С Лотой о своих душевных метаниях Дарк тоже заговорить не отважилась. Это было слишком личным переживанием, чтобы делиться им с окружающими.
Выбравшись из ванны, потушив все свечи, Керри завернулась в полотенце, села на край ванны и потянулась к пузырьку с черным лаком. Накрасив ногти, несколько секунд помахала руками в воздухе, чтобы лак поскорее подсох. Производители обещали прекрасный маникюр за минуту. Разумеется, обманули. Керри все же смазала лак, пришлось перекрашивать ногти.
Волосы, как всегда после ванны, пушились и торчали во все стороны. Ни лак, ни сушка с помощью фена не помогали придать им надлежащий вид. Керри старалась зафиксировать их в одном виде, но все время получала иной результат, который её совсем не устраивал.
Всё то время, что Керри посвящала уходу за внешностью, она думала о Паркере.
Впрочем, в последнее время она постоянно о нем думала. И сама не могла объяснить, почему все так происходит. Для того чтобы оправдываться банальным чувством вины, мысль была слишком навязчивой. Дарк никак не могла выбросить из головы мысли о соседе своего брата, хотя изначально была настроена скептически...
Он не понравился ей в тот раз, когда Дитрих старательно пытался донести до нее сведения о неприятном соседстве и даже вызвал Эшли на скандал. Тогда Керри не успела парня разглядеть, как следует, увидела лишь мельком. Как самого Паркера, так и его девушку. Скорее всего, это была его девушка. На тот момент Керри о ней ничего не знала, потому и утверждать ничего не бралась.
Поведение Паркера тогда не вызвало у нее ничего, кроме недоумения. Но, когда она его увидела, а потом ещё и пообщалась немного, мнение изменилось в лучшую сторону. Паркер был совсем неплохим парнем. Во всяком случае, гораздо лучше, чем его описывал Дитрих. Разумеется, Ланц был настроен против соседа, потому всячески и старался его очернить. Если бы Керри не выпала возможность поговорить с Эшли тет-а-тет, так и пребывала бы в святой уверенности, что он – воплощение порока и мерзости.
Теперь же ловила себя на крамольной мысли, что Эшли лучше её родственника.
Похож на него, но есть и отличия. Дитрих во всем был непримирим. Всегда спорил, если кто-то не соглашался с его мнением. Эти споры зачастую перерастали в скандалы, а, если Ланц злился очень сильно, то и в драки. Паркер старался не обращать внимания на раздражители, чем бесил их ещё сильнее. Иногда игнор – самый действенный способ в борьбе с врагами, Эшли рано усвоил это правило и теперь постоянно бил своим оружием в слабые места самовлюбленных людей, таких, как Дитрих.
При случае он тоже не упускал возможности покрасоваться перед публикой, но ему это внимание особой радости не приносило. Ланц кайфовал, чувствуя на себе внимание толпы. Он, конечно, говорил, что его это все раздражает, но, на самом деле, жить не мог без внимания со стороны. Ему нравилось играть роль антагониста, этакого страдальца за свои убеждения, который не сближается ни с кем, а живет сам по себе, но все равно был тщеславен сверх меры. Уж Керри знала это наверняка.
Дарк хотелось с кем-то поделиться своими переживаниями на счет Паркера, но она не знала, к кому идти. С Дитрихом о таком точно не заговоришь. Он сотрет её в порошок в тот самый момент, как только она откроет рот и подтвердит его подозрения насчет влюбленности. Керри не хотела этого признавать, но, кажется, она, действительно, влюблялась. В это трудно было поверить. Девушка всегда считала, что ей для влюбленности нужны веские причины. Из серии: «она его за муки полюбила, а он её за состраданье к ним». Ей тоже нужно было любить за что-то, а Эшли в эту стройную теорию не вписывался. Его не за что было жалеть, ему не нужно было сочувствовать. Он просто жил так, как живется, ни на что не жаловался. Казалось, что он доволен жизнью. Быть может, так и было.
Сам собой повис в воздухе вопрос: может ли она чем-то заинтересовать Эшли? И какой вообще тип девушек ему нравится?
Керри знала точно, что ни под кого подстраиваться не станет. На уступки идти следует лишь в том случае, когда есть отношения, и этими отношениями оба дорожат; до того, как люди решат называть себя возлюбленными, смысла выстилаться перед другим – просто нет. Унижаясь, можно лишь вызвать сочувствие, но никак не заставить себя полюбить. Такой опыт девушка вынесла из предыдущих отношений. Сейчас она даже не сомневалась в своем решении порвать со своим бой-френдом. Всё, их отношения себя исчерпали. Нужно поставить точку вместо привычной запятой и двигаться вперед.
Все утро она провела в раздумьях. Ей очень хотелось увидеться с Паркером, но она так и не придумала повода для встречи. Все казалось наигранным и глупым. В очередной раз приносить извинения за улаженный конфликт – выставить себя идиоткой в его глазах. Просто сказать привет и начать нести ту чушь, что обычно несут все влюбленные девочки – выставить себя в его глазах еще большей идиоткой, чем в предыдущем случае. Керри так хотелось хоть что-то сказать, но дельные мысли в голову не шли. А те, что появлялись, оказывались настолько нелепыми, что девушка моментально от них отмахивалась.
Одно время она пыталась избавиться от своей навязчивой идеи, отказаться от общения с Паркером. Но почему-то, как только она думала, что нужно проходить мимо него, делая вид, что знать его не знает, становилось немного не по себе.
Старательно перебирая все моменты их недолгого общения, акцентировала внимание неизменно на одних и тех же событиях. Поцелуй в доме Эшли, и совместное пробуждение здесь. Это казалось гораздо более интимным, нежели тот отвратительного качества секс в школьном туалете. О нем хотелось забыть навсегда. Увы, не получалось.
Впрочем, в ближайшее время проблема обещала разрешиться сама собой. Она возвращалась домой. На столике лежал билет в Германию. Уже буквально через пару дней ей предстояло выйти из самолета и полной грудью вдохнуть берлинский воздух. А о лондонских приключениях забыть.
Самым оптимальным решением было больше никогда и ни за что сюда не прилетать. Придумать массу отговорок, пустить в ход все возможные уловки, приписать себе боязнь самолетов, а потом рассказать страшную историю о том, что в Лондоне её ограбили, с тех пор она боится этого города. При желании из любой ситуации можно было выкрутиться, да только Керри подобная расстановка сил казалась проявлением слабости. Сначала наделать ошибок, а потом корить себя за них, как будто кто-то другой взял её за руку, поставил в начале дороги и сказал: «Иди, совершай глупости», а она послушалась невидимого советчика. Разумеется, все было не так.
Она много думала, анализировала, но так ни к чему и не пришла. Все казалось глупым и незрелым. А молчание Паркера угнетало сильнее всего. Он словно понимал, что происходит с девушкой, потому старался не усугублять ситуацию и больше попыток заговорить с ней не предпринимал.
