— Какая ты красивая, — прошептала я ей на ухо, нисколько не кривя душой. Она напоминала хрупкого эльфа, только страшно замученного долгой и тяжелой дорогой.
— Ну, ты как скажешь, — улыбаясь, провела она рукой по ежику своих волос. А я растерянно улыбалась папе, Георгию…
— Когда это, мама?
— Да сразу же, как приехала от тебя. Сейчас все нормально, только иммунитет почти на нуле, — развела она руками.
— Айда в наш номер, — предложил ей папа, — мы и так рисковали с этим переездом, не будем усугублять.
— Я бы хотела жить в одном номере с Катей, — мягко произнесла мама, но так, что стало понятно — только так и не иначе. Папа растерялся:
— В нашей комнате убрали с дезинфекцией и прокварцевали.
— Замечательно, значит Катюша переберется в чистую комнату. Ты не против, солнышко? Я соскучилась.
— Да… конечно, — начинала я понимать, что не все безоблачно и ее приезд — это еще не воссоединение семьи и есть основательные такие подводные камни. Наверное, сейчас я уже понимала ее опасения.
— Георгий, пошли — занесем вещи, — ровным голосом сказал папа и сам понес две большие сумки в мамину комнату. За ним двинулся и Георгий с маминым багажом.
Мы проводили их взглядами и мама сказала:
— Я понимаю тебя — он… какой-то эксклюзив, да, Катя? В единственном исполнении и сильно, очень сильно, — задорно улыбались мне ее глаза.
— Как и папа, — расстроено ответила я, — что он сказал тебе, почему ты решилась? — спешила я выяснить самое главное.
— Что это было один раз и в состоянии сильного опьянения… — скривился ее рот под маской, — этот мальчик оказался не его — он потом заказал экспертизу. Ему пришлось привыкать к мысли, что это не его сын. Просил прощения, целовал руки. Я давно простила его и верю, что это был единственный раз. Но бумеранг… он прилетел — видишь? Я не должна была тогда… и так… Я съела саму себя этой местью. За все, оказывается, нужно платить.
— Мы поговорим потом, — с облегчением пообещала я, — ты, наверное, еле стоишь на ногах. Мама… я же кашляю! Наверное, мне нельзя даже стоять с тобой рядом!
— Я дам тебе маску. Катя, я в порядке, операция и сеансы были уже давно — в январе. Просто я плохо переносила химию, трудно было со стимулами… Пошли? Будем заселяться. Пожалуйста…
Я проводила маму к ее номеру и ушла собирать свои вещи. В чемодан на колесиках летели с полок майки и шорты, белье. Сарафан еще с плечиков… Закрыла крышку и повернулась на выход. Возле двери, прислонившись к стене, похоже — давно уже, стоял Георгий. Он кивнул мне:
— Я все обдумал, вспомнил, сопоставил и понял — о чем ты. Подобного больше не повторится, я докажу это — ты увидишь сама. Но для этого ты должна быть рядом. Не прогоняй… мне нельзя уходить от тебя — просто не имеет смысла. Я лучше изменюсь весь — с головы до ног. Так, как нужно тебе. Если не получится — тогда и прогонишь, но у меня получится. Катя…?
— Да? — отмерла я.
— Я вменяемый и адекватный. Разговаривай со мной, как сегодня ночью, пожалуйста. Я уже говорил, что пока плохо представляю себе…, просто быть рядом оказалось мало — нужно понимать. Будем разговаривать — узнаем друг друга. Катя… назови меня по имени, — шепнул вдруг он, — ты ни разу еще…
— У тебя длинное и неласковое имя, — вздохнула я, — Георгий. Гоша?
— Согласен на Гошу.
— Я не могу Гошу, тебе не идет, это несерьезно… глупо.
— Не важно… — прошептал он, осторожно привлекая меня к себе, обнимая и прислоняя лицом к своей груди.
— Я увидел их и подумал сегодня — жизнь такая хрупкая и короткая… Мы с тобой и так потеряли эти годы, и опять отдаляемся… Есть такое понятие — инерция поведения. Я не могу потерять тебя из-за того, что привык не обращать внимания на безразличные для меня вещи, отстраняться от них физически и абстрагироваться на психологическом уровне. Это удобно и это хороший способ выжить — с Сашкой я научился держать в приоритете только то, что действительно важно, только то, что единственно дорого. Сейчас это ты. Я двумя руками за эксклюзивное, единоличное владение, я хочу быть твоей частной собственностью. В этом мы уже совпали, а остальное… говори со мной, я обязательно услышу.
