавес.
Так и оказалось. Перещупав все складки, я наконец отыскала лазейку. Выскользнула в еще один закуток. И тут обнаружила проем, который соединялся с залом. Аккуратно высунувшись, я стала осматривать столик за столиком.
А на эстраде тем временем разворачивалась целая трагедия. Бледный травяной человечек валялся на освободившемся после меня диване и промокал платком взмокший лоб. Он, конечно, еще тужился сохранять равновесие и, наверное, только поэтому не рванул со сцены вслед за мной. Лера смеялась, уткнувшись в кулак. Кощей, выпрямившись в полный рост, закатывал глаза и орал в микрофон изо всех легких:
