class="p1">Это так.
Или, по крайней мере, то, что скрывается внутри.
— Это не может быть правдой, — говорю я себе. Это шутка. Так и должно быть. Глупый розыгрыш, который один из парней устроил на Рождество, чтобы завести Тео.
Но когда я снова открываю папку, я вспоминаю, насколько официальным выглядит лежащий передо мной документ.
И когда я нахожу знакомую подпись внизу, я понимаю, что это очень реально, и что мои глупые опасения по поводу того, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой раньше, вовсе не были глупыми.
— Черт, — я шиплю, оскорбленная тем, что даже на секунду поверила, что это могло быть чем-то реальным. Что он действительно хотел меня.
Все это время он просто играл со мной.
Заставляет меня доверять ему, вытягивает из меня все мои секреты, слушает, как я плачу о потере мамы и о том, как я противоречива из-за всего этого.
Гнев, какого я никогда раньше не испытывала, захлестывает меня, и я вскакиваю на ноги. Прижимая папку к груди, я расхаживаю по квартире, пытаясь сообразить, каким будет мой следующий шаг.
Я понятия не имею, куда он делся, но к черту ждать здесь, когда он вернется и обнаружит, что я знаю все, что он от меня скрывал.
— Ты моя — Его слова прошлой ночью ударили по мне, как товарный поезд. — Ты понятия не имеешь, что ты только что сделала, не так ли?
На меня накатывает еще одна волна тошноты.
Вот почему он не хотел трахать меня.
Если бы он этого не сделал, то у него был бы выход. Но теперь у нас… теперь у нас есть… Я снова вздрагиваю, не в силах переварить этот поток информации.
Все, что я знаю, это то, что мне нужно убираться отсюда прямо сейчас.
Мне нужно уйти от него.
Мой муж.
Я натягиваю пару его боксеров и спортивных штанов, затягивая завязки почти так туго, как только они обхватывают мою талию, чтобы они не болтались.
Мои ботинки там, куда я их положила, когда прибиралась, и я сердито засовываю в них ноги.
Все мое тело дрожит от неразбавленной ярости, образ этого подписанного свидетельства о свадьбе так ясно стоит в моем сознании, как будто я все еще сижу в ванной, уставившись на него.
Мое дыхание прерывистое, когда я роюсь в ящиках шкафа у входной двери в надежде найти его коллекцию ключей.
Тот, что для его Ferrari, лежит сверху, и я быстро нахожу тот, что для Maserati. Но это не то, чего я хочу.
— Да, — шиплю я, когда сжимаю в пальцах ключ от Kawasaki и выбегаю из квартиры, даже не потрудившись закрыть за собой дверь.
Пошел он. Он заслуживает того, чтобы его шикарный пентхаус ограбили после всего этого.
Ложь. Обман.
— Коварная гребаная пизда, — шиплю я про себя, ожидая, когда лифт начнет спускаться.
Все эти ночные визиты, слежка, выслушивание того, как я открыто истекаю кровью из-за своей мамы прошлой ночью. Все это было гребаной игрой.
Когда он собирался мне сказать?
Собирался ли он когда-нибудь сказать мне?
И что еще более важно… Как? Почему?
Какого хрена мы женаты? В чем смысл? Что он получает от этого?
Мысли все еще летают у меня в голове со скоростью миллион миль в час, когда я выхожу на подземную автостоянку.
Только когда я переступаю порог, я понимаю, что я не одна.
Звуковой сигнал запирающейся машины прорезает тишину, прежде чем мужчина средних лет, одетый — я прищуриваюсь, не веря своим глазам — в пижаму, с чем-то, что я предполагаю, является медицинской сумкой, прижимая телефон к уху, устремляется на другую сторону гаража. К двери, из которой прошлой ночью вышел Деймон.
Я знаю, что мне следует сесть на байк Тео и убраться к черту подальше, но внезапно моя потребность в некоторых ответах берет надо мной верх, и я ловлю себя на том, что следую за ним.
Я прячусь в тени, наблюдая, как он пробирается к другим дверям.
У него явно нет разрешения на вход, потому что ему приходится ждать, пока замки будут разблокированы. Я могу только предположить, что человек на другом конце провода разрешает ему доступ.
Из разговоров парней я знаю, что в этом здании есть тренажерный зал в подвале, но что-то подсказывает мне, что этот человек здесь не для ежедневной тренировки. Что бы это ни было, я бы поставила деньги на то, что это связано с таинственным звонком Тео посреди ночи.
Я спешу проскользнуть в дверь за ним. Возможно, у меня и был доступ в квартиру Тео, но у меня нет причин полагать, что он дал бы мне доступ ко всему.
Загорается свет, когда он спускается по очередной лестнице, направляясь глубже под землю. Беспокойство захлестывает меня.
Никто не хранит ничего хорошего так глубоко под землей.
Особенно не долбаная мафия.
Говоря себе, что я слишком много смотрела телевизор, я продолжаю двигаться вперед.
Жужжание в моих ушах — это единственное, что я могу слышать, и я могу только надеяться, что сохраняю инкогнито, потому что мужчина ни разу не попытался оглянуться.
Дойдя до конца лестницы, он поворачивает налево, и не прошло и двух секунд, как я слышу голос, от которого по моему телу пробегает новая волна гнева.
— Здесь, — говорит Тео, его тон жесткий и холодный. Ничего похожего на то, что он шептал мне на ухо всего несколько часов назад, когда входил в меня.
Вокруг стерильного и холодного пространства воцаряется тишина.
Полы и стены полностью бетонные. Я не могу отделаться от мысли, что это похоже на какую-то подземную тюрьму.
Продвигаясь вперед, я прохожу мимо множества закрытых дверей с маленькими раздвижными окнами, что только укрепляет мою предыдущую мысль.
Мое сердце подскакивает к горлу, когда я замечаю открытую дверь, но теперь, когда я зашла так далеко, я ни за что не остановлюсь.
Прижимая папку, которая все еще у меня в руке, крепче к груди, я продвигаюсь дальше.
Я щурюсь от яркого света, когда поворачиваю в дверной проем.
Все, что я думала об этом пространстве, звучит правдиво, когда я вхожу в то, что можно описать только как клетку.
Оно серое, холодное, жесткое. Бесчеловечное.
Мужчина здесь, скорчился на земле, но я сосредотачиваюсь не на нем. Это был тот лживый ублюдок, которому я начала доверять.
— У тебя есть что-то, что ты должен мне сказать? — Спрашиваю я, мой голос пронзает тяжелую тишину.
Тео вздрагивает, и через мгновение поворачивается ко мне с широко раскрытыми
