Наконец ее оставляют в покое.
Я веду Марию обратно в палату.
Первое, что она делает, оказавшись там, — скидывает с себя чужие халат и сандалии. При этом морщит нос и пищит:
— Фу!
Она натягивает майку и джинсы, продолжая с неприязнью коситься на только что снятые вещи, будто они пропитаны ядом.
Неожиданно я подмечаю у нее на плече запекшуюся кровь.
— Что это? — указываю на рану.
Мария смотрит на руку, морщится.
— Это он меня шприцем поцарапал, — стонет она жалобно. — А в шприце был тот самый препарат, что вызывает выкидыш. Айк, я так испугалась, когда он воткнул мне иголку в руку!
Моя милая смелая девочка, еще недавно стойко державшаяся, вдруг кривит лицо, заламывает руки и начинает плакать.
Не могу это выдержать. Подхожу к Марии, крепко прижимаю ее к себе, глажу по голове и шепчу:
— Вот урод… Маш, ему за все отольется, я обещаю!
Мало я ему врезал, ой мало. Пусть и основательно сбил об его рыло костяшки правой руки.
Остановило лишь то, что если бы я продолжил, то вполне возможно, сажать в тюрьму уже было бы некого. У меня тяжелый удар…
Меж тем правосудия жажду не только я и мои родные, есть и другая пострадавшая семья. Муж и дети, чью мать он забрал, потому что посчитал, что ему можно, возомнил себя богом.
Туманян должен увидеть, к чему приводят подобные поступки, заплатить сполна за все, что сделал. Скончаться от травм — слишком легкая смерть для такого, как он. И все деньги мира ему не помогут выкрутиться. Нет, не в этот раз! Не с той семьей он связался, не ту женщину решил похитить. Амаряны всегда стояли за своих горой.
— Айк, отвези меня домой! — вдруг просит Маша.
— Но как же домой, тебе надо быть под наблюдением, — пытаюсь спорить.
— До того, как на меня напали, я великолепно себя чувствовала, — возмущается Мария. — Мне, кроме витаминов, все равно ничего не давали. Я их прекрасно могу пить и дома. Домой хочу!
Что ж, не могу не признать, ее просьба закономерна.
Две разные клиники, а результат один — и там и там ее достали, почти что совершили непоправимое. Пусть теперь противник нейтрализован, я понимаю, почему она не хочет здесь оставаться.
Но вот это ее «домой» сейчас для меня не совсем понятная формулировка. Куда домой? Домой — совсем домой? То есть обратно ко мне или…
— К маме хочу, к детям, — вдруг выпаливает жена. — Отвези, Айк, выписку ждать не буду.
Ну вот и определилась с направлением.
А я уже успел размечтаться на короткую секунду, по полной раскатал губу…
Вот только ничего-то в наших с ней отношениях по большому счету не изменилось. Я для Марии — по-прежнему муж-изменщик, от которого она ушла. Пусть отношения потеплели, но, видно, и близко недостаточно.
Неужели она никогда не простит? Что бы я для нее ни сделал…
Мысль о том, что она снова хочет спрятаться от меня в доме тещи, просто невыносима. Мне физически паршиво от такой перспективы. Но что я могу сделать?
Оно, конечно, можно в очередной раз встать на дыбы, начать с жаром убеждать жену, что ей срочно необходимо ко мне вернуться, но…
Но не много ли будет потрясений для одной беременной женщины?
Как по мне — с перебором.
* * *
Айк
Я засунул поглубже все свои чувства, сделал, как просила Мария. Отвез ее домой, проводил до квартиры. Ни словом не обмолвился о том, что мне стоило оставить ее там.
Теперь сижу у дома тещи как неприкаянный и не знаю, что делать, что думать.
Безумно хочу к своим. К Маше, к детям…
Да вот только никто меня там не ждет.
Не заслужил я свою семью. Не заслужил, и все тут. Ведь это из-за меня Мария попала в больницу, из-за моей глупой выходки с отелем, а там пошло-поехало…
Чувство вины прибивает меня к плинтусу.
Чтобы хоть как-то отвлечься от горьких мыслей, достаю телефон, проверяю почту. Там, как обычно, куча писем по работе и не только.
Одно привлекает особое внимание. Оно из клиники, куда я отправлял материал для ДНК-теста Веры.
