– Неужели меня видно насквозь? – наконец спросила Мег. – Эрин, я называю себя глупейшей из глупых. А что подумает Денни, если узнает, что я бегаю за Люком?
– Это его дело, но я сомневаюсь, что ты бегаешь за Люком.
Эрин прислонилась к открытой двери, а Мег снова опустилась на пол, опершись на руки, и эта непринужденная поза только подчеркнула стройные линии ее еще упругого тела. Она вполне могла бы сойти за женщину на пятнадцать – двадцать лет моложе.
– Я… позволила ему поцеловать себя. Один раз, – добавила она тут же. – В ту ночь, когда ты осталась с Денни на ярмарке. – Она поймала взгляд Эрин. – Меня давным-давно так не целовали, с тех пор как Хенк заболел. И не могу тебе сказать, насколько это было приятно.
– Думаю, могу себе представить. – Эрин до сих пор вспыхивала каждый раз при воспоминании о ночи в фургоне и о последовавших затем ночах в ее комнате мотеля, об ощущении тела Денни, о его шепоте в темноте и его губах. – Что плохого в одном поцелуе, в минутном удовольствии?
– Следующее утро, – призналась Мег. – В то воскресенье я оделась с особой тщательностью и пошла на ярмарку, чтобы отвести Тима к Денни, который пообещал взять сына на показательную учебную тренировку наездников-синхронистов, и там увидела Люка. Он разговаривал с девушкой в жилете с бахромой и в ковбойских сапогах, которая была чуть ли не вдвое моложе меня, симпатичной, темноволосой, без единой унции лишнего веса, сидевшей верхом на пегой лошади с белой гривой.
– Кудрявая киска, – определила Эрин.
– Нет, это один из членов комитета родео. Но было видно, что он знает ее давно, по прошлым сезонам и по другим родео, близко знает.
– Ну и что?
– Мне стало ясно, – Мег выпрямилась, позабыв о губке в руке, – что я дряхлая вдова. Я сто лет не сидела на лошади и слишком стара для романов, особенно с мужчиной вроде Люка Хастингса.
Эрин не разделяла неодобрительное отношение Денни к поведению Люка, считая, что, вероятно, это была непроизвольная реакция, как коленный рефлекс, во всяком случае, когда дело касалось его матери.
– Ну и что, что он моложе тебя?
– У него на уме совсем не женитьба, и я, к своему стыду, выложила это ему.
Прежде Эрин не думала, что Мег когда-нибудь сможет вторично выйти замуж, но в то время она была уверена, что Хенк будет жить вечно.
– Люка, вероятно, покоробило мое заявление. Эрин, я же бабушка Тимми. Если у вас с Денни все наладится, я буду счастлива иметь еще внука или двоих. – Она через силу улыбнулась. – Разве это не решит мои проблемы? И с Люком Хастингсом, и с тем, что делать в оставшейся мне жизни… – Мег явно старалась сменить тему.
Эрин, подперев дверь, чтобы она не закрылась, подошла к Мег и взяла ее за руки.
– В любом возрасте можно стать счастливой.
– Тогда последуй собственному совету. – Мег позволила Эрин поднять ее на ноги и широко улыбнулась.
Счастье? Эрин не была уверена, что этим словом можно назвать те ночи в Шайенне, независимо от того, насколько ей было хорошо тогда. Однако она четко знала, что почувствовала, узнав о разведении животных – примерно то же, что Мег почувствовала к Люку Хастингсу, узнав о его планах на будущее. Эрин ни за что не согласится с Денни и не позволит стаду быков нарушить спокойствие Парадиз-Вэлли.
Пока Мег мыла оконную витрину торгового центра, заявив, что ей нужна работа в качестве лекарства, Эрин закончила штопать набивную обезьянку Тимми до следующего раза, когда она лопнет по всем швам, как ее семейная жизнь и доверие к Денни. Эрин не последовала его совету убрать из магазина висячие растения и избавиться от занавесок; она будет продолжать заниматься своим делом в буквальном смысле этого слова и на ранчо, и здесь и добьется того, что «Торговый центр Биттеррут» будет обеспечивать и ее семью.
– Ах эти мужчины, – вздохнула Эрин, – от них одни недоразумения.
– Я влюбилась в него! – донесся из кораля радостный голос Дейзи Четворт.
Эрин пригласила ее на обед в знак благодарности за помощь в магазине во время своей поездки в Шайенн и после обеда предложила Дейзи прокатиться верхом. Спешившись, ее долговязая подруга оценивающе провела рукой по блестящей черно-белой шкуре Кемосабе.
– Что за шкура! И какая расцветка! Немного лишнего веса, но лошадь явно оправилась после растяжения сухожилия. Почему Денни не отправил Сабе обратно на родео?
– Он балует своих лошадей, и всегда баловал. – Эрин оглянулась, чтобы убедиться, что они одни. – Он все время говорит, что скоро увезет его, но мне кажется, он, как и я, тоже беспокоится о Тимми. Мальчик так привязался к Кемосабе, что, когда эту лошадь увезут, боюсь, у меня будут настоящие неприятности.
– Тимми не готов для такой лошади, как эта.
Эрин не могла с этим не согласиться. Конь был ласковым как котенок, но слишком своенравным для семилетнего мальчика.
– Он приучен к скачкам с препятствиями, но несколько лет не брал ни одного.
У Дейзи затуманился взор, она похлопала лошадь по холке, а потом снова рассмеялась, когда Сабе вытащил морковку у нее из заднего кармана.
– Это Денни научил его?
– Нет, Тимми.
– Что ж, когда Денни вернется, вы все можете приехать посмотреть лошадь для новичка, я буду рада отдать ее в хорошие руки.
– И вернуться на соревнования?
Дейзи редко заводила разговор на эту тему, но в этот момент в другом конце двора хлопнула дверца автомобиля, и она не ответила. Она подвела Кемосабе к загородке, и, остановившись рядом с Эрин, Дейзи увидела, как из дома вышел Кен с кучей одежды на вешалках, и бросила на Эрин вопросительный взгляд.
– Как-то вечером у нас произошла размолвка, – объяснила Эрин, покусывая нижнюю губу, – и сегодня утром он объявил, что решил жить в Диллоне.
Она рассказала Дейзи о доме и о неожиданном предложении Кена.
– Как ему это в голову-то пришло? – спросила Дейзи, поглаживая морду Кемосабе.
Эрин посмотрела в сторону Кена, который, видимо, укладывал одежду на заднее сиденье своего вместительного микроавтобуса, а затем, хлопнув дверцей, пошел в свою хибару, ни разу не взглянув в направлении изгороди, хотя не мог не заметить автомобиля Дейзи и движения в корале.
– Сама хотела бы знать, – ответила Эрин. – Сомневаюсь, что когда-нибудь давала Кену повод подумать, что интересуюсь им как мужчиной.
– По-видимому, давала.
Эрин бросила взгляд на Дейзи, которая не отрываясь смотрела вдаль на дверь фургона, и услышала, как Кен снова вышел и бросил в автомобиль одежду.
– Он никогда ничего не говорил.
– Мужчины редко говорят.
– Дейзи, я и так чувствую себя страшно виноватой, а ты еще обвиняешь меня в том, что я завлекала Кена.
– Быть может, он решил, что ваши дружеские отношения, которые продолжались с тех пор, как вы с Денни расстались, перерастут в нечто большее. Он был тебе надежной опорой, после того как ты вышвырнула Денни за ухо, как какого-то брахму с дурным характером.
