На мгновение я задумываюсь над его просьбой, прокручивая в уме подходящие варианты. Потому что их много. Рив столько обо мне не знает.
И чего-то не узнает никогда.
Выбрав безопасную тему, ведущую к наименьшему количеству вопросов, я начинаю говорить:
— Я ходил в ту самую супер-пупер подготовительную школу под названием Фокскрофт-холл. Там было полно придурков, которых я терпеть не мог. Многие из богатейших семей штата посылают туда своих отпрысков. Детей политиков, медиамагнатов и все такое…
Ривер слегка ухмыляется.
— А это случайно не намек на то, что ты богат и когда-нибудь станешь папиком?
Из меня вырывается смех, и черт, это так приятно. До того, как застрять с Ривером в горах, мне и в голову не приходило, что я редко смеюсь.
— А это намек на то, что ты хочешь стать моим мальчиком? — меня тут же переполняет желание себя ударить. Потому что слова вырвались прежде, чем я успел подумать о смысле, который они несут.
Мы с Ривером вместе. По-настоящему вместе.
Будущее, которого, как мы оба знаем, у нас нет, потому что все закончится завтра.
— Я бы не отказался. Из меня бы вышел супер «мальчик».
К счастью, Ривер больше не настаивает, просто прижимается ко мне и гладит пальцами мою руку, лежащую у меня на животе. Когда я ничего не отвечаю, он возвращается к первоначальной теме:
— Звучит не так уж и плохо. Уверен, у тебя были друзья. Может, товарищи по команде?
Я улыбаюсь и целую его в макушку:
— Я не был одним из тех, кто общается с популярными детьми, хотя определенно считался популярным как спортсмен. У меня была пара друзей, — бормочу я, и меня накрывают воспоминания о школьных днях. Улыбка становится шире, когда я думаю о двух людях, которые помогали мне оставаться в здравом уме, пока я прозябал в том аду. С одним из них мы виделись недавно. Впервые за много лет. — На самом деле я рос с парой близнецов. Мальчиком и девочкой.
— Сиеной и Ромэном? — тихо спрашивает Ривер.
— Да, — шепчу я, прочищая горло. — Они дети сенатора. Богатейшая семья, обладающая огромной властью и влиянием. Оба были на год старше меня и являлись моим спасательным кругом в те годы, когда мы вместе учились в Фокскрофте. С Си ты уже знаком и знаешь, какая она. Настоящая петарда, всегда готова настучать по голове любому парню, который ей нагадил. Включая своего брата и меня. — Я усмехаюсь, глядя на Рива. — Честно говоря, не знаю, как Тейлор ее терпит.
Ривер вздыхает и пожимает плечами:
— Он любит ее. Люди склонны на сумасшедшие поступки ради любимого человека.
Я киваю:
— Так и есть, Abhainn, — подтверждаю я внезапно охрипшим от волнения голосом.
Теперь до меня постепенно доходит. Мало-помалу я начинаю понимать, что означает впустить кого-то в свою жизнь и доверить ему самые темные уголки своей души.
Я бы не доверился кому попало.
Расскажи ему о Ромэне, шепчет мне мой разум. А еще лучше, расскажи Риверу все. И тогда, возможно, ты сумеешь его удержать.
Но в глубине души я знаю, что не могу. Не могу ему рассказать.
Я не могу остаться с ним.
Зачем такому, как Ривер, желать быть с кем-то, кто даже не может совладать со своими демонами?
Который не может сражаться с ними без посторонней помощи.
Но рассказать-то ты можешь.
— И еще Ромэн, — начинаю я, делая глубокий вдох, чтобы подготовиться к тому, что должен произнести: — Он был для меня не просто лучшим другом. А практически братом. Мы были неразлучны с тех пор, как встретились.
— Похоже, тебя окружали два замечательных человека. Где сейчас Ромэн?
— Где-то в Орегоне, думаю. Учится в университете. Наверняка бизнес-профиль.
— Думаешь?
Я пожимаю плечами, стараясь не нервничать:
— Мы больше не общаемся. Я не видел его и не разговаривал с ним много лет.
Ривер слегка перекатывается, приподнимается на локте и смотрит на меня. На улице темно, лишь слабый свет полумесяца освещает его черты, но я замечаю в них смятение.
— Как можно из брата превратиться в незнакомца?
Я делаю вдох и выдох, создавая небольшое облачко в холодном воздухе.
Взгляд Ривера, как всегда умоляющий, просит лишь искренности в том, чем я готов поделиться. Поразительно, как он чувствует, когда нужно подтолкнуть меня к ответу, а когда нужно подождать.
Расскажи. Ему.
Потирая лицо рукой, я издаю стон:
— Ромэн… би. — При этих словах Ривер выгибает бровь, однако ничего не говорит, просто ждет, когда я продолжу. — Я узнал об этом в ту же минуту, как он выяснил сам. Мы рассказывали друг другу все, как обычно поступают лучшие друзья, и факт, что он — би, никак не изменил нашу дружбу. Но потом, в ночь перед его отъездом в университет, мы напились до чертиков и полезли ночью купаться в бассейн в его доме. Мы выпили больше, чем обычно, потому что ни один из нас не был готов к тому, чтобы Ромэн переехал в Орегон, но не до такой степени, чтобы совершить что-то безрассудное, например, утонуть, понимаешь? Ну по крайней мере… не я. — Меня переполняют воспоминания о той ночи. Карие глаза Ромэна смотрели прямо в мою душу, пьяные и полные похоти. Я думал, что мне все это только кажется. Ведь мы были лучшими друзьями, братьями, не более. — Все было нормально, мы дурачились, как и всегда, а потом Ромэн… Он подплыл ко мне с другой стороны бассейна и просто… поцеловал. Схватил за шею и поцеловал, а я… ответил взаимностью… Не испытывая при этом ненависти. Я не злился на него за то, что он парень, или за то, что был моим лучшим другом, или за то, что наш поцелуй казался странным. Я… — Я вздыхаю, глядя в лицо Ривера. — Я поцеловал его в ответ.
Рив кивает, его взгляд опускается на мой рот, прежде чем снова встретиться со мной глазами:
— Если ты не испытывал к нему ненависти, что же тогда помешало вам остаться друзьями?
Вопрос века.
Я вспоминаю ту ночь, мягкость губ Ромэна, и аромат виски на его языке, когда он скользнул им в мой рот.
— Я так давно хотел тебя поцеловать, — бормочет он хриплым голосом, продолжая посасывать мою нижнюю губу, как будто Бог дал ему на это право.
Мои пальцы запутались во влажных волосах Ромэна. Я чувствую, как его эрекция прижимается к моему бедру, длинная и толстая, сдерживаемая только плавками. Как и моя — отчаянно желая вырваться из пут и жаждая прикосновений.
— Почему ты ждал так долго? — спрашиваю я, просовывая руку, чтобы погладить его член через плавки. — Зачем было ждать до дня перед отъездом?
Потому что в течение последнего года мои мысли о лучшем друге были какими угодно, только не дружескими. Черт, а может, и дольше. Я боролся с ними, загонял в глубь своего разума, продолжая идти по пути наименьшего урона своему психическому здоровью.
Как давно Ромэн меня хотел?
— Потому что, Рейн, — произносит он мое прозвище. — Я должен был узнать вкус твоих губ хотя бы в этот раз. Мне нужно было знать, чувствуешь ли ты то же самое.
Так и есть. Наши чувства взаимны.
Свободной рукой Ромэн скользит вниз, пробираясь в мои плавки, чтобы обхватить член. Он дарит мне медленный рывок, от которого я чуть ли не кончаю на месте.
— Потому что я эгоист, Рейн, — продолжает он, лаская ртом мою шею.
Даже не верится, что все это происходит на самом деле, а не является плодом моего пьяного воображения.
Потому что я хотел этого уже давно.
Ромэн прижимает меня к краю бассейна, плитка впивается в кожу спины, пока он продолжает дрочить мне.
— И я должен заполучить тебя, даже если этот раз будет единственным.
— Рейн? — зовет Ривер, и его голос возвращает меня в настоящее.
— Да? — спрашиваю я, встряхивая головой, чтобы избавиться от тумана воспоминаний.
— Я спросил, что такого случилось, что вы перестали быть друзьями.
Я перевожу взгляд с лица Ривера на звезды, сияющие над нами:
