что она снова переключает каналы.
— Я просто думаю, что кто — то вроде Люка мог бы лучше подойти тебе. Кто — то, кто больше подходит тебе и твоей жизни.
— Зак не такой.
Мама смотрит на меня с сомнением на лице.
— Они все такие, милая.
Моё разочарование выплескивается наружу. Я понимаю. Папа причинил ей боль. И у неё было больше неудачных отношений, чем у большинства, но очернять мужчину, которого я люблю, даже не дав ему шанса — это больно, особенно, когда это делает моя собственная мама.
— Мне пора домой. В следующий раз купи продукты сама, — огрызаюсь я и, бросив всё, что делала, направляюсь к двери.
— Луна! — кричит мне вслед мама, но я устала.
За последние несколько дней она зашла слишком далеко. Чувство вины из — за того, что я не вернулась из Сиэтла, а теперь еще и цинизм из — за Зака. Я зла, и мне нужно уйти, прежде чем я скажу что — то, о чем действительно пожалею.
Она зовет меня ещё раз, прежде чем я захлопываю дверь и направляюсь к своей машине. У меня куча школьных заданий, которые нужно выполнить, но вместо того, чтобы ехать обратно к себе домой, я направляюсь в пляжный домик. Может быть, безмятежность предложит мне побег, в котором я нуждаюсь. Находясь там, я чувствую себя ближе к своему парню, и даже спустя четыре месяца с тех пор, как он ушел, я нахожу небольшие следы его присутствия тут и там. Он оставил флакон своего одеколона на бортике в ванной, и я задаюсь вопросом, было ли это сделано намеренно. В любом случае, это заменила мой обычный лавандовый спрей.
Вытаскивая свои тяжелые школьные сумки из машины, я поднимаюсь на крыльцо и тянусь за ключом, когда из умного дверного звонка раздается очень знакомый голос, и я чуть не падаю вниз по лестнице в шоке.
— Привет, детка.
Я всматриваюсь в камеру.
— Ты шпионишь за мной?
— Да.
Я смеюсь и вставляю ключ в замок.
— Эй, подожди.
— Хммм?
В чем дело? — голос Зака срывается.
— Я…я в порядке.
Мгновение спустя в моей сумке начинает звонить телефон, и я бросаю всё в коридоре, чтобы достать его.
— Привет. Честно, я в порядке.
— Ракета, не лги мне. У тебя опухшие и красные глаза. Скажи мне, кто тебя расстроил?
Я захожу на кухню, кладу ключи на столешницу, а затем направляюсь к раздвижным дверям, выходящим на веранду. Солнце село, дует свежий ветерок, и на дворе декабрь.
— Просто мама кое — что сказала, — я поджимаю губы, чтобы сдержать любое проявление эмоций.
— Не делай вид, что это ничего не значит, — выдыхает он в трубку.
— Эй, разве у тебя сегодня вечером нет игры?
— Нет ничего важнее тебя.
Делая глубокий вдох, я готова сказать ему правду. Что — то, что, я знаю, ему совсем не понравится, когда я слышу стук в дверь, а затем звонок.
— Эй, подожди. Кто — то стучит в дверь.
Я крадучись пересекаю гостиную и кухню, затем выхожу в коридор и распахиваю дверь. Всё ещё прижимая телефон к уху, я обращаюсь к Заку.
— Твоя мама здесь, — я улыбаюсь Рэйчел, которая сияет на крыльце с чем — то похожим на домашний пирог в руках. — Привет, Рэйчел, — говорю я, отступая в сторону, чтобы пригласить её войти.
— Мама? — в замешательстве спрашивает Зак.
— Да, она…
Проходя мимо, она наклоняется к телефону.
— Просто приветствую пирогом новую леди в твоей жизни.
Зак ворчит в трубку, и я внутренне усмехаюсь.
— Могу сказать, что она будет без ума от тебя и постоянно крутиться рядом.
— Завидуешь? — воркую я ему как раз в тот момент, когда Рейчел заходит на кухню и оказывается вне пределов слышимости. Он вздыхает.
— Я завидую всем, кто рядом с тобой, когда меня нет. Но… — он делает паузу. — Знаешь, я не забыл; я хочу знать, что такого сказала твоя мама, что тебя расстроило.
— Она просто сказала плохие вещи в отношении нас. Сказала, что я тебе наскучу.
— Что за хуйня?
Мне следовало дождаться более подходящего момента, чтобы сказать ему.
— Прости. Я не должна была ничего говорить.
Его голос звучит так, будто он ходит взад — вперед.
— Ты же не веришь в эту чушь, не так ли?
Я заглядываю на кухню и вижу, что Рейчел занимается пирогом и расставляет посуду, которую я оставила на столе, когда была здесь в последний раз. Я возвращаюсь к Заку.
— Нет, конечно, не верю. Просто больно, когда твоя собственная мама не верит, что тебя достаточно для мужчины.
— Это чертовски обидно. Для меня и для тебя.
Я чувствую, как нарастает его разочарование. Зажмуриваюсь, я проклинаю себя за то, что упомянула об этом сейчас.
— Мне нужно пойти к твоей маме, но я поговорю с тобой позже.
— Что ж, теперь я рад, что она там. Не слушай ни слова из того, что говорит твоя мама, хорошо? Ты, блядь, для меня всё.
Я киваю, хотя знаю, что он меня не видит.
— Я знаю.
— Чёрт возьми, — говорит он, в его тоне слышится раздражение. — Почему люди не могут перестать вмешиваться и сомневаться во мне или в нас? Я люблю тебя, Луна. Чертовски сильно. Позвони мне, как только мама уйдет.
— Но разве к тому времени ты не будешь в игре?
— Чёрт. Да. Я позвоню тебе, как только игра закончится. Мне действительно жаль, что тебе пришлось выслушать это дерьмо.
— Эй, — говорю я, и голова Рейчел резко поворачивается ко мне, когда я захожу на кухню. — Это не твоя вина.
Он тяжело выдыхает.
— Я люблю тебя.
Я осторожно смотрю на Рейчел, зная, что она слышит это впервые.
— Я тоже тебя люблю.
Широкая улыбка расплывается на её лице, когда я заканчиваю разговор.
— Вы уже зашли так далеко?
Я улыбаюсь в ответ и иду к кофеварке.
— Да. Это были напряженные шесть месяцев. Кофе?
Она ставит тарелку, которую вытирала, и подходит ко мне, протягивая руки, готовая обнять.
— К чёрту кофе. Нужно что — нибудь покрепче!”
Я обнимаю её в ответ. Её теплые объятия смывают неуверенность, которую моя мама внушила мне всего час назад. Эмоции переполняют меня, когда я продолжаю обнимать её в ответ и утыкаюсь лицом в её плечо. Она отстраняется и смотрит мне в глаза.
— Эй, милая, что случилось? Это же хорошо.
Я рыдаю и смеюсь одновременно.
— Да, если бы только моя мама считала так же.
Рейчел тянет меня к себе, чтобы я села на
