— Без всяких «или»! — качаю указательным пальцем. — Чист как есть… И все же прости меня, милая, за то, что позволил этой выдре перед тобой выступать. Прости, что не уберег от Туманяна. И еще за одну вещь прости…
— За какую? — спрашивает она и снова начинает беспокоиться.
Тут я замолкаю, хмурю лоб, думаю, как лучше сказать. И стоит ли говорить, ворошить прошлое…
А все же эта заноза уже изрядно загнила, пока мы ее не вытащим, будет отравлять наш брак, портить отношения. Надо вытащить.
— За намерение меня прости, — прошу хриплым голосом.
— Намерение? — она явно меня не понимает.
— В тот день на дне рождения Лианы, когда ты зашла в кабинет… Маша, я тогда на секунду допустил мысль, что смогу с Верой, за ремень схватился, ты сама все видела. Не знаю, довел бы дело до конца или нет, но секунда намерения была. И за эту самую секунду я прошу у тебя прощения. Искренне, как есть… С Верой не спал, нет, но в этом перед тобой виноват.
Мария явно не ожидала от меня этого услышать. Она вскидывает обиженный взгляд, кусает губу и заговаривает:
— Айк, только одно у тебя спрошу. Твоя реакция в момент, когда я застала тебя с Верой. Ты был очень груб! Ты повел себя так, будто это я виновата, что не вовремя зашла…
— Маш, да я охренел, когда ты зашла!
Развожу руками, внимательно на нее смотрю. Пытаюсь сообразить, неужели она вправду не понимает моей реакции в тот момент? Похоже, что нет.
Пытаюсь ей объяснить:
— Я растерялся, понятия не имел, как реагировать, что тебе говорить. У меня в жизни не было ситуаций, чтобы меня кто-то с кем-то застукал. И тут ты, мать моих детей… В момент, когда ты выскочила из кабинета, я думал, у меня сердце остановится. Вот за тобой и побежал, нес какую-то хрень. Я просто не знал, что делать, Маш. Сильно испугался, что ты уйдешь, вот и натворил ерунды. Ты ведь знаешь, какие у меня первые реакции на стресс, особенно когда дело касается тебя…
— Знаю, — кивает она и продолжает сверлить меня взглядом.
Снова мысленно будто погружаюсь в тот день. Прокручиваю в голове все, что случилось.
Поднимаю взгляд на жену, говорю от сердца:
— Мария, я не знаю, какое помутнение на меня нашло тогда в кабинете. Но все, что случилось после… Твой уход, все, что мы пережили, пока искали пути друг к другу, третья беременность, опасности, Туманян. Маш, это такая мощная прививка от глупых мыслей!
— Еще скажи, прививка от измен, — хмыкает она.
— Именно так, — киваю. — Считай, привит от этого дела до конца дней.
Она издает нервный смешок.
А вот мне не до смеха.
— Маш, — беру ее за руку. — Я тогда наивным идиотом был. Эгоистично думал, что мне чего-то в этой жизни не додали… А на самом деле в тот момент я уже был благословлен свыше. Ведь ты носила под сердцем нашего третьего. Я теперь осознаю, насколько мне в жизни повезло. Я встретил тебя, мы родили двух замечательных детей и ждем третьего. Мне больше ничего не надо. С вами хочу жизнь прожить, только тебя хочу любить, с тобой состариться. Прости мне то намерение, Маша, если сможешь…
В этот момент замечаю, как у Марии влажнеют глаза.
Она чуть сжимает мою ладонь, отвечает:
— Я очень люблю тебя, Айк. И поэтому я прощаю тебе то, что в тот момент ты схватился за ремень. Но если сделаешь так еще хоть раз, я тебя этим ремнем придушу, ты хорошо меня понял?
О как высказалась.
Вроде гадость сказала. Больше того, женам подобные разговоры не по чину.
Но прия-я-ятно… Аж до дрожи. Меня ревнуют. Меня любят!
Мои губы сами собой растягиваются в улыбке от уха до уха.
— Машенька, — тянусь к ней. — Драгоценная моя, самая любимая…
Тянусь к ней, ловлю губами губы и млею от концентрированного удовольствия.
Она не пытается прекратить поцелуй, нежно на него отвечает.
А больше мне ничего не нужно.
Маша, которая меня простила, дети, которые мне рады, брак, который я буду беречь до конца своих дней.