Глава 46
Был вечер, и мама давно спала, сняв маску и отвернувшись к стене. Наверное, перенервничала, и дорога вымучила, да и сама эта маска… я видела синяки от нее на переносице. Поэтому маску натянула я, в конце концов — это я недавно болела и могу представлять опасность. Хотя кашель вдруг волшебным образом прекратился, или ему уже пора было — от начала болезни прошла неделя.
Этот гостиничный номер был крайним справа и мимо нашей двери никто не ходил, не тревожил, но мне не спалось — рано еще было и слишком много вопросов накопилось к родителям. Но вначале — к папе, а поговорить с ним не получалось, да и с мамой тоже. Вначале я помогала ей устроиться и рассказывала о Будве, охотничьей базе, местной еде, особенностях поведения местных жителей — много и только о хорошем. О том, что могло поднять ей настроение и настроить хотя бы на приятный отдых.
Рядом почти постоянно находился папа — слушал мои рассказы, поддакивал, согласно кивал и смотрел… смотрел на маму, сосредоточено отслеживая ее реакцию. Всматриваясь в выражение ее лица с каким-то напряженным… оживленным ожиданием. Господи! Как щенок, ждущий одобрения и похвалы хозяйки. А увидев улыбку на ее лице или простую заинтересованность, тоже начинал улыбаться и смотрел на меня почти с мольбой — ну поднажми, ну хоть чуточку еще! Хотелось наорать на них, убежать и расплакаться, поубивать их обоих хотелось! Как же бездарно, как глупо…!
Я продержалась весь этот день до вечера почти без потерь. Георгий тоже был здесь, но отсутствовал перед этим часа три и где он был? Предыдущие события, безусловно, повлияли на мои предположения относительно его отсутствия. Но он объяснил все. Оказывается, он заказывал в местной типографии карту Будвы и пригородов, включая схемы горных маршрутов. Эта карта, размером три на три метра, будет висеть в холле гостиницы напротив рессепшена. Размеры стены как раз позволяли. Дальше он объяснил:
— Это нормальная практика во многих курортных городах мира — подробная карта города с обозначением интересных туристам объектов. Например, торговых точек — подобием смайликов с изображением товара. Особыми значками — харчевни, с указанием количества посадочных мест и в сноске — коронных блюд. Кинотеатры и пляжи, стоянки такси, пункты каршеринга… Короче — все то, что приходилось показывать постояльцам, рассказывая, таская их за собой, развлекая и облизывая… Николай Александрович, к вам приезжают взрослые люди при деньгах и хорошо умеющие читать…
— Я всегда знал это, Георгий Артурович, — откинулся папа в кресле и сложил руки на груди.
— Извините… Но я не понимаю необходимости водить их за руку, как несмышленышей. Вполне достаточно будет гида на стене с отдельными подробными пояснениями на русском и английском языках. Что не ясно — расскажет Душан, у него непыльные обязанности — целый день читать газеты.
— Он не знает английского и немецкого.
— Возьмите на его место человека знающего. На основной пляжный сезон это может быть даже студент. Он обойдется вам немного дороже, зато вы освободите свой день. Отпадет необходимость опекать постояльцев, вы будете отвечать только за условия проживания.
Мы с мамой молчали, глядя на папу. А папа смотрел на Георгия и думал… Потом встал и пожал ему руку.
— А чего это я не сообразил?
— Потому, что так здесь принято. Считается, что такое… утрированное гостеприимство привлекает клиентов. Доход же от этого… чаевые, так? Но только от новых, незнакомых постояльцев. У своих вы не возьмете и копейки, даже если предложат, а они у вас основной контингент.
— Согласен. Во что это нам обойдется? Сколько запросили?
— Почти бесплатно… за саму идею, — широко улыбнулся Георгий.
Мы тоже улыбались, мама смотрела на него заинтересовано, папа — с одобрением. А он смотрел и ждал одобрения от меня. Я и выразила его от всей души:
