за мной: как давно? Как долго? Что ещё он видел?
Денис рывком притягивает меня к себе, грубо целует в макушку, бормочет в волосы:
– Ты моя, Ника, моя… А он никто. Его нет, а я здесь. И всё у нас будет хорошо.
От его жёстких неуместных ласк мне страшно. На меня накатывают волны ужаса, потому что впервые в жизни не понимаю, как мне выпутаться из сложившейся ситуации.
– Ты бы ему всё равно скоро надоела, милая. Ну, ты посмотри, кто он, а кто ты. Тебе нужно забыть о нём, об этом Варганове, – он практически выплёвывает фамилию Паши, затем с яростью смотрит на меня. – Ты ведь не будешь меня расстраивать, Вероника?
Я хочу ударить его, пнуть, расцарапать лицо, он никто… никто… и больше не имеет права меня контролировать, он не может говорить мне, как жить и что чувствовать.
– Я тоже виноват, но ты ведь простишь меня? Я скучаю по тебе, – его рука проходится по моим волосам. – Ты должна простить меня.
Прежде чем я успеваю ответить, он наклоняется и прижимается к моим губам. Я нечленораздельно мычу и упираюсь ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но ничего не выходит, Денис лишь сильнее стискивает меня. Быстро и без всяких промедлений я заезжаю ему коленом в пах. Он мигом складывается пополам, а я бегу к двери, но успеваю сделать лишь несколько шагов, так как Денис хватает меня за руку и дёргает вниз. Я падаю на пол и кричу. Кричу так громко, как только могу. Пинаю его свободной ногой, но он всем своим весом вдавливает меня в пол. Ему удаётся перевернуть меня на спину, затем схватить за колено, предотвращая новый удар. Я почти рычу от разочарования.
– Что за хрень! Перестань со мной драться!
– Отпусти меня! Отстань! Слезь с меня! Немедленно!
Я кричу и кричу эти слова, и где-то между ними затерялось ещё одно: помогите!
Лицо залито слезами, а едва могу дышать, потому что Денис перекрывает поток воздуха, зажимая рот своей огромной лапищей. Я пытаюсь его укусить, но это всё равно, как если бы комар пытался ужалить слона. У Дениса крепкая рука, и ему мое отчаянное брыкание нипочём.
– Заткнись уже! – рявкает Денис.
Свободной рукой он заводит мне запястья за голову, абсолютно обездвиживая. На долю секунды наши взгляды пересекаются. Я стараюсь вложить в свой как можно больше мольбы и смысла.
«Пожалуйста… не делай мне больно… вспомни… мы же были друзьями… ты же любил меня… наверное?»
Денис отворачивает, и я осознаю, что всё зря. Я проиграла. А Денис выиграл. Я абсолютно бессильна перед ним.
Господи… пусть всё произойдёт быстро. Я хочу отключиться… я не хочу ничего чувствовать или о чём-либо думать… не хочу.
Я закрываю глаза, и в этот момент в замочной скважине проворачивается ключ.
Дверь с треском летит в стену. Животный крик ярости проносится по прихожей. Мгновение… и я свободна. И могу дышать.
Приподнимаюсь на локтях и качаю головой, сбрасывая оцепенение. Вдох… другой… воздух в лёгких, как чудесно. К запястьям возвращается чувствительность, так сильно их сжимал Денис. Я тру кожу… и прихожу в себя. Сквозь пелену слёз я вижу Пашу.
Денис лежит на спине, Варганов сверху. Паша хватает его за грудки и встряхивает пару раз, затем бьёт кулаком в лицо. Гневные крики эхом разносятся по квартире. Денис молчит. Пьян и дезориентирован. И встретил соперника сильнее себя.
– Паша, – сиплю я и хватаюсь за горло. – Паш… – уже громче. – Паша! – мне страшно… страшно, что он может сделать что-то с Денисом.
Не потому что мне жаль бывшего, а потому что я боюсь последствий для Паши.
Встаю и кидаюсь к ним.
– Стой, Паш, Стой! – буквально врезаюсь в его спину, пытаясь схватить за плечи, чтобы утихомирить молотящие об Дениса кулаки. – Хватит! Ты его сейчас убьёшь. Не надо, Паш. Хватит.
Я рыдаю, обнимаю его, и шепчу «хватит» без остановки.
Паша поначалу сопротивляется, но сдаётся. Я чувствую, как его плечи поникают, а гнев уходит. Кладу ладони на его шершавые от щетины щёки и разворачиваю к себе. Варганов смотрит на меня остекленевшим взглядом.
Не знаю, как он оказался в квартире, но это чудо… чудо…
– Хватит, пожалуйста, милый, хватит, – обхватываю его голову руками, глажу по волосам, успокаиваю и успокаиваюсь сама.
В квартиру влетает ещё кто-то. Оба мы синхронно поворачиваем головы на звук.
– Твою ж! – Сергей тормозит, обводя взглядом прихожую. Он тяжело дышит, будто долго бежал и игнорировал лифт на пути сюда. – Опоздал, – заключает он.
– Зато я успел, – сипит Варганов, обнимая меня.
Я смотрю на разбитое лицо моего бывшего мужа. Нос Паша ему точно сломал, а ещё нокаутировал так, что Денис отключился.
– Он дышит, – облегчённо выдыхаю я.
– Он прикоснулся к тебе? Сделал больно?
Паша встаёт, поднимая меня на ноги, осматривает, трогает за плечи, спину, проводит ладонями по лицу, оглядывает шею, а я качаю головой, всё ещё ошеломлённая последними событиями.
Серёга ходит вокруг нас, отшвыривает рассыпавшиеся вокруг сцены битвы вещи, проверяет пульс Дениса, всё ещё пытается отдышаться.
– Чёрт, я рад, что ты прибыл быстрее меня. Я всё-таки оказался дальше. – Серёга ругается и пинает моего бывшего, тот чуть стонет, ещё раз доказывая, что жив и оклемается.
– Надо было поставить охрану, – бормочет Паша, – моя вина, надо было.
– Нет-нет, ты ни в чём не виноват, – слабо возражаю я.
Мне совсем не нравится, что Варганов решил всю вину взвалить на себя. Это точно бессмысленно в данной ситуации. Всего не предугадаешь. Мы думали, что у Паши безопасно, а оказалось вон как.
– Когда ты не ответила на звонок, а потом твой телефон оказался вне зоны, ещё и на домашнем раздавались короткие гудки, я запаниковал, попросил Серёгу приехать, у него же всё равно остались ключи от квартиры, и я не знал, успею ли от аэропорта, хотя уже был в пути. Звонил, чтобы сказать, что прилетел раньше. Не знаю, что это? Предчувствие? Но мне удалось решить дела быстрее, и я поменял рейс на сегодняшний.
Паша сбивчиво объясняет всё это, и я киваю, хотя и не до конца понимаю его слова. В голове бьётся лишь одна мысль: «он успел… он успел… он успел».
Денис снова стонет, и Паша опускается на колено, прихватывая его за горло.
– Только попробуй начать снова, я, на хрен, урою тебя, мудак.
В его голосе сталь и уверенность, которой сложно не поверить.
Денис кашляет, когда хватка Варганова ослабевает, шевелится, хватается за грудь, возможно, у него даже сломаны
