Несколько дней Катя носилась по магазинам в поисках подходящего наряда, но в результате остановилась на блузе и юбке. А как еще должен выглядеть на торжественном мероприятии директор завода? Светлый верх, темный низ, дорогая элегантность. С белым решила не рисковать, уж больно контрастировал он с ее загорелой кожей. А вот светло-лиловый оказался в самый раз, к нему шла юбка глубокого винного цвета. Очень красиво. А все равно трясло. Сунула бутылочку с каплями в сумку и вышла к машине.
Самолет опаздывал, в конференц-зале собрался весь офис, предполагалось общее собрание, а потом уже поездка на завод. Завод, конечно, громко сказано, просто два больших цеха среди складских помещений, но Катя была несказанно горда даже этими двумя цехами. И это Клим еще не видел, какую ей удалось выторговать цену на стекло!
Ждала-ждала, а он все равно появился неожиданно, Катя только на миг отвлеклась, повернулась и увидела, как по проходу в сопровождении директоров плывет — не идет, а именно плывет как яхта, — ее муж, загорелый, одни зубы на лице белеют. Мексиканец…
Клим прошел к трибуне и чуть склонился к микрофону.
— Коллеги, всем добрый день. Я Александр Арсентьевич Климов, владелец и генеральный директор компании «Мегаполис Инвест». Многие сотрудники компании знают меня под именем Клима Аверина. Прошу извинить меня за маскарад, хочу заверить, что это было продиктовано необходимостью и к рабочему процессу не имело никакого отношения. Но в то же время очень помогло мне увидеть компанию изнутри, лучше понять проблемы и потребности коллектива.
Он говорил, наверное, минут десять, но только к концу речи Катя поняла, что слушает его, приоткрыв рот. Хорошо, что помаду выбрала ту, запрещенную, а то непременно уже бы облизывала пересохшие от волнения губы. От его голоса внутри все плыло и растекалось, голова кружилась, она уже не различала лиц, смотрела только на него. Опомнилась, только когда Александр Арсентьевич подсел к ним на свободное место, а к трибуне подошел очередной спикер.
Когда пришла Катина очередь говорить, она уже немного пришла в себя и довольно сносно оттарабанила заученную речь как она гордится оказанным доверием и какой фронт работ выполнен за это время. Пока говорила, просто таяла под его взглядом, он смотрел по-особому, очень тепло, чуть изогнув губы в улыбке, от которой у нее кровь в венах пузырилась, будто это не кровь, а шампанское. Неужели и правда соскучился? Она тогда прямо здесь умрет от счастья. А в конце речи он ей подмигнул. Быстро, незаметно, но она чуть на пол не села, отчего-то ноги держать перестали, пришлось обеими руками ухватиться за трибуну.
На завод ехали в разных машинах, хоть она и надеялась, что он ее позовет, и можно будет сесть рядом, бедро к бедру, почувствовать его горячую кожу сквозь ткань, а может быть даже прикоснуться руками. По прибытию Чистяков толкнул речь, затем Катя подала Климу ножницы, чтобы разрезать ленту, но он резать не стал, взял Катину руку — она чуть не прижалась к нему вся, вот позорище бы было! — и вместе они отрезали с обеих сторон кусочек ленты.
А потом на Клима насел Чистяков, и у мужа сделалось такое же выражение лица, как делалось у всех нормальных людей, от которых срочно чего-то хотел Чистяков — скорбное и в меру обреченное. Дальше его обступили и повели в соседний цех. Катя вспомнила, что надо просмотреть инвойсы — первая партия стекла уже выехала от поставщика, — и, оставшись незамеченной, прошмыгнула к себе в кабинет.
— Обед, — постучали рядом по столу, она с трудом оторвалась от бумаг и подняла удивленные глаза. На нее смотрели черные как ночь глаза под расчерченными вразлет линиями бровей, смотрели тепло и ласково. — Ты пообедаешь со мной, Катенька?
Глава 39
— Вау! — не сдержала Катя восхищенного возгласа, увидев сверкающий черным глянцем припаркованный неподалеку летающий космический объект. — Ты купил себе новый Ламборджини?
— Я стал удивительно постоянным в своих привязанностях, — хищно обнажил в усмешке исключительно белые на фоне загорелого лица зубы Клим и пригласительно открыл дверь.
