«И куда ты, педик, собрался? Мы же только начали». — Мужчина отрезал ему путь к выходу.
Микки сделал несколько шагов, мечась по кухне, словно животное, запертое в клетку. Он осмотрелся вокруг в поисках какого-нибудь оружия или телефона. Вещи, которые, по его понятиям, должны быть в каждой кухне.
«Я здесь не живу», — объяснил мужчина. — «Я здесь только трахаюсь». — Мужчина рассмеялся, сплюнул вязкую кровь изо рта на пол. Он должен был получше накачать наркотиком этого ублюдка, влить в него больше выпивки. И почему он не догадался, что парень был недостаточно задурен, он же весь вечер говорил о своих детях.
«И что ты собираешься делать? Позвонишь своей жене, чтобы она позвала твою маму?»
Микки бросился на него с ножницами.
Мужчина рассмеялся. — «Вперед». — Он прищурился. — «Но у тебя будет только одна попытка. Так что тебе лучше постараться».
Микки отступил назад, его рука дрожала от страха. Внезапно, его налитые кровью, глаза расширились, и он отвел руку назад и метнул ножницы. Тяжелый металл разрезал воздух и врезался в грудь мужчины. Тот посмотрел вниз, на старые черные ручки ножниц и не увидел лезвия. Микки пробежал мимо него, когда он вытаскивал ножницы из своей груди, застрявшие чуть ниже левого соска. Он взвыл от боли, разлившейся по его телу. Потом услышал, как хлопнула входная дверь.
«Черт!»
Бросив ножницы, он побежал к двери, открыл ее и бросился вдогонку, но это было бесполезно. Микки уже давно удрал. Вероятно, парень со страху бежал семимильными шагами. Держась за грудь, он вернулся в дом. Рана была глубокой, но он не думал, что она угрожала его жизни. Держась за стену, он оставлял после себя кровавые следы.
Дойдя до бельевого шкафа, стоявшего рядом со спальней, он нашел в нем старую тряпку для мытья посуды. Закружилась голова, мужчина вернулся в кухню и поднял ножницы. Отрезав маленький кусочек от ткани, он затолкал его в рану. Он вскрикнул от боли и белые круги поплыли перед его глазами.
Зазвонил сотовый. Это была жена. Глубоко дыша, он сосредоточился на телефонном звонке.
«Ты где?» — Ее голос был раздраженным и озлобленным.
«Я сказал тебе, что сегодня работаю». — Он пытался говорить жизнерадостно и терпеливо.
«Лгун!»
Он съежился и медленно поплелся к спальне.
«Твой босс звонила сюда весь день, искала тебя. Я только что вернулась домой и прослушала сообщения. Так, где ты, черт возьми, ходишь?»
Он сел на кровать и ухватил себя за волосы. — «Что она сказала?»
«Где ты?» — она продолжала так, словно не слышала его. Жена всегда говорила с ним подобным тоном. Как же он это ненавидел.
«Я работаю. Просто я сейчас не в офисе».
«Ты — сукин сын», — вскипела она. — «Ты гуляешь, изменяя мне направо и налево, я права?»
«Нет. Послушай, малышка, ты не права. Клянусь тебе. Просто кое-какие проблемы на работе. Я пытаюсь справиться с этим. Я люблю тебя».
«Ерунда». — Теперь она была вне себя от ярости. — «Красивая одежда, модные трусы, стрижки за двести долларов… Ты все время лжешь. И позволь мне кое — что сказать тебе, мистер: когда мой отец узнает об этом, считай, что ты уже покойник».
«Марта, милая, пожалуйста. Просто успокойся».
«Даже не думай возвращаться домой. Я прямо сейчас выброшу все твое барахло на лужайку. А потом поменяю замки».
«Может быть, ты выслушаешь меня?» — Он никогда не повышал на нее голос, и она, на мгновение, замолчала. — «Я не обманываю тебя, я работаю». — Он говорил смиренно, как ни в чем не повинный, преданный муж. Именно так он всегда подкупал ее. Он все время улыбался, говорил то, что все хотели услышать. В этом он был просто непревзойденным мастером.
«Я знаю, что ты сейчас не работаешь», — сказала она, голосом, наполненным ядом. — «Твой босс уволила тебя».
Она повесила трубку. Он посмотрел на телефон, нажал кнопку, чтобы позвонить домой. Линия была занята. Он бросил телефон и стал рвать на себе волосы, затем в бешенстве стал раскидывать все, что ни попадалось под руку по комнате. Его бейсбольные мячи с автографами слетали со стены и падали на пол с громким стуком. Это была коллекция всей его жизни. Коллекция, которую жена не позволила бы ему выставить дома. Как же теперь он ненавидел все это.
Он прошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Его сердце билось чуть выше кровоточащей раны. Все подходило к концу. Парень сбежал от него и, вероятно, направился прямиком в полицию. Его лишили работы. Босс, наконец, поняла, что он делал. Цепочка, висящая на шее, блеснула в свете ванной комнаты. Он потрогал распятие и понял, что должен сделать.
Пора свести все к концу. И он должен был спешить.
* * *
«Пожалуйста, скажи мне, что он не умер», — произнесла Патрисия, подбегая к Гэри. Больничный коридор был абсолютно белый, отражающий свет, и она волновалась, что поскользнется на гладком полу.
«Нет, он не умер», — ответил ее напарник. Он говорил так, словно простудился. — «Он проснулся».
Патрисия остановилась, как вкопанная. — «Ты шутишь?»
«Нет, я не шучу. Я сам все еще не могу в это поверить».
Гэри машинально пригладил галстук и прошелся руками по тщательно отутюженному костюму. Он стоял, раскачиваясь на пятках, что говорило о том, что Гэри нервничал. Он кашлянул и помянул недобрым словом «Салли Дальнобойщицу», но затем рассмеялся. Была суббота, и Патрисии стало интересно, почему он встал так рано и оделся подобным образом. Сегодня можно было подольше поваляться в постели, а потом сидеть перед телевизором с чашкой хрустящих Cheerios и смотреть мультфильмы, что она обычно и делала в свой выходной.
«Когда ты узнал?» — Занавески на окне палаты были задернуты и она ничего не видела.
«Приблизительно, сорок минут назад. Я остановился, чтобы проверить его, и он просто открыл глаза и застонал».
«Он что-нибудь сказал?» — Ее сердце продолжало биться, как сумасшедшее. Это была хорошая новость. Наконец-то звезды сошлись. Они так в этом нуждались. Патрисия закрыла глаза и молилась о том, чтобы пострадавший знал хоть что-нибудь интересное и мог им об этом рассказать.
«Нет, не успел. Прибежали врачи и выгнали меня. А ты где была?»
Патрисия отвернулась, стараясь не залиться краской смущения. — «Я кое-куда ходила, чтобы выяснить некоторые обстоятельства по делу».
Хотя, в принципе, все так и было. Она лишь опустила то, что свое расследование она проводила, лежа в объятиях Одри, после занятий любовью, которой они занимались всю ночь напролет, а также большую часть дня. Помнится, они обсуждали Джей и то, что та была левшой. А огнестрельная рана была на правом виске, и оружие было зажато в правой руке. Все это было весьма подозрительно, и Синклер была готова с ней согласиться.
