держал ее высоко над головой. При виде его в криво сидящих на носу очках глаза обожгло с такой силой, которая удивила даже меня саму. Больше ничто не смогло бы меня остановить – я бросилась вперед и побежала к папе, который раскинул руки в сторону и бросил табличку. Крепко сжав его руками, я уткнулась лицом ему в плечо.
– Сладкая моя, – раздался в ушах родной голос, и я проглотила всхлип.
Он еще пару секунд прижимал меня к себе, укачивая из стороны в сторону, после чего отстранился, взял меня за плечи и широко улыбнулся. А потом повернулся к Эзре и тоже заключил его в объятия.
Брат намного быстрее высвободился из кольца отцовских рук, но от меня не укрылась его счастливая улыбка.
Посмотрев в сторону, я обнаружила Блейка, который поднял свою маму. Он как раз только что поставил ее на пол. Та вытерла глаза и улыбнулась, глядя на него снизу вверх. Затем она развернулась, сделала шаг к Эзре и обняла его. Когда чуть погодя она отпустила его и взглянула на меня, в ушах зашумело.
Обычно я обнималась со всеми. Правда, со всеми. Но Линду Эндрюс я за последние полтора года избегала так же, как и контактов с Блейком. Лишь изредка я заставляла себя отвечать на ее сообщения, а что еще хуже: я разбила сердце ее сыну. Даже если Блейк меня простил, это еще не значило, что она тоже это сделает.
Прежде чем я успела лучше проанализировать сложившуюся ситуацию, Линда подошла ко мне и притянула к себе.
На мгновение меня охватил шок, но затем я сумела побороть его и ответить на ее объятия.
– Я так рада тебя видеть, Джуд, – сказала она, когда отпустила меня, и улыбнулась не менее ласково, чем собственному сыну.
Улыбнувшись в ответ, я сражалась с давящим ощущением в глазах.
– Взаимно.
Папа шагнул к нам и закинул левую руку мне на плечо, чтобы прижать к своему боку, а вторую положил на плечо Эзре.
– Как же я счастлив. А что будет, когда ваша мама вас увидит! Я уже разобрался в шкафу, чтобы вы втроем могли там спрятаться.
– Вообще-то я думал, что это шутка. Там точно места не хватит, – откликнулся Эзра.
Папа отмахнулся:
– Чепуха. Если не хватит, сделаем так, чтобы хватило. – Это последнее, что он сказал, прежде чем увлечь нас в направлении выхода.
По дороге к машине я спрашивала себя, как могла быть настолько глупой, чтобы не хотеть ехать домой. Уже одно лишь слово «чепуха» из уст отца звучало так знакомо и прекрасно, что я практически забыла про все остальное.
– Это была моя нога! – рыкнул Эзра.
– Извини, – пробормотала я.
– Если вы двое не прекратите разговаривать, то испортите сюрприз. – Блейк рядом со мной так плотно прижимался к правой стенке шкафа, как будто надеялся стать с ней единым целым. По-видимому, он пытался максимально избегать контакта со мной.
– С каких это пор ты, прости, стал голосом разума? – поинтересовался брат.
Блейк его проигнорировал. Он успешно делал это уже на протяжении нескольких недель. Я не понимала, что с ним, черт побери, не так, и беспокойно ерзала.
– А это была моя нога, – сухо заметил Блейк.
– А может, вы оба просто будете держать свои великанские лапы при себе? – предложила я. Я ни на миллиметр не могла сдвинуться, чтобы не наткнуться на одного из них. Впрочем, предпочтение отдавала Эзре. Я не хотела дотрагиваться до Блейка. Не хотела вспоминать, каково это – прикасаться к нему. Я просто хотела выбраться из этого проклятого шкафа. Чего они там так долго?
– Перестань на меня так наседать, Блинчик, – зашипел Эзра, однако я и не собиралась отодвигаться. Лучше прирасту к брату, чем еще раз рискну оказаться чересчур близко к Блейку.
Эзра пошевелился сам и пихнул меня ровно туда, где я находиться не хотела.
– Ауч, блин! Прекратите уже это дерьмо, или я…
– Тсс! Слышали? – перебила я Блейка.
Я различила приглушенный голос мамы. Сердце вдруг забилось под самым горлом.
Затем заговорил папа, который преувеличенно громко откашлялся:
– Я спросил: тебе нравится торт, дорогая?
– Он сказал «торт»! – взволнованно зашептала я. – Это наше кодовое слово!
– Господи, я ведь уже ответила, что да, – раздался мамин голос. – Не обязательно на меня орать.
Блейк, Эзра и я выпрыгнули из шкафа и относительно дружно закричали:
– Сюрприз!
Мама уставилась на нас.
А потом расплакалась.
Я подбежала к ней и обвила ее руками. Мамины всхлипывания разбередили что-то у меня внутри. Я стерла слезы с ее щек и наконец обняла так крепко, что наверняка ей стало трудно дышать.
– С днем рождения, мам, – шепотом выдавила я.
Она еще какое-то время прижимала меня к себе, после чего отстранилась – но совсем чуть-чуть. Свободной рукой мама махнула Эзре и просто обняла нас двоих.
Стоило огромных усилий сдержать слезы, но я справилась.
Мама долго держала нас в объятиях, прежде чем отпустить. Потом расцеловала обоих в щеки и вытянула шею.
– А где мой третий ребенок? – громко спросила она.
Блейк с улыбкой подошел к ней и обнял так же крепко, как собственную мать. Я слышала, как мама тихо ему что-то шепнула, на что он кивнул. Момент выглядел таким интимным, что мне захотелось отвести взгляд, но я не смогла.
– Я точно знала: ты что-то замышляешь, – заявила мама после того, как оторвалась от Блейка, и указала на отца. – Но о таком я бы в жизни не догадалась.
– А ты как думала? Что мы пропустим твой день рождения? Да ни за что! – Эзра положил руку маме на плечи.
Она прильнула к нему и вытерла черные следы от туши под глазами.
– Я так расстроилась, когда ваш папа передал, что вы все очень заняты. Но решила: так бывает, если твои дети – звезды. – В ее голосе звучала гордость.
Слышать от мамы эти слова и видеть, как старался папа, чтобы украсить дом, – все это разбудило во мне такие жуткие угрызения совести, что я теперь даже не представляла, как смотреть им в глаза. Когда мама протянула руку и мы вместе вышли в сад, я делала все, чтобы со стороны никто не догадался о моих чувствах. Но в глубине души спрашивала себя, как пережить эти выходные.
По периметру сада на небольшом расстоянии друг от друга папа воткнул в землю факелы. Вместе с несколькими гирляндами, перекрестно развешенными над сидячими местами, они были единственным источником света и создавали
