– Да, думала. Но я вовсе не виню тебя. Я просто думаю, что мы… что это… – Ей не хватало слов.
– Что? Ошибка?
Она вспомнила презервативы.
– Я не знаю. Может быть.
В его глазах была боль, уголки губ опустились.
– Тебе звонить?
– Я не знаю, Майкл. Может быть, не стоит.
Он опустил голову и прошептал:
– Черт.
Ее сердце бешено колотилось. Она страшилась того, что он почти ей предложил. Над этим было слишком страшно размышлять, почти невозможно задуматься, чересчур рискованно облечь в слова. Они очень изменились оба, но разве это гарантия? Какой дурак снова сунет руку в жернов, после того как ему уже оторвало два пальца? Она сказала:
– Еще раз спасибо, Майкл.
Он не ответил, и она опомнилась уже на улице, убежав от соблазна начать все по новой.
Дом был весь освещен, свет горел даже в ее спальне. Бесс нахмурилась и не стала загонять машину в гараж. Не успела она войти, как Рэнди, перепрыгивая через две ступеньки, сбежал со второго этажа вниз.
– Мам, где ты была? Я тебя заждался.
– Что случилось? – спросила она в испуге.
– Ничего. Меня приглашают на прослушивание! Это Джилберт, бабушкин кавалер, все устроил. Оркестр называется «Эйдж»!
Бесс вздохнула с облегчением и расслабила плечи:
– Слава Богу! Я думала, что произошло что-то ужасное.
– Оказалось, что старина Джилберт когда-то владел «Вилсроу Болрум» и что он всех знает – оркестры, агентов, хозяев клубов. Он ведет обо мне переговоры еще с Лизиной свадьбы. Здорово, правда?
– Прекрасно, Рэнди. Когда прослушивание?
– Пока не знаю. «Эйдж» пока здесь нет, они в Северной Дакоте, но должны вернуться завтра. Господи, где ты пропадаешь? Я тебя весь вечер жду.
– Была у твоего отца.
– У отца? – Рэнди насторожился. – Ты хочешь сказать, что по делу?
– На этот раз – нет. Он приготовил для меня обед.
– Отец приготовил обед?
– Да, и очень хороший. Пойдем со мной наверх, и ты мне расскажешь про оркестр.
Она прошла на второй этаж в свою спальню. Телевизор работал на всю катушку, и было ясно, что Рэнди валялся на ее кровати. Он, видимо, сгорал от желания скорее поделиться с ней своей новостью. Бесс прошла в ванную, надела халат и крикнула ему оттуда:
– Какую музыку они исполняют?
– В основном рок. Джилберт сказал, что они играют и старый, и новый.
Бесс сняла с лица грим и, втирая в руки лосьон, вошла в комнату. Рэнди сидел на ее кровати, скрестив ноги. Он выглядел каким-то чужим и неуместным в этом будуаре в пастельных полосках и розах, с воздушными занавесками и обитыми ситцем стульями. Бесс села на один из них, положила босые ноги на кровать и прикрыла халатом колени.
– Ты знала? – спросил Рэнди. – Бабушка тебе сказала?
– Нет. Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя.
Бесс уменьшила звук телевизора.
– Старина Джилберт… можешь ты в это поверить? – Рэнди изумленно покрутил головой.
– По тому, как он танцует, могу.
– И все оттого, что я играл на свадьбе.
– Вот видишь. Немного мужества – и налицо результат.
Рэнди усмехнулся и выбил на бедрах дробь.
– Боишься? – спросила Бесс.
Он перестал барабанить.
– Как тебе сказать… – Он передернул плечами. – Да, пожалуй. Немножко.
– Я тоже боялась, когда начинала свое дело. И видишь, все получилось.
Рэнди смотрел на нее.
– Да, получилось. – И, помолчав, спросил:
– Что происходит между тобой и стариком?
– Ты хочешь сказать – твоим отцом?
– Да… извини… отцом. Что происходит между вами?
Бесс встала, подошла к туалетному столику, положила на него браслет, переставила флаконы и тюбики, открыла один из них.
– Мы – друзья.
Она взяла на палец немного крема и стала наносить его на лицо.
– Ты врешь, мама. И знаешь, что врешь. Ты с ним спала. Ведь так?
– Рэнди, тебя это не касается.
– Я вижу в зеркале, что ты покраснела.
Бесс взглянула на свое отражение:
– Пусть так, но это тебя не касается, и я не в восторге от твоих манер.
– Ладно, ладно. – Он соскочил с кровати. – Я тебя не могу понять, вот и все. Сначала ты с ним разводишься. Потом ты обустраиваешь его квартиру, а сейчас…
Он сделал красноречивый жест рукой и замолк.
Бесс повернулась к нему:
– А сейчас… будь добр, отнесись к моей личной жизни с тем же уважением, с каким я отношусь к твоей. Я никогда не спрашивала тебя о твоей сексуальной жизни и думаю, что ты не должен интересоваться моей. Договорились? Мы оба взрослые люди. Мы оба знаем, что в своем выборе мы в чем-то рискуем, а в чем-то бываем вознаграждены. Пусть все так и остается.
Рэнди глядел на нее, раздираемый противоречивыми чувствами. Что-то в нем протестовало против ее возвращения к отцу. Но в глубине души он страстно желал, чтобы примирение с Майклом наконец состоялось.
– Знаешь что, мама, – заявил Рэнди, прежде чем выйти из комнаты, – ты не относилась так болезненно к этим вопросам, когда речь шла о Кейте.
Бесс смотрела на дверь, за которой скрылся ее сын, и говорила себе, что он прав. Она присела на край кровати, зажав руки между коленями, пытаясь в мыслях как-то все расставить по местам. Нужно было подумать о защите, потому что она боялась. Потому она сейчас и убежала от Майкла, потому накинулась на Рэнди. Опасность влезть во все это снова была слишком велика – черт, о чем это она? Разве она уже не влезла в отношения с Майклом? Они сделали это вместе, и скорее всего они опять влюбились друг в друга. А к чему стремятся влюбленные, если не к браку?
Бесс повернулась на бок, подтянула колени, скрестила босые ноги и закрыла глаза.
«Я, Бесс, беру тебя, Майкл, в горестях и болезнях, и разлучит нас только смерть».
Они уже поверили в это один раз. И чем пришлось платить? Что ожидало их? Боль разрыва, разоренный дом, сломанная семья, разбитые сердца. Надо ли снова проходить через подобное?
Прослушивание было назначено на два часа в понедельник, в клубе «Стоунвингс». На сцене все было приготовлено для вечернего выступления. Музыканты репетировали, когда Рэнди вошел с парой барабанных палочек в руках.
В зале было темно, освещена только сцена. Один из гитаристов повторял в микрофон: «Проверка, раз, два», остальные столпились возле устройства для настройки электрогитары.
Рэнди подошел к освещенной сцене.
– Привет, – сказал он.
Все замолкли. Ведущий гитарист, изможденный и похожий на Иисуса Христа с католических картинок, всмотрелся в зал. Он держал голубую гитару «Фендер Старотокастер», между струнами была всунута горящая сигарета.
– Эй, ребята! К нам пришли, – сообщил он. – Ты Куррен?
– Да. – Рэнди протянул руку. – Рэнди.
