не стал твоей золотой жилой – я тот, кто тебя разорил.
Тишина, затем хриплый смех.
– Ты весь в меня! Хорошо, хоть тебе деньги достались.
– Нет. Мне твои гроши на хрен не сдались, я отдал их на благотворительность. И не в тебя я, мне не нужно насиловать и шантажировать, чтобы разбогатеть. На это у меня голова есть.
– Мать рассказала… – тяжко вздохнул он, прикрывая глаза.
– Нет.
– Уже и не важно. На похороны хоть придёшь?
– Нет. Знай, похоронят тебя как безродного, я об этом позабочусь.
Отец захрипел, а я развернулся и направился к выходу.
– Ты страшный человек, Кир. Твоя мать вырастила монстра.
– Гори в аду.
Это были последние слова отцу. Путь я и монстр, но нисколько не жалею о своём поступке. Он – насильник, такое не прощается. Теперь понятно, почему мама так прикипела к Соне, она подсознательно почувствовала, что девочка пережила подобное. Вот и слетела с катушек, ведь она раньше никогда так себя не вела. С другими пассиями она была на страже моих интересов, но не с солнечной.
Открыл глаза. Хватит о прошлом, пришло время расквитаться с новыми врагами. Только я собрался снять наушники, решив, что всё, как девочки прекратили плакать, и Соня продолжила:
– Утром я не могла встать с кровати, а нужно было попытаться хоть ползком, но убраться из этого дома. Но я этого не сделала, за что и поплатилась – до приезда родителей он продолжал насиловать меня, словно с катушек слетел. А я чувствовала себя грязной, его мерзкий пот, казалось, въелся в кожу. Я хотела малодушно умереть, чтобы этот ад кончился. Не позволил. Пригрозил: если себе наврежу, вначале расправится с родителями, а меня откачает и в бордель отдаст, там уже со мной развлекутся другие мужчины. Я пришла в ужас от такой перспективы и из-за страха и стыда молчала. Ну а как признаться в таком? Мне было всего шестнадцать лет! Мои родители заметили мою бледность и затравленный вид, я каждый раз непроизвольно вздрагивала, стоило мне услышать его голос. Разумеется, они догадались, в чём дело. Но промолчали, деньги у них были первичны, дочь – вторична. Целый год продолжался этот ад, он находил способ добраться до меня. Прикосновения его рук были болезненны, синяки не сходили с моего тела, каждый половой акт – это была пытка, я скулила от боли, а он наслаждался… Наконец я окончила школу, надеялась уехать под предлогом, что мне нужно получить высшее образование в хорошем вузе. Он был против, настаивал, чтобы я училась заочно. И тут, как гром среди ясного неба, новость, что я беременна. Господи, да я была в шоке! Но избавиться от малыша не помышляла, ведь кроха не виновата, что её отец садист. Он же, узнав о моей беременности, стал торопить со свадьбой родителей. За неделю до свадьбы его помощница неожиданно попросила завести к нему домой документы, мол, она должна срочно ехать по другому поручению. Мне пришлось помочь, хотя было страшно отправляться в логово к зверю. Но выбора не было, да и заверила она меня, что сейчас он на встрече. Но он был дома и не ожидал, что я лично его навещу. Открыла дверь ключом, что помощница дала, и остолбенела: он в этот момент развлекался с двумя несчастными девушками. Одна из них была вся в крови, видимо, он избил её. Сказать, что я испытала ужас – это ничего не сказать. Тут я решила взбунтоваться, заявив, что замуж за него не пойду. Я-то надеялась, что его измена будет веской причиной для разрыва. Ошиблась. Он озверел, кинулся на меня и при свидетелях изнасиловал! Не передать словами, что я чувствовала тогда, когда посторонние люди наблюдали, как он истязал меня. Видимо, Бог сжалился надо мной, я потеряла сознание от ужаса и боли, а очнулась уже в частной клинике. Ребёнка я потеряла, чувствовала себя выпотрошенной рыбой без души. Но это было ещё не всё. Я подслушала разговор Макара с врачом, тот ему сказал: «Девушка больше не сможет иметь детей, были осложнения при аборте, что-то в этот раз ты, друг, перестарался, аккуратнее нужно». Его сообщник – врач – часто покрывал садиста. Новость о том, что я не смогу иметь детей, меня убила, душа погрузилась во мрак, и я потеряла интерес к жизни. Меня выписали, а через месяц всё началось заново, но мне было уже всё равно, боль физическая – мелочь по сравнению с той, что я испытывала в душе. Через два месяца я превратилась в тень, Макар же больше не предохранялся. А смысл? Я же бесплодная. Но продолжал настаивать на свадьбе. Вновь назначали дату. А мне уже было всё равно, я была готова на себя руки наложить, как только распишемся. Моим родителям этот штамп был очень важен, посему это был бы им прощальный подарок от меня. Спас меня дядя. Он приехал в гости и ужаснулся, увидев меня. Устроил разгон всем, хотел посадить мерзавца, но мать умоляла не делать этого – иначе нам всем конец. Тогда дядя выдвинул требования: он забирает меня к себе в Москву, только в этом случае он не пойдёт в полицию. Те согласились, но не оставляли надежды, что я вернусь к жениху, впрочем, как и он сам. Я обрывала на корню его попытки вернуть меня и родителям высказала, что думаю. Они обиделись, назвали меня неблагодарной, и теперь мы не общаемся. Вернее, общаемся, но редко, на нейтральные темы. А этот урод два года назад всё-таки женился на своей помощнице, той, что попросила меня завести документы, у них год назад родился сын. Вот и моя печальная история. Сегодня я должна рассказать её Кириллу, но как представлю, что он всё узнает, тошнота к горлу подкатывает. Я так сильно люблю Кира, что потеря его сродни смерти. Я с первого взгляда его полюбила, но гнала от себя, считая, что так правильнее. Он мой единственный мужчина, а тот садист не в счёт. Девочки, мне так страшно, что пальцы рук онемели. Не то что бы я чувствовала себя виноватой и боюсь в этом признаться, тут другое. Я не хочу видеть в глазах его жалость. Я не хочу, чтобы он в порыве ярости наломал дров. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня и представлял ту грязь, что я пережила. Поверьте, когда тебя насилуют на глазах других, это ещё то испытание. Но он должен знать, что, по всей вероятности, я не смогу ему дать то, что он хочет.
– А чего он хочет? – всхлипнув,
