было. Уничтожала меня и уничтожала саму себя. Я не ищу оправданий. Но сейчас я наконец могу стать для нее отцом. Я смогу достучатся до ее сердца. Теперь она видит, что я чувствую себя счастливым, полноценным. И я не предам ту капельку доверия, что наконец появилась между нами. Алинка знает о моем решении. И она его приняла. Она хочет, чтобы я был счастлив. Так почему же этого не хочешь ты? Ведь сейчас это зависит только от тебя. От одного твоего слова. Взгляда. Ты разом перечеркнешь весь негатив. Ты — такая хрупкая юная девочка, можешь изменить всю мою жизнь. Ты — все для меня. Ты должна остаться со мной. Должна прежде всего самой себе.
Я обхватила Бергмана за запястья, пытаясь успокоиться и больше не плакать. И я понимала, что больше не смогу сказать «нет». Разве я не заслуживаю быть с этим мужчиной?
— Ничего не отвечай, моя девочка, — большими пальцами Арон стирал с щек мои слезы. — Просто посмотри на меня, и я все пойму.
Я подняла на мужчину жалобный взгляд и опустила плечи. Я словно полностью отдалась его власти. И сразу стало так легко.
— Да, моя Селина. Моя умничка, — похвалил меня Арон. — Моя самая отзывчивая, самая способная, самая красивая и самая умненькая девочка. Я больше никогда тебя не отпущу. Мне не хочется сейчас говорить на эту тему, но мой развод может затянуться. Но я обещаю, ты станешь моей уже до конца года. Моей Селиной Бергман.
Арон снова уложил меня на кровать и устроился рядом.
— А теперь просто поспи. Я же вижу, ты не спала всю ночь. И не о чем не беспокойся.
И действительно усталость тяжелым молотом обрушилась на меня.
— И не думай, что я спущу тебе наказание за твой побег, — Бергман оставил легкий поцелуй на моих губах. — Что я с тобой сделаю! Но это только через неделю. А сейчас — спи. Я никуда не уйду.
Я слабо улыбнулась его словам.
Неужели он останется моим Хозяином! Боже, как хорошо!
Я заснула на долгие двенадцать часов и проснулась, когда уже за окном было темно. Бергман и правда все это время был возле меня. На его прикроватной тумбочке лежала немытая тарелка, почти пустая бутылка воды, кофейник, кружка и миска с недоеденным салатом. Сам же Бергман сидел у изголовья: помятый, уставший, и работал за ноутбуком.
— Как ты себя чувствуешь? — мужчина ласково погладил меня по волосам. — Хочешь пить? А есть? Сварить тебе кофе?
Я улыбнулась его искренней заботе, и в то же время устыдилась, что так измучила моего Хозяина.
— Простите меня, Господин Бергман, — я печально опустила глаза. — Вы занимайтесь своими делами. Я сама о себе позабочусь.
— Кто-то разучился отвечать на прямые вопросы? — Бергман чуть сузил глаза, включая строгого Хозяина. — Я ведь и при сотрясении найду как тебя наказать.
Я тут же замолчала, но все же поняла по его тону, что он не злится по-настоящему.
— Я хочу все, — несмело улыбнулась я на случай, если злость мужчины все же неподдельная.
— Тогда иди приведи себя в порядок, а я займусь ужином, — заключил он, но все же в конце сменил свой строгий тон. — Но, если почувствуешь себя плохо — сразу позови. В ванной не закрывайся, чтобы я мог тебя услышать.
— Спасибо, господин Бергман, — я поближе подсела к нему и забралась мужчине "под крылышко".
На долю секунды на губах Арона возникла нежная улыбка, но в следующий момент он снова принял свое привычное выражение лица, а затем подхватил меня на руки.
— Видимо, в мое отсутствие ты совсем разучилась слушаться меня, — он сверкнул темными глазами. — Значит, ужинать будешь голая, на полу и с моих рук. Поняла?
— Да, Господин Бергман, — я смиренно опустила глаза.
Пусть будет таким, каким ему хочется. Этот мужчина нравится мне любым!
И так проходил каждый наш вечер в течении недели. Первые два дня Бергман никуда не отлучался из квартиры. Держал предельный уровень заботы и опеки надо мной, но и в то же время поддерживал во мне сладкое томление.
Мой Хозяин не разрешал мне одеваться, не позволял перечить ему в любых, даже абсурдных ситуациях, касающихся моего здоровья, и ни с кем не разрешал общаться.
Но дела разрывали его. Поэтому на третьи сутки он сдался и все же начал уезжать на работу. И то, после обеда и только тогда, когда на его смену приходила Мел.
Из рассказов Мел я узнала, что Алина перестала общаться с Марго и даже вывела ее на кокой-то конфликт. Так что бывшие лучшие подруги рассорились окончательно.
Мои отношения с мамой пока оставались в подвешенном состоянии. Из уст Мел, я так же узнала, что Бергман запретил ей общаться со мной. Но ни она, ни я не спешили идти на контакт. И я была уверена, что дело тут не в страхе перед Бергманом.
Мне действительно нужно было пересмотреть свои взгляды на жизнь, но в одиночку и когда мои мысли хоть немного устаканятся. Конечно, я не собиралась прекращать общение с мамой. Не могу сказать, что я испытывала к ней негатив или обиду. Ведь если бы не все те предшествующие события, то я бы никогда не познакомилась с Бергманом. Я не знала кого в этом благодарить: счастливый случай или все же мамины наставления, которые при моем правильном использовании все же открыли для меня все блага.
В любом случае, сейчас у меня есть голова на плечах и более-менее правильный компас в голове, который больше не позволит мне принимать мамины манипуляции.
Что же касается Вига, то, как я поняла, Бергман действительно согласился замять это дело и передал этого подонка в руки Александра Страма. Хотя я прекрасно помню в каком виде Арон вернулся домой в тот вечер моего спасения. Его рубашка была испачкана кровью, и нет сомнений, что Арон наказал Вига самым действенным мужским способом.
Наконец, субботним утром, когда положенный срок моего восстановления был прожит, я проснулась от чувственных прикосновений по моему бедру. И это были не руки Арона.
— Просыпайся, моя непослушная девочка, — мужчина провел стеком по моему животику. — Пришло время ответить за свое плохое поведение.
У меня перехватило дыхание от потемневшего взгляда Арона и откровенного голода в его глазах.
— Да, Господин Бергман, — выдохнула я, мгновенно почувствовав отклик своего тела.
И к моему удивлению, отклик был совсем не таким, каким был всегда. Это не был позывов к