Эпилог. Отпускники
Мария
Я просыпаюсь от того, что чувствую спиной тепло мужа.
В первую секунду даже не понимаю, что происходит.
Мы же в ссоре! Мы же почти в разводе…
Однако очень скоро в голове всплывают воспоминания о тех чудесных вещах, что Айк рассказал мне вчера.
Нет у Веры никакого ребенка, эта сучка все наврала!
Но главное-то главное — Айк не совал в нее самое сокровенное, не было у них никакого секса. Услышать это для меня было сродни оргазму.
Я ведь сотни раз представляла, как он с ней… И подсознательно не могла этого понять, принять, простить. Ведь для меня пустить в тело другого человека попросту неестественно, неужели это для него по-другому? После этого не важно, сколько бы раз Айк просил прощения, это ничего не исправило бы. А оказывается, ничего он в нее не вставлял, эта гадина все придумала! Так отчаянно хотела замуж за моего мужа, что приписала ему измену. Только дулю ей с маком, а не моего мужа. Пусть с Туманяном строит пару, и пусть им там в тюрьме живется несчастливо!
Я поворачиваюсь к Айку. Он лежит на боку, повернутый ко мне, крепко спит, обняв подушку одной рукой.
Пару секунд любуюсь спящим мужем, а потом не выдерживаю, нежно прислоняюсь к нему всем телом. По коже ползут мурашки от удовольствия, таю.
«Мы только друг для друга, — шептал мне Айк этой ночью. — Ты для меня, а я для тебя…»
Эти слова имеют для меня сакральный смысл.
Айк мой. Весь мой и только мой! Как был в восемнадцать, так и остался в двадцать девять.
Да, я жуткая собственница, мне невыносима мысль, что муж может целовать кого-то еще, ласкать, заниматься любовью. Хочу, чтобы он делал это только со мной.
Конец ужасам, больше никого третьего в наших отношениях.
Я снова могу любить Айка без оглядки, все будет как раньше. Он — мой прежний Айк…
Хотя нет, все же он изменился во многом.
Случившееся значительно поубавило у него гонору, а еще он стал со мной откровеннее, честнее. Я четко почувствовала это вчера, когда он просил прощения за намерение. Ведь мог не просить. Я простила бы его без этого, для меня самым важным был факт, что он не изменял.
Однако Айк попросил, и все мне объяснил. Почему? Потому что заботится о моих чувствах, они для него важны. Я важна… Я любима! Это фееричное чувство, я даже сравнить его ни с чем не могу.
В порыве чувств я прикасаюсь губами к его щеке. Но Айк не просыпается даже после этого.
Хочу разбудить его, но вспоминаю, что он вообще-то не спал предыдущую ночь. Бдел возле перинатального центра в машине, беспокоился обо мне. И сегодняшней ночью мы почти не спали. Уложили детей в маминой комнате, а сами устроились в зале и много часов подряд занимались любовью.
Снова нежно прикасаюсь губами к щеке Айка.
Сми, мой любимый.
Сама же чувствую прямо-таки кипучую энергию внутри.
Осторожно выскальзываю из кровати, накидываю черный халат, пробираюсь к чемодану, который Айк привез с собой. Становится любопытно, что же он туда напихал? Неужели вправду собирался жить тут с нами?
Открываю чемодан и нахожу там скомканные рубашки, брюки, клубок из носков.
Обалденно собрался, чего уж там. Сколько он на это потратил времени? Пару минут? Кстати, рубашек он с собой взял всего две.
Осторожно достаю вещи, начинаю сортировать, аккуратно складываю. Они же не виноваты, что их хозяин — хрюндель.
Пока это делаю, чувствую, что затылок будто начинаешь жечь.
Оборачиваюсь и наталкиваюсь на взгляд черных глаз.
— Ты проснулся? — удивляюсь, ведь я старалась действовать очень тихо.
Айк садится в кровати, продолжает пристально меня разглядывать, спрашивает:
— Зачем ты складываешь вещи, а потом кладешь их обратно в чемодан? Я был серьезен, когда сказал, что без вас не уеду.
Я смотрю на него с усмешкой.
Он слегка помятый, с взъерошенным чубом, милый до невозможности.
— Айк, я согласна вернуться домой, — мой голос немного дрожит. — Поэтому раскладывать по полкам твои вещи нет никакого смысла.
