ответить на любой каверзный вопрос, которые и убедили Воскресенского, что это она. Ему и проверять ничего не пришлось.
— Они были разные: и он десантник, и она — не фонтан, — процитировал ей Вадим. — Или вот: «Ты мне приснилась. Ничего, это отстирывается».
— Да это расхожие фразочки! Их полно в интернете.
— В интернете всего полно, Ир! Но это твои слова и твои фразочки, — тяжело вздохнул он.
Да, кажется, Ирка знала, кто так хорошо её знал, что мог легко жонглировать её словечками и шуточками. Кто мог скачать её фотографии. Кто…
— Сука, это же ты, — сверлила она глазами Петьку.
— Что я? —деланно удивился он.
— Ты создал мою страничку на сайте знакомств. И переписываешься там с кем ни попадя.
— Ну почему же с кем ни попадя, — белозубо улыбнулся он. — Я очень разборчив. Парню твоему, например, три раза отказал. Пока он вчера под собственным именем не зарегался. Догадался, видать. Так что расслабься, прибежит сегодня извиняться как миленький за свою паранойю.
— Север, — покачала головой Ирка. — Убить тебя мало.
— Интересно, за что? Нет, Ир, тебе спасибо мне сказать надо. Но я не ради благодарности, я просто хотел показать тебе, о чём говорил. Он ведомый, твой Воскресенский. Он мог бы взломать этот акк, как нехер делать и узнать, что он липовый, но он не стал.
— Он не хакер! Почему люди думают, если программист, то обязательно лезет, куда его не просят. Нет, он не взламывает банки, не проверяет чужие акки, его не интересует чужая жизнь, он создаёт игровые миры, — повторила она, однажды сказанное Вадимом. — Он мог бы, но это его принципиальная позиция.
— Ну да, он предпочёл поверить во всю эту лажу и мотать тебе нервы. Скажи, сколько раз ты сказала ему, что это не ты и как быстро он тебе поверил? Эта тушь попала тебе в глаза? — усмехнулся Петька. — Ну соври, что я не прав. Что у вас всё хорошо.
— Пошёл вон отсюда, — исподлобья смотрела на него Ирка.
Север встал с подоконника.
— Да я-то уйду, но ты не будь дурой, Ир. Делай выводы сейчас. А не потом, когда будет поздно.
— Уже поздно.
— Ещё нет, — уверенно покачал он головой. — Ну хочешь, я скажу ему, что это я. Но он же и мне не поверит, скажет, я тебя прикрываю.
— Север иди на хер, — повторила Ирка. — И знаешь что? Не возвращайся.
— Как скажешь, — кивнул он и молча вышел.
Ирка смотрела в окно, как он уходит. Как садится в свою раритетную машину, что оставил бабке её муж-генерал. И звук калитки, что захлопнулась за ним, и визг колёс по асфальту, когда он круто и опасно развернул машину, ещё долго стоял в ушах.
Ирка сидела не шевелясь.
Она понимала, чего Север хотел. Понимала, почему у него так легко всё получилось. Понимала, насколько он прав, хотя и неправ, потому что не хер лезть в чужую жизнь.
Но что ей теперь со всем этим делать?
— Зачем? — запоздало спросила она Петьку. — Ну зачем, Петь?
Они бы всё выяснили с Вадимом и помирились. Как-нибудь наказали того, кто это сделал. И даже посмеялись потом. Это бы их, наверное, даже сплотило. А теперь… теперь между ними разверзлась пропасть, потому что теперь обиделась Ирка.
За то, как она бежала за его такси, а он так и не остановился. За то, сколько раз сказала, что это не она, а он ей так и не поверил. За то, что вёл себя как мудак.
— Ира, Вадим! — крикнула мама.
— Угу, — кивнула Ирка и распахнула дверь комнаты.
— Ух ты! — с порога заметил Воскресенский новую стрижку, улыбнулся.
Широко, радостно, как ни в чём не бывало. Его явно отпустило. Жаль, что её — нет.
— Мы разве договаривались, что ты зайдёшь? Или боишься, я не найду дорогу? — усмехнулась Ирка.
— Я пришёл извиниться, — вздохнул он.
— Да? — нарочито удивилась Ирка. — А чего вдруг? Выяснил, что это не я? И не мой аккаунт?
— Я был не прав, Ир. Категорически неправ. Прости! — смотрел он на неё умоляюще.
— Как у тебя всё просто, Вадим, — хмыкнула Ирка. — Обидел, потом извинился — и всё пучком. Только фарш назад не прокрутишь. Ты мне не поверил. А это единственное, о чём я тебя просила — доверять. Но мои слова для тебя ничего не значат. Для тебя всё важно, кроме них, — она развела руками. — Прости, но нет.
Она могла бы добавить, что он смертельно обиделся на отца и обвинил его во всех грехах по таким же надуманным обвинениям. Поверил, что тот изменял умирающей матери и не принял никакие объяснения, предпочитая верить во что хотел.
Ещё она могла сказать, что это — черта его характера: поспешность, горячность и слишком быстрые, необдуманные выводы.
Но, конечно, не сказала. Она была обижена, но не хотела его потерять.
— Что нет? — нахмурился он.
— Я не готова тебя простить, Вадим. Как-нибудь в другой раз.
Ирка отвернулась к окну. Сложила на груди руки. И не знала, чего хочет больше: чтобы он ушёл, или чтобы остался. Одинаково. Если он уйдёт, она сможет вдоволь наплакаться, если останется — выговориться и возможно, свести конфликт на нет.
«Поздно, Петя! Он в моей жизни навсегда. Он отец моего ребёнка».
— Я заеду за тобой попозже, к вечеринке, — принял Воскресенский неправильное решение.
Тихо скрипнула дверь.
Ирка рухнула на подоконник, словно ноги устали её держать.
«Это просто гормоны, — вытирала она слёзы. — Просто гормоны. Выплачусь — и мне станет легче. Тогда и прощу».
К тому времени, как Воскресенский снова приехал, Ирка была при полном параде.
Короткая юбка, летящая кофта, его браслет на тонком запястье, туфли на головокружительных каблуках. Тонкая, звонкая. Струна, бередящая душу. Осока, что голыми руками не сорвёшь. Птица, что в клетке не удержишь.
Она видела, как Воскресенский сглотнул. Но гордо тряхнув головой, сделала вид, что не заметила. Конечно, она его простит, но кто сказал, что до этого не помучает?
«Как ты там сказал? — повернулась Ирка, когда въехали в ворота дома. — Я веду себя развязно? Так