Вглядываюсь в результаты и не верю своим глазам. ДНК-тест оказался неинформативным, что-то там с анализом не то. Но главное не это, главное — уровень ХГЧ Веры. Я включил его в список анализов на всякий случай и не прогадал. Анализ ясно показывает причину, почему тест ДНК оказался неинформативным. Каким еще он может быть, если Вера в принципе не беременна?
Не беременна, мать вашу!
Сразу же набираю ее номер.
— Здравствуй, Верочка, — цежу в трубку. — Я тут получил результаты анализов…
— И что? — тихим голосом интересуется она.
— И берегись! — гаркаю в трубку. — Еду к тебе!
На этом сбрасываю вызов. Впрочем, не забываю предупредить охранника, который за ней следит, что она, скорей всего, попытается сбежать. Любая на ее месте попыталась бы.
* * *
Айк
Я добираюсь до дома Веры в рекордно короткие сроки.
Спешу в подъезд, со скоростью звука поднимаюсь на нужный этаж.
Замечаю, что перед дверью почему-то нет телохранителя, а сама дверь немного открыта.
Не стучу, захожу в прихожую и застаю удивительную картину.
Телохранитель держит Веру за плечо, причем видно, что крепко, а у нее такой вид, будто ее хорошенько приложили левой стороной лица об стену или даже об косяк.
— Ты что, ее бил? — хмыкаю, как следует все разглядев.
— Шеф… — телохранитель устремляет на меня виноватый взгляд. — Она, как идиотка, налетела на меня с газовым баллончиком, хотела сбежать. Я выбил баллончик, так она давай драться. Я чисто рефлекторно ее от себя отбросил, чуть переборщил с силой удара. Ушиблась, в общем. Виноват.
— Я не обвиняю, все нормально, — машу рукой.
От этой моей фразы у Веры увеличиваются глаза.
— Как это нормально? — стонет она. — Айк, он разбил мне лицо!
Тут замечаю следы крови на ее правой скуле. Похоже, она вправду неслабо врезалась в стену. Наверное, мне должно было стать ее жаль. Все же девушка, нежное создание. Но вот какое дело, я с превеликим удовольствием сам бы ее об стенку приложил. И еще бы добавил!
— Скажи спасибо, что что у тебя разбито только лицо, — цежу строго. — Быстро в комнату.
Вера вжимает голову в плечи, идет, куда велю.
— Садись, — киваю на диван.
Нависаю над ней и спрашиваю:
— Тебе знакома фамилия Туманян?
Как только Вера ее слышит, еще сильнее вжимает голову в плечи, чем только доказывает наличие сговора с этим мудозвоном.
И тут меня несет.
Ору, практически не сдерживаясь:
— Ты, тварь, продалась Туманяну, изображала любовь, беременную из себя корчила, брак мой чуть не разрушила. Да не по зубам тебе мой брак! Обломала зубы, а? Ничего у тебя не вышло!
Вера отшатывается от меня, смотрит с обидой и наконец признает:
— Да, я лгала тебе! Но только про беременность, про чувства — нет! Они были искренние. И именно поэтому, когда Туманян подошел ко мне и предложил помощь с тем, чтобы вас развести, я согласилась… Только из-за сильных чувств к тебе, Айк!
Сам не понимаю, как моя рука бросается вперед.
Хватаю ее за горло, сжимаю пальцы почти непроизвольно.
— Не убивай меня! — хрипит она. — Не убивай, прошу! Я не знала, что Туманян такой псих…
Делаю над собой усилие, разжимаю пальцы.
Вера падает с дивана, какое-то время кашляет, держась за горло.
Я складываю руки на груди, жду, пока она придет в себя.
Спрашиваю громогласным голосом:
— Все как на духу мне сейчас говори. Что он тебя просил делать? Когда? С деталями.
Она забирается обратно на диван, морщит лицо, но все же выдает информацию.
Оказывается, это она снабжала Туманяна деталями по поводу меня и моей ситуации с женой. Они подробно обсуждали план о том, как разбить нашу семью, предприняли немало хитроумных ходов! Чего стоил финт Веры с сообщением Марии на дне рождения Лианы. Туманян систематически помогал Вере, например пристроил ее сестру-неумеху медсестрой в процедурный, чтобы Вере было сподручней дурить мне голову. Беременная дура пошла на подлог, сдавала за горе-родственницу анализы. Чем больше проходило времени, тем сильнее эта парочка увязала в деле и задействовала больше людей.
