говорили? Зачем? Всё это было сейчас так второстепенно и так бессмысленно.
Всё это было сейчас где-то там, где людям нужно что-то сказать, чтобы заполнить пустоту, а им говорить не обязательно. У них было то, что не нуждается в словах. И они оба это знали.
— На нас смотрят, — шепнула Аврора.
— Плевать.
— Покажешь мне свой завод?
— Конечно.
— Может, всё же пойдём?
— Угу.
— Демьян!
— Да, да, уже, — выдохнул он и разжал объятия. — Как там Романовский?
— Отлично.
— Жаль, — он потянул её за руку. — Ты не сказала ему, что ждёшь ребёнка?
— Нет, — Аврора покачала головой. — Не смогла.
— Почему?
— Неважно.
«Не хотела торопить события. Боялась ошибиться. Боялась сглазить. Да и сейчас боюсь», — подумала она.
— Я повторюсь, но… — Демьян остановился. — Пусть он будет мой. Твой ребёнок. И ты — моя.
— Как у тебя всё просто, — усмехнулась Аврора.
— Потому что всё просто. Посмотри на меня.
— Дём, — Аврора подняла голову, шумно выдохнула. — Я вернулась к мужу. Я дала ему шанс. Я взяла на себя определённые обязательства. Я не могу так.
— Конечно, ты не можешь, — взмахнул он руками и снова пошёл. — Да он тебя и не отпустит. Ты нужна ему, это даже объяснять не надо. А тебе? Кто нужен тебе?
— Ты, — не видела Аврора смысла отпираться.
— А мне — ты. Тебе не кажется, что это важнее?
— Нет, — она отчаянно покачала головой.
— Это цех… — обернулся Демьян. Они дошли до производственных помещений. — В общем, неважно. Вот, как-то так это выглядит. Работает. Карбонизируется, — он равнодушно махнул рукой.
— Спасибо! Я пришла только поблагодарить, — опёрлась Аврора на косяк двери.
— Твои благодарности приняты. Но знаешь, я чертовски устал с тобой прощаться. Просто невыносимо устал. Каждый раз говорить: «Прощай!» и каждый раз снова возвращаться. Это как…
— Отрезать коту хвост по маленькому кусочку?
— Или яйца. По одному. Останься, Аврора! Останься со мной.
— Или уйди навсегда?
Демьян развёл руками.
— Давай, я за тебя решу? — смотрел он хмуро. — Если что-то пойдёт не так, просто свалишь на меня. Скажешь, это я во всём виноват, и всё. Я не против. Пусть это будет моим решением.
— Нет, — она покачала головой. — Слишком часто за меня решали другие. Это решение я приму сама. Уже приняла.
Он горько усмехнулся.
— Будешь выносить судна из-под мужа и по выходным встречаться со мной?
Аврора укоризненно покачала головой.
— Ах да! Ты же так не можешь. Меня вычёркиваем?
Аврора тяжело, обречённо вздохнула.
Демьян развёл руками.
— Я предложил тебе всё, что мог. Даже больше, чем мог. Клянусь, я буду самым верным мужиком, какого только можно представить. Мне даже не будет трудно. Я люблю тебя. Мне никто не нужен кроме тебя. Ты и наш малыш. Будь со мной!
На его месте, Аврора, сейчас бы добавила: «Или отпусти меня!» Но она была не на его месте, и, наверное, он был прав: зря она пришла. Так не вовремя.
— И я люблю тебя, Демьян, — смотрела она в его тёмные и сейчас такие несчастные глаза. — Но я… Я должна поступить правильно.
— Так не бывает, — он покачал головой. — Не бывает всегда правильно. Не бывает полностью подходящих моментов. Не бывает идеального стечения обстоятельств. Иногда приходится чем-то поступаться.
— И всё же я попробую, — выдохнула она. — Извинись за меня перед Ниной, что я не попрощалась.
— Хорошо, — он сухо кивнул.
— Пока, — Аврора сделала шаг назад.
— Я провожу, — шагнул к ней Демьян.
— Я найду дорогу, — она остановила его рукой.
Уходить от него было невыносимо, но она не могла иначе.
Она хотела быть честной с мужем и честной с Демьяном. Она не должна думать, что Романовский изменится. Она не имела права просить Демьяна подождать. Она может отвечать только за себя и за свои поступки. И Аврора уже приняла решение. И сделала свой выбор.
Она выбрала себя. Свою жизнь.
Жизнь, которой она хотела жить.
Если рядом будет Демьян — замечательно, если удастся сохранить хорошие отношения с бывшим мужем — тоже хорошо, но это никак не повлияет ни на её выбор, ни на её решение.
И Аврора знала, что сказать себе.
«Дорогая я! Ты имеешь право быть собой. Такой, какая есть. Ведь никто другой тобой быть не может».
«Дорогая я! Делай то, что делает тебя счастливой. Будь к себе добрее и сострадательнее. Живи в гармонии и независимости от чужих мнений и настроений».
«Дорогая я! Ты — самое важное, что у меня есть».
— Как её фамилия? — замерла Нина грозовой тучей.
— Какая разница, — отмахнулся Демьян.
— Никакой. Но Аврора слишком редкое имя, чтобы не запомнить. Кто она, Демьян?
Он мотнул головой.
— Чёрт тебя подери, Кораблёв! Она Аврора Романовская, да? Его жена?
— Ну и что с того?
— Что с того?! Ты вообще в своём уме? Она видела меня, Есению. Ты ей рассказал, зачем приходил к её мужу? Как думаешь, сколько времени ей понадобится, чтобы сложить одно с другим?
— Ничего я не рассказывал. И она меня не узнала.
— Да, тебя с длинными волосами даже родная мать не узнала бы. Но, поверь, это ненадолго. Тебя узнал Романовский. Только идиот мог потащиться к ней на суд с цветами. Зачем, Демьян?
— А зачем ты раздвигала ляжки для женатого мужика? О чём думала, лёжа на спине под чужим мужем? Не знала, что от этого бывают дети? Или была наивной робкой девственницей, уступившей настойчивости похотливого самца?
— Нет, девственницей я не была. Была дурой, которой всё равно. Потому что влюбилась.
— То есть тебе можно влюбиться, а мне нельзя?
— Но ты же понимаешь, как это будет выглядеть для неё?
— Да какая разница, Нина!
— Большая, Демьян! Ты должен был ей сказать. Сказать первый, как хотел ему отомстить. А теперь это сделает Романовский. И она тебя никогда не простит, потому что будет думать, что ты её использовал.
— Она и так не со мной, а с ним. Так не всё ли равно,
