крепко обнявшись, и я уткнулась лицом ей в плечо, как будто она меня успокаивала. Мне не удавалось вспомнить, ни когда это было, ни из-за чего я так расстроилась, но при взгляде на снимок в горле образовался комок.
– Это ты фотографировал? – спросила я. У меня вдруг сел голос.
Эзра кивнул:
– Вот это – ваши отношения с мамой. Если я думаю о вас, то вот так. Поэтому я реально не понимаю, почему ты уже несколько недель с ней не разговариваешь.
У меня внезапно похолодели руки. Я еще раз посмотрела на снимок. Эзра прав. Но в то же время он не полностью понимает, что со мной творится. Не знает, как ужасно я буду себя чувствовать, вернувшись домой неудачницей. Не имеет ни малейшего понятия, каково мне будет показаться на глаза маме после всего, что они с отцом для меня сделали. Однако это фото напомнило, как мама всегда меня поддерживала. У нее день рождения, черт возьми. Я должна взять себя в руки хотя бы на один этот день. Я просто обязана. Ради семьи. И ради себя самой.
– Я хочу поехать с тобой домой, – прошептала я.
Эзра повернулся ко мне с расширившимися глазами:
– Правда?
Я положила нашу с мамой фотографию к остальным.
– Правда.
Он вздохнул с облегчением:
– Наконец-то. А я уж думал, что зря забронировал тебе билет.
Я уставилась на него. Не мог же он сейчас говорить всерьез.
– Ты забронировал для меня билет? – в недоумении переспросила я.
Эзра откинулся назад, облокотившись на руки. Потом кивнул:
– Ага.
– Ты окончательно чокнулся.
– Ага.
– Я тебя люблю, – ответила я и, сидя на коленях, повисла у брата на шее. – Спасибо.
Тот поднял руку и похлопал меня по спине:
– Блейк тоже едет, кстати.
Потребовалась пара секунд, прежде чем до меня дошло, что он сказал. Я резко его отпустила:
– Почему ты говоришь мне об этом только сейчас?
– Я боялся, что иначе ты ни в коем случае не полетишь с нами. Вы странно себя ведете. Он почти со мной не разговаривает. Ты почти не разговариваешь с ним. Вы странные, и мне это не нравится.
Я тяжело сглотнула и вновь взглянула на фотографии. Нашлось несколько кадров, на которых вместе с нашей семьей стоял Блейк. Я не знала точно, что произошло, но той ночью в его постели между нами что-то разрушилось. Что-то изменилось, из-за чего мы больше не могли так свободно общаться, как после нашего объяснения.
Если мы полетим в Сиэтл втроем, то перед этим мне обязательно нужно будет снова с ним поговорить и прояснить ситуацию.
– Я еще раз с ним поговорю, – пробормотала я.
– Хорошо. Кроме того, мы еще должны обсудить, что скажем маме с папой. Предлагаю версию, что ты заранее приехала к нам в гости, чтобы мы могли сделать сюрприз и прилететь втроем.
Я перевела глаза на него:
– А ты уже хорошо продумал наше оправдание.
У него слегка приподнялись уголки рта.
– Ведь я надеялся, что все-таки сумею тебя уломать.
– Ты только из-за этого выбрал самые милые фотографии со мной и мамой?
Эзра молча опустил взгляд на снимки, но его усмешка стала лучшим ответом. Кажется, брат умел быть очень хитрым.
Когда я собиралась уже в сотый раз проверить свою ручную кладь, в дверь постучали.
– Заходи! – крикнула я, уселась на чемодан и несколько раз на нем подпрыгнула.
Вместо брата в комнату вошел Блейк.
Я застыла на середине движения. После того как он закрыл за собой дверь, сердце совершило кульбит, с которым я упорно пыталась совладать. Атмосфера между нами была напряженной, и из-за того, что сейчас мы впервые за целую неделю находились в комнате одни, она только раскалилась еще сильнее. Воздух внезапно как будто загустел. Сердце гулко заколотилось о ребра.
– Что такое? – спросила я и бросила взгляд на часы. Мы пока не опаздывали. До отъезда в аэропорт Портленда оставался почти час.
– Они до сих пор лежали у меня в комнате. – Блейк показал джинсы, которые держал в руках. Те самые, что я тем вечером сняла у него и небрежно скинула на пол. У меня моментально вспыхнули щеки.
Быстро поднявшись с чемодана, который тут же снова раскрылся, я забрала у него штаны. Потом свернула их, распахнула маленький чемоданчик и запихнула джинсы к остальным пожиткам. Из-за них эту штуку станет еще сложнее застегнуть, но плевать. Так будет еще одна альтернатива, если мне не понравится, как смотрится вся другая одежда, которую я уже упаковала.
– Мы едем только на выходные и уже в воскресенье вернемся обратно, – раздался голос Блейка за спиной. – Что ты, блин, с собой набрала?
– Пару-тройку вещей, – пробормотала я и опять попробовала закрыть чемодан. Теперь я забралась на него обеими ногами, встав на колени, и подергала молнию. – И раз уж ты тут… Эзра сказал, что нам еще нужно договориться.
– О чем? – озадаченно спросил он.
Я села на чемодан и попробовала опять на нем попрыгать.
– Мама с папой не в курсе, что я живу здесь, – процедила я сквозь сжатые зубы. – Так что мы притворимся, как будто я заранее приехала к вам.
– Идет, – рассеянно откликнулся Блейк. – Что ты делаешь?
– Застегиваю чемодан.
Он еще некоторое время понаблюдал, как я сражаюсь с молнией. Потом подошел ко мне и нагнулся:
– Дай я.
Его рука дотронулась до моей, когда он взялся за застежку и потянул. Я перестала дышать. Вместо того чтобы сразу выпрямиться, после того как молния застегнулась, Блейк замер в этой позе. Его дыхание коснулось моей шеи. Он был так близко, что его волосы щекотали мне лоб.
Будто действовали по своей воле, мои глаза закрылись. Близость Блейка дарила неописуемые ощущения. Вновь возникли покалывание в животе, которое у меня не получалось отключить в его присутствии, и жар, затопивший вены. Я была не способна трезво мыслить, пока он так близко. И не знала, что делать. С одной стороны, неправильно испытывать такие чувства, я это понимала. А с другой – я полностью отдалась этому ощущению, поскольку, в отличие от всего остального, что у меня сейчас шло наперекосяк, оно было мне знакомо и буквально опьяняло.
Я слегка повернула голову. Мои губы задели его ухо, и у Блейка вырвался низкий грудной звук. Он проник в каждую клеточку моего тела.
– Джуд, – выдохнул он.
В его голосе крылось столько эмоций, что я очнулась от своего транса. Потом отстранилась от него и встала так быстро,
