Причём не только с финансовой точки зрения, но и духовно. Их высокомерие по отношению к другим меня ещё в детстве бесило. Но что я могла сделать, будучи ребёнком? Да ничего. Они и ко мне относились весьма специфично, словно я не их дочь, а декорация для поддержания образа идеальной семьи. До пятнадцати лет они относились ко мне с пренебрежением, когда мы были одни, а вот на людях делали вид, что я сокровище. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, их отношение ко мне резко переменилось. Причиной этому стал их партнёр по бизнесу – Макар. Он владел контрольным пакетом акций в фирме родителей. Случилось так, что он обратил на меня внимание. Он сделал родителям выгодное предложение, мол, готов ещё вложиться в один проект, но взамен я должна была выйти за него замуж. На тот момент мне было всего пятнадцать лет, и, честно сказать, тогда я обрадовалась, наивно полагая, что жених поможет мне уйти из дома родителей. Я там задыхалась от постоянных запретов и их снобизма. Вначале я видела в нём принца, который меня спасёт, но потом стала замечать, как он на меня смотрит. Его леденящий душу взгляд наводил ужас, дыхание перехватывало, он словно не смотрел, а резал тело невидимым лезвием. Всё существо моё вопило об опасности. Но, как примерная дочь, я не противилась решению родителей. До шестнадцати лет он меня только поедал взглядом и не трогал. Я же строила планы побега, надеялась, что до восемнадцати лет прохожу в невестах, а там учёба, и я уеду. Но мои планы разлетелись прахом в шестнадцать лет. Родители уехали отдыхать, доверив меня жениху, мол, никто лучше него обо мне не позаботится. О да, он проявил заботу в тот же вечер, как они уехали. Я заперла дверь – вот как чувствовала опасность. Но нужно было бежать из дома, куда угодно, только не находиться там. Итог: я уснула, а проснулась оттого, что дышать стало нечем, кто-то навалился на меня. Попыталась вырваться и получила болезненный удар по лицу. Страх сковал моё тело, я не могла вымолвить ни слова, только тихо плакала, пока он лапал своими мерзкими руками моё тело. Тут он отстранился, и я выдохнула, решила, что на этом всё. Но не тут-то было. Макар включил свет, чтобы наблюдать за моей агонией, когда он приступит к главному. Я зажмурилась, так как внезапно включённый свет ослепил меня, а когда открыла глаза, заорала от ужаса: Макар был полностью раздет и смотрел на меня обезумевшим взглядом. А потом начался кромешный ад, я пыталась звать на помощь, вырывалась из последних сил. Ну куда там справиться шестнадцатилетней девочке со взрослым мужиком? Я думала, с ума сойду от ужаса и боли, сорвала голос от крика. Под утро я только скулила, а он наслаждался, измываясь надо мной снова и снова, угомонился, когда за окнами забрезжил рассвет. Мне казалось, что я умерла в эту ночь, в душе была пустота, а тело болело так сильно, словно меня КАМАЗ переехал…
Соня замолчала, я закрыл руками лицо, пытаясь справиться с эмоциями и воспоминаниями, которые, словно лавина, нахлынули, добавляя к новой боли старую – ту, что не давала мне спокойно жить ранее. Я это уже слышал, только «умерла в тот день». Это была моя мать – я случайно подслушал их разговор с дедом. Она говорила об их свадьбе с отцом. Только я смог справиться с эмоциями, как последующие слова матери меня буквально убили: я – результат насилия. Мой отец, мерзавец, изнасиловал мать и шантажом заставил выйти за него замуж. Из-за меня она стала другой, не стало больше девушки, что мечтала о принце, моя мать превратилась в тигрицу, готовую перегрызть горло любому, кто обидит её сына. А должна ненавидеть, ведь я живое напоминание о её унижении и боли. Но нет, я был для неё центром вселенной. Я приезжал к деду и смотрел часами на её фотографии, когда она была ещё другой, мечтавшей найти своё счастье. Она была настолько чистая, что смотришь на неё – и кажется, она излучает свет. Никогда бы не поверил, что из этого хрупкого цветка вырастет таран.
Шли годы, а я постоянно ждал, что в любой момент нарыв прорвётся и она скажет, что я ей ненавистен. И опять ошибся: она меня любила, несмотря на то, что я виновен в крушении её надежд найти любимого. Пусть не напрямую, но косвенно так и есть. Ведь могла избавиться от нежелательной беременности, но она не стала. Были времена, я жалел, что она оставила меня, хотел ей другой судьбы. Иногда, проходя мимо её комнаты, когда мы ещё жили с отцом, слышал тихий плач – во мраке ночи она снимала свою маску и оплакивала свою судьбу. Постоянные насмешки знакомых за спиной из-за измен этого мерзавца её морально изматывали. Она терпела всё из-за меня, считала, что мне нужен отец, и выжидала время, чтобы отобрать у него своё состояние.
Дело тут даже не в деньгах – она хотела мне дать достойное образование. В минуты её отчаянья я прислонялся к стене в коридоре и ждал, когда она успокоится и уснёт. У меня душа изнывала от боли за маму, я ненавидел себя за то, что существую, хотелось схватиться за голову и кричать от безысходности. Я не знал, как помочь ей, как утешить. Хотел поговорить, но наткнулся на статью в интернете, что жертвам насилия сложно об этом говорить. Стало немного легче только тогда, когда они с этим козлом развелись. И с годами я оставил затею с ней поговорить об отце, решил расквитаться с ним сам за поломанную судьбу матери. Он хотел с помощью меня разбогатеть, но просчитался – я стал тем, кто его уничтожил. Годы шли, а я методично его разорял, руша связи, наблюдал, как он спивается и опускается с каждым годом на дно. Итог: он попал в больницу с циррозом печени. Я пришёл к нему за день до смерти. Нет, не посочувствовать, а добить. Увидев меня, он обрадовался.
– Сынок… – чуть слышно произнёс.
От его «сынок» меня передёрнуло, нелепо слышать из уст мерзавца это слово. А он даже и не заметил моей гримасы отвращения.
– Хорошо, что навестить меня пришёл, представляешь, все бросили меня, как я всё потерял. Ты не в счёт, я сам виноват – заслужил. Знаешь, я ведь умираю.
– Знаю, – холодно отвечаю ему. – Поэтому и пришёл сказать тебе кое-что перед смертью. Ты использовал меня, чтобы разбогатеть. Но я
