в лоб.
Мой палец лежит на курке. Мысленно прошу прощения у Ангела и выкидываю руку с пистолетом. Несколько выстрелом и слышу, как ещё одно тело падает.
Я люблю погоню, хорошую драку, адреналин, заставляющий других дрожать и хныкать от страха. Только я не дрожу и не хнычу. И не боюсь смерти. Есть лишь сожаление. Что не успел… Не успел многого дать своей любимой женщине. Не успел.
Вены в моём теле пульсируют. Кровь толчками вытекает из ран. Единственное, что я слышу, это звон в ушах и биение моего угасающего сердца.
Передо мной вырастает тень.
Шавка Хана. Замотан как остальные ублюдки во всё чёрное. В глазах – равнодушие и холодное спокойствие.
Матёрый, прожжённый убийца.
Пытаюсь поднять руку с пистолетом, но не чувствую рук.
Он наводит дымящееся дуло на моё сердце.
Я растягиваю губы в усмешке и смотрю своему убийце в глаза.
БАХ!
Невольно закрываю глаза, когда его пистолет выстреливает. Моё тело дёргается от удара и звук такой громкий, что мне кажется, барабанные перепонки если ещё не были порваны, то теперь точно их разорвало.
Пуля пробивает мне грудь.
Тут же ощущаю металлический вкус во рту. Кровь наполняет рот, стекает по подбородку.
Открываю глаза.
Рука моего убийцы не опускается. Теперь он целится мне меж бровей. Контрольный выстрел. Умно. Но выстрелить не успевает. Кто-то оказывается быстрее. Убийца в насмешку сам получает пулю в лоб и падает у моих ног куском дерьма.
Где-то вдали слышу знакомые голоса. Кажется, это Крош. Только отчего-то его голос звучит, словно он под водой.
Чувствую, как жизнь уходит из меня.
Мне на миг кажется, что я вижу перед собой светлый лик своей сестры Дианы.
Вот и всё.
Конец.
Внезапно наступает тишина. Но я чувствую, как бьётся мой пульс. И в кромешной тьме я вижу сияние. Только это не свет в конце туннеля. Это образы. Кинолента моей жизни.
Образы кружатся, мелькают передо мной, и я в последний раз чётко вижу Ангела.
Её улыбка. Её искрящийся смех. Взгляд синих глаз, полный тревоги за меня и полный любви, нежности.
А потом всё исчезает. Хочу протянуть к ней руку, но рук нет. Хочу крикнуть, но голос исчез.
И я падаю в бездну. Падение быстрое, свистящее… Наверное, так и должно быть. Я падаю, потому что летать могут только ангелы. Меня ждёт Ад со всеми его прелестями.
Но внезапно я ощущаю, что ударяюсь о твёрдую землю.
Невыносимая боль пронзает каждый участок моего тела, каждую клетку, но я не могу кричать. Не вижу, что происходит. Лишь ощущаю одну боль. Её так много, что можно потерять рассудок.
– У него остановка сердца! – кричит кто-то, а потом удар, который раскалывает моё тело, моё сердце и мозг на миллиарды осколков.
– Живи, Данте! Живи, дружище!
Хочу хоть что-то сказать, но все мысли исчезают. Вообще всё исчезает. Тишина. Умиротворение. Покой.
* * *
АНГЕЛИНА
В какой-то миг мне становится неспокойно и плохо.
Съеденный обед решает покинуть мой желудок.
Хорошо я дома и после рвоты, полощу рот и ползу в спальню. Падаю на кровать и жду, когда меня отпустит это непонятное состояние полного бессилия.
Тело внезапно начинает болеть так сильно, будто я только что побывала в мясорубке.
Может, я вирус, какой подхватила?
Хочу написать Денису, пожаловаться ему, что мне стало плохо, но решаю не беспокоить его. Приедет вечером домой и расскажу. А может, мне уже лучше станет.
Понимание, что со мной, приходит со звонком от Кроша.
– АНГЕЛИНА! ОТКРОЙ ДВЕРЬ! ДАНТЕ УМИРАЕТ!
Его рёв оглушает, а его слова как выстрел в голову.
Мчусь к входной двери и быстро её распахиваю.
Крош и Гена на себе вносят бессознательного Дениса. Вслед за ними входит ещё один мужчина с двумя чемоданами. На них красный крест. Это доктор.
Дениса быстро несут в спальню. Их путь отмечен кровавой дорожкой.
Так много крови, что с моих губ срывается кошмарный вскрик. Осознание беды приходит мгновенно. Влетаю в спальню. Моё сердце сжимается от боли, страха за Дениса.
Кажется, его ранили по всему телу!
– Срезайте скорее одежду! – командует доктор.
Парни быстро и ловко разоблачают Дениса.
Множественные пулевые ранения! В него стреляли! Его хотели убить и он умирает!
Я вижу его тело. Вижу эти жуткие раны!
Не знаю, как я смогла сохранить рассудок. Как не закричала от ужаса. Как не осела на пол с криками «Разбудите меня!»
Вцепляюсь в ладонь Кроша, когда он отходит от кровати. Я испытывающе смотрю то на него, то на Гену.
Едва ворочая языком, спрашиваю:
– Кто? Почему?
Мужчины отводят глаза. Крош качает головой, но потом говорит:
– Это всё Хан. Тот тип, что пытается раздавить нас. Были назначены переговоры на конец недели, но ублю… эта сволочь решила пойти другим путём.
Гена ерошит волосы и зло выдыхает:
– На наш офис он пригнал целую армию. Взорвали всё здание, перестреляли почти всех парней. Много людей сегодня погибло. Очень много. И Данте… Ссука, Хан.
– Швед за Данте ему кишки через ноздри вытащит, – чуть ли не сплёвывает Крош. А потом кидается к доктору, когда тот зовёт помочь ему: – Док, говори, что делать!
– У него остановка сердца! – кричит док, делая прямой массаж сердца. – Быстро достань дефибриллятор!
– Живи, Данте! Живи, дружище! – кричит в панике Крош.
Я смотрю на слаженную работу мужчин и не знаю, чем им помочь.
Я стою и смотрю на бледное лицо Дениса. Смотрю и не могу поверить, что теряю его.
Нет, нет, нет. НЕ-Е-ЕТ!
Первый разряд. Его тело дёргается, но ничего.
Меня начинает трясти. По щекам теку слёзы. Зубы отбивают дробь.
Второй разряд…
– Есть! – выдыхает доктор. – Крош, быстро готовь капельницу.
Сам он делает Денису укол. Когда капельница готова, вводит сразу несколько растворов.
И начинает оперировать.
– Ангел, выйдем, – тянет меня прочь Гена. – Крош поможет. Он понатаскан в этом деле. Нас позовут.
На деревянных ногах иду за Геной. Он усаживает меня на стул. Что-то делает на кухне. Кажется, заваривает чай. Потом протягивает мне дымящуюся кружку со словами:
– Данте сильный. Он выкарабкается. Не из таких передряг его вытаскивали.
Я делаю глоток и не чувствую вкуса. И говорю:
– Это я виновата… Я… Я ждала какой-нибудь беды. Всё время её ждала. Каждый чёртов день боялась за него, думала и думала, что может с ним произойти что-то нехорошее. Страшное. И вот, случилось. Это я пригласила беду в свой дом. Это я…
Кружка выскальзывает из моих ослабевших рук, но Гена, кажется, её ловит и шипит,
