Было раннее утро. Волшебный час, когда рассвет едва брезжит, дует легкий, влажный ветерок, а над головой щебечут птицы. Дверь за ней захлопнулась, отсекая зло, и она помчалась по утоптанной дорожке, но поскользнулась и поцарапала колено.
Сзади грохнула металлическая дверь — вот и компания появилась. Она не могла придумать, где спрятаться в этом почти голом саду, и в который уже раз недобрым словом помянула всю эту показную простоту. Кто-то бежал за ней, кто-то хотел убить ее, а под рукой никакого оружия, даже простой палки.
Рэчел не смотрела, куда несется, и в результате врезалась прямо в него. Увы, спасения здесь ждать не стоило. Она заглянула в пустые глаза Бобби Рея и поняла, что Люк говорил правду. Зла в этих глазах было столько, что для всего прочего просто не оставалось места.
— Вот ты где, — сказал он, крепко ухватив ее за руки повыше локтей. Странно, он никогда не казался особенно сильным. — Я жду тебя уже целую вечность. Ты знала об этом, правда? Люк забрал тебя у меня. Я этого не понимаю. — В его голосе прорезались капризные нотки обиженного ребенка. — Я всегда делал что мог, чтобы защитить Люка. Был готов ради него на все, а взамен просил совсем немного. Просто хотел сделать тебе больно. Хотел выпустить тебе кровь. Не понимаю, какое ему до этого дело.
— Такое, что он спит с ней, — объяснила запыхавшаяся Кэтрин. Ее седые волосы растрепались, выбившись из узла на затылке. В бледном свете раннего утра она выглядела пугающе нормальной — добрая, нежная душа, успокаивающая больного.
— Нет, — решительно возразил Бобби Рей. — Люк не занимается такими грязными вещами, как ты и я.
— Еще как занимается, — усмехнулась Кэтрин. Рука ее с проступающими под тонкой кожей голубыми прожилками уверенно держала пистолет. — Он делает то же самое, что ты делаешь со мной, только много, много лучше. — Старушка мило улыбнулась — Он знает, как именно сделать мне больно. И никогда не останавливается слишком рано.
Рэчел тихонечко отступила, но Бобби Рей даже не взглянул в ее сторону. Кэтрин играла с ним мастерски, и его прежде ничего не выражавшее лицо исказила гримаса ярости.
— Нет! — завопил он. — Люк не может…
— Он твой отец, Бобби Рей, — издевательски продолжала Кэтрин. — А я твоя мать. И он дотрагивается до меня и делает мне больно так, как ты даже и представить не можешь, но одно он никогда не сделает — не причинит тебе боли так, как ты этого хочешь. Правда же?
С воплем ярости Бобби Рей бросился на Кэтрин, но был хладнокровно остановлен тремя пулями, выпущенными ему прямо в лоб.
Кэтрин шагнула к распростертому на земле телу и пнула его обутой в сандалию ногой. Потом перевела взгляд на Рэчел и улыбнулась.
— Урок для тебя, дорогая. Как следует выбирай своих марионеток и будь готова избавиться от них, когда они больше не нужны.
— Зачем? — в ужасе выдавила Рэчел.
— Затем, что я не люблю делиться, — просто ответила Кэтрин. — Окажи мне любезность, дорогая, оттащи его в пруд. А то, боюсь, падальщики слетятся.
Рэчел не сдвинулась с места. Она не могла заставить себя смотреть на труп с размозженной головой, тем более дотронуться до него.
— А как со мной? Вы застрелите и меня?
Кэтрин взглянула на тяжелый пистолет у нее в руке, потом снова на Рэчел.
— Не думаю, — сказала она. — Мне нравится наблюдать, как люди умирают. Это так увлекательно — видеть момент перехода в мир иной. Еще одно мое пристрастие. Твоя мать боролась, разумеется. Несмотря на боль, — а уж Альфред постарался, чтобы ей было больно, — Стелла не захотела выбрать легкий путь. Все надеялась на чудо. На какое-нибудь новое лекарство, которое изгонит рак из ее тела. Конечно, дорогая, никакого рака у нее не было.
— Конечно.
— Люк говорил, что она звала тебя перед смертью? Говорил, что она хотела, чтобы ты была рядом с ней в последние минуты жизни? — Кэтрин подошла ближе.
— Нет.
Кэтрин мягко улыбнулась.
— Вот и хорошо. Потому что ничего подобного не было. Приятная ложь не в привычках Люка. Она все кричала, как это несправедливо. Я даже не знала, что у нее есть дочь, пока Люк не попросил позвонить тебе. Мне бы следовало сразу догадаться, что яблоко от яблони… что от ее чада добра ждать не стоит.
— Но вы не застрелите меня?
— Нет, дорогая. Я хочу, чтобы ты испила нашей свежей родниковой водицы. Отравление цианидом быстрое, но очень болезненное. Думаю, остальные ее уже попробовали. Альфред позаботился об этом.
— А потом вы с Альфредом сбежите с деньгами?
— О, нет. Альфред думает, что мы все умрем. Он тоже выпьет свой стакан воды. Полагаю, бедняга сидит сейчас в кресле Люка, как какой-нибудь трагедийный король, сжимая в руке чашу с ядом.
— Вы чудовище, — ужаснулась Рэчел.
— Не хочешь признать поражение, — расстроенно покачала головой Кэтрин. — Жизнь гораздо легче, если перестаешь бороться, моя дорогая.
— Я не жду легкой жизни.
— Значит, не жди и легкой смерти. Ты собираешься сбросить тело Бобби Рея в пруд?
— Нет.
Кэтрин пожала плечами.
— Впрочем, это не имеет значения. Идем со мной, дорогая. Возле двери есть водопроводный кран. Можешь попить оттуда. На мой взгляд, я очень добра. Гораздо приятнее умереть под солнцем Нью-Мехико, чем запертой в комнате с кучкой безмозглых идиотов.
— Вы не верите…
— Я ни во что не верю, дорогая. Ни во что. — Она махнула пистолетом. — Ступай.
Утренний воздух был свежим, почти прохладным. Жара придет потом, к полудню. Конечно, она жары уже не почувствует. Тело ее будет холодным как камень, и даже летнее солнце Нью-Мехико не сможет его согреть.
Рэчел двинулась по дорожке, осторожно обойдя тело Бобби Рея. Подошвы уже испачкались в крови Кальвина, но ей почему-то было важно не смешать их кровь. Кальвин, скорее всего, раскрыл заговор и тем подписал себе смертный приговор.
Рэчел уже знала, что между прудом и металлической дверью возможностей для побега нет. Получить пулю в спину не хотелось. Если Кэтрин собирается убить ее, пусть сделает это, глядя ей в лицо.
Они подошли к лежащему на земле шлангу. Кэтрин наклонилась и отвернула кран, дождалась тонкой струйки и протянула шланг Рэчел.
— Знаю, это сильно смахивает на фаллос, дорогая, но, думаю, ты справишься. Я всыпала инсектицид в систему водоснабжения несколько часов назад, и к этому времени яд уже распространился повсюду. Несколько секунд агонии, и все будет кончено.
Рэчел сглотнула.
— А если я не стану пить?
— Тогда я сделаю с тобой то, что сделала с Кальвином, когда он попытался меня остановить. Выстрел в затылок. Грязно, да, но тут уж ничего не поделаешь. — Она махнула шлангом. — Ну, давай же, дорогая. Представь, что это Люк.