Увидев, в какой ресторан они прибыли, Катя внутренне напряглась, но Клим обнял ее за талию и встал за спиной, перекрыв все пути к отступлению. Он сказал, это ее ресторан, ей все равно придется здесь бывать, пришлось Кате уступить, позволить мужу провести себя в зал и усадить за столик.
— В твоем заведении восхитительная кухня, — сказал, прищурившись, Клим, — рекомендую!
Кухня в самом деле оказалась восхитительной, но ей бы сейчас что угодно показалось райским блюдом. Такое удовольствие было смотреть на сытого и разомлевшего мужа, который, откинувшись на спинку, поглядывал на Катю, а по его лицу блуждала легкая улыбка. Они лишь вначале немного поговорили о работе, а дальше непринужденно болтали о разных пустяках, и это тоже ей ужасно нравилось.
— Костя с тобой прилетел? — спросила она, когда принесли десерт.
— Там остался ненадолго, — Клим глотнул кофе.
— Признавайся, что вы устроили на этот раз. Я внимательно читала новости, государственного переворота за это время не произошло, неужто Константин Маркович возглавил наркокартель?
— Как раз наоборот, мы изрядно пощипали один из них, — вытянул ногу Клим, чуть съехав по спинке, и добавил для ясности: — К слову, в этот раз мы воевали на стороне добра, то есть властей.
— Стареете? — не поверила Катя.
— Все еще проще, — вновь сверкнул белозубой улыбкой муж, — это были личные разборки, так случилось, что парни оказались по разные стороны баррикад.
— Только не говори, что тебя внедрили в банду, — Катя собралась пошутить, но умолкла, видя как он разводит руками.
— Кто же, по-твоему, сыграет лучше меня русскую мафию, Катенька? Ну не Костян же!
— Так вот почему с тобой связи не было, — проворчала возмущенная Катя.
Когда обед подошел к концу, ей стало жаль до невозможности, но тут Клим выпрямился и взял ее за руку.
— Мне нужно ехать, я отвезу тебя в офис, а потом проведаю детей.
— Разве вечером… — начала Катя и закусила губу. Он не собирается проводить с ней ни вечер, ни, тем более, ночь. Вот, выделил час на обед, и то за счастье. Но Клим видимо понял, в какую сторону понеслись ее мысли, и руки не выпустил.
— У меня скоро самолет, я должен улететь. Паша сказал, вы доработали документ.
Внутри сразу стало пусто и холодно, она попыталась отнять руку, но Клим держал крепко.
— Да, — очень постаралась, чтобы прозвучало как можно более сдержанно, — мы все подготовили, ты можешь ознакомиться…
— Послушай, — резко перебил ее муж, — для себя я все давно решил. Не знаю точно, в какой момент, или когда нашел тебя в своем офисе, или когда увидел, как ты любишь моих детей, или еще раньше, обнаружив, что ты сбежала босиком и оставила мне, в отличие от Золушки, не одну туфельку, а обе. Тогда я дал слово, что найду тебя. Я люблю тебя. Ты первая женщина в моей жизни, с которой я хочу жить, засыпать и просыпаться, хочу настоящую семью. Ты первая, от которой я сам хочу ребенка. И можешь верить или нет, но ты первая, с которой у меня был незащищенный секс. До тебя у меня была настоящая фобия, Катя.
Она снова дернулась от такого ошеломительного признания, но Клим продолжал цепко держать, а перед ней на стол легли два конверта. Один глянцевый, белоснежный, второй простой, из почтовой упаковочной бумаги. Муж говорил дальше, не переставая буравить ее глазами.
— И я хочу, чтобы ты тоже решила для себя, нужен я тебе или нет, чтобы наша жизнь не превратилась в бесконечные разборки. Ты достаточно узнала обо мне, это надо либо принять, либо нет, иначе нас ждет путь в никуда, — а дальше сказал уже тише: — Ты должна решить для себя, хочешь ли ты остаться со мной, как тогда сказала эта тетка из ЗАГСа, и в горе, и в радости. В этих конвертах твой выбор, Катя. Выбери один из них, а второй выбрось. Белый, если ты согласна, серый — если тебе по-прежнему нужен развод.
