Да, и такие мысли у меня тоже имеются.
— Так вот для меня все было не так, Райан. Было вот что: ко мне вернулся мой лучший друг, и я запал на него. — Его голос становится гуще. — Я не просто так говорю. Я люблю тебя, понял? Знаю, момент не самый удачный, но возможности сделать это в Лейк-Плэсиде у меня не было, поэтому я говорю тебе об этом сейчас. Просто на случай, если когда-нибудь у нас будет больше, чем всего одно лето. Я люблю тебя, и мне бы хотелось, чтобы все сложилось иначе.
У меня закладывает уши, а мир становится немного размытым. Я чувствую, как оседаю на пол. Моя спина скользит по дорогой кухонной панели, задница стукается о полированное вишневое дерево пола. В глазах стоят слезы, и я отворачиваюсь к окну. Вижу синеву. Прекрасный гребаный вид, на который мне наплевать.
Потому что на свете нет ничего прекрасней мужчины, который только что признался, что любит идиота-меня.
— Вес. — Голос мягкий, и он приближается. Я слышу, как его пиджак с шорохом падает на пол. Через несколько секунд Джейми садится рядом со мной.
Боковым зрением я вижу мускулистые руки за закатанными рукавами рубашки. Он обхватывает свои колени. Вздыхает.
— Я не хотел расстраивать тебя, — произносит он тихо. — Но это нужно было сказать.
Он прямо здесь. Чистый запах его шампуня, тепло его локтя — я переполнен этими ощущениями. Я так скучал по нему. Блядь, так сильно, что ходил с пустотой в груди в месте, где у меня было сердце.
Но теперь эта зияющая дыра снова заполнилась. Мое сердце вернулось. Джейми здесь.
И, блядь, он любит меня.
Из меня с дрожью исторгается вздох.
— Я не могу выбирать, — вымучиваю я из себя.
— Ты уже выбрал, и я могу понять, почему…
Я яростно трясу головой.
— Нет. Я серьезно… я не могу выбирать. Я не стану выбирать между тобой и хоккеем. Я хочу и то, и другое. Даже если это и катастрофа. — Я поднимаю глаза ровно в момент, когда Джейми морщится.
— Я не хочу становиться причиной, из-за которой у тебя не сложится с НХЛ, — настойчиво возражает он. — Я все понимаю, Вес. Правда.
По моему лицу катятся слезы, но мне все равно. Я снимаю его руку с коленки, целую ее. Как же с ним хорошо.
— Извини. — Меня душат эмоции. — Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. Черт, я люблю тебя.
У него перехватывает дыхание.
— Да?
— Блядь, еще как. И никуда тебя отсюда не отпущу.
— Никогда-никогда? — шутит он, сжимая мою ладонь. — Это единственный способ предотвратить сплетни.
Я вздыхаю.
— Нам надо выработать стратегию. Мое имя как можно дольше не должно попадать в газеты.
— Видишь, именно потому-то…
— Тише, бэби, — шепчу я. — Дай мне секунду подумать.
Мы не можем лгать ради моей карьеры вечно — это несправедливо по отношению к Джейми. Может, он о том не задумывался, но я пробыл геем уже достаточно долго и знаю, насколько херово в чулане.
— Мне надо не высовываться до следующего июня, — наконец принимаю решение я. — Но не дольше. И только в том случае, если «Торонто» дойдет до плей-оффа. Только один сезон.
— А потом?
Я пожимаю плечами.
— А потом ты будешь моей парой на следующем же общекомандном барбекю, и ебись оно все конем.
Он издает смешок, но я предельно серьезен. Мне достаточно было вглянуть на него всего один раз, чтобы понять: я не смогу разделить себя на две половины. Никогда не смогу.
— Но вдруг до июня что-то случится? В смысле… — Он снова вздыхает. — Я не могу лгать семье. Я могу попросить их не распространяться, и они попытаются, но я не шутил, когда говорил, что не хочу становиться причиной твоей неудачи. Подумай как следует, готов ли ты пойти на такой большой риск.
— Ты этого стоишь, — шепчу я. Блядь, я сам этого стою. Если Джейми хватило храбрости на то, чтобы прийти сюда и сказать, что он меня любит, то и я должен рискнуть. — Я поговорю с кем-нибудь из пресс-службы. Предупрежу их.
Его рука сжимает мою.
— Ты серьезно?
Я прислоняюсь щекой к деревянной панели, у которой мы с ним сидим.
— Как никогда. Это же моя жизнь. И твоя. Бэби, я люблю тебя столько лет. Ну не понравится это НХЛ, значит не понравится, что поделать.
Выражение лица Джейми смягчается.
— Но это будет реально плохой день.
— Нет. Плохой день наступит, когда ты откажешься от меня. — Я провожу ладонью по волосам, а он неожиданно ловит меня за запястье. Его карие глаза прищуриваются.
— Когда ты ее сделал?
Он смотрит на мою новую татуировку, и я испытываю смущение, когда отвечаю.
— Через пару дней после лагеря.
Шершавые кончики пальцев движутся по строчке черных чернил.
— Это координаты чего? — Я не удивлен, что он догадался. Он сообразительный, мой мужчина.
— Лейк-Плэсида, — говорю ему я.
Наши взгляды сцепляются.
— Понятно. — Он откашливается, но когда опять заговаривает, в его голосе остается слышна хрипотца. — Ты на самом деле любишь меня, да?
— Всегда любил. — Я с трудом сглатываю. — И всегда буду любить.
Кто первым сорвался с места — неясно, но через миг наши губы соприкасаются, потом сливаются воедино, и я испускаю стон еще до того, как Джейми языком раздвигает мне губы. Я жестко целую его, и он отвечает мне тем же.
Время замирает… Начав целоваться, мы больше не останавливаемся. Мои губы припухли, и я так возбужден, что мне больно. Но дело не в сексе. Каждый поцелуй — это обещание большего. Я знаю, нам нужно остановиться, придумать какой-нибудь план, плюс мне скоро бежать на ужин, но каждый раз, когда я обещаю себе, что вот этот поцелуй станет последним, я целую его снова и снова.
В конце концов я все-таки отстраняюсь.
— Ты должен жить здесь, — выпаливаю.
— Что?… — Джейми ошеломлен. Его щеки горят, волосы растрепались под моими руками.
— Двадцатидвухлетний новичок вполне может жить с соседом, особенно если этот сосед — его давнишний хоккейный приятель. На самом деле будет куда подозрительней, если ты станешь без конца приходить-уходить.
Он улыбается, и я жду, что сейчас он пошутит про без конца.
— Ты только что предложил мне переехать к тебе?
— Ну… да. Ты согласен?
Джейми обводит комнату взглядом.
— Я не могу позволить себе это место.
Я уже трясу головой.
— Это вообще не проблема. Можешь оплачивать коммунальные услуги или еще что-нибудь.
— Я не могу…
— Все ты можешь. Считай это подарком за то, что согласился десять месяцев прятаться.
— Я не могу совсем ничего не платить.
— Ладно. Вноси столько, сколько планировал платить за аренду. — Я встаю и протягиваю ему ладонь. — Идем, покажу тебе все. — Я не хочу говорить о деньгах. Пошли они к черту.
