нашла в телефонной книжке отца.
– Слушаю.
– Папа, папа, мне очень нужна твоя помощь.
Лучше пусть я окажусь чокнутой дурой. Господи, лишь бы с Ромой все было хорошо.
– Что случилось? – в голосе отца появилась сталь.
– Папа, с Ромой что-то случилось! Пожалуйста, поверь мне. Нужно срочно что-то делать.
– Наська, что за бред ты несешь? Пересмотрела «Битву экстрасенсов»?
– Он должен был мне позвонить. Сейчас, в пятом часу, и, видимо, звонил, а я была в подъезде…
– Что ты?
– Папа! А потом прислал смс, которое он не мог написать. Папа!
– Я слишком рано решил, что ты повзрослела!
– У тебя же там есть осведомитель, узнай, папа. Еще и этот Ливанов – это же он тебе докладывал?
Отец закашлялся.
– Ливанов, о котором я думаю? Твой одногруппник?
– Только не говори, что ты не знал о нем? – Я присела на пол и прижала к груди колени, меня трясло. Трясло от страха и бессилия.
– Нет, и то, что он там, довольно странно, – задумчиво ответил отец, но это все было не то.
Не вовремя.
– Папа, послушай меня. Пусть я окажусь неправа! Я буду рада, но поверь мне, пожалуйста, Рома должен был позвонить мне с восемьсот семнадцатого километра от заставы. Просто проверь, у тебя это быстрее получится. Вдруг ему нужна помощь, вдруг машина заглохла?
– Стоп! А ты сама-то на заставу звонила?
– Нет. Папа, я и правда дура, та-а-акая дура. Но я даже не узнала у Ромы, как звонить на заставу.
Глубоко вздохнула. Все хорошо. Хорошо.
Ни черта не хорошо.
– Успокойся, я позвоню.
Отец положил трубку, а я уставилась на циферблат часов: почти половина пятого.
Принялась отсчитывать секунды, вынимающие из меня душу.
Одна. Вторая. Пятая. Девятая.
Раздался бой часов, оповещая о том, что минутная стрелка сейчас находится на половине.
Телефон завибрировал в ладони, и я вздрогнула.
– Ну что?
– Не вернулся еще твой Калинин. Ни его, ни его машины на заставе нет.
– Папа, отправь кого-нибудь за ним.
– Настя, что за бред, как я могу отправить кого-нибудь за ним? Они не мои подчиненные, у них свой начальник имеется.
– С которым что-то случилось!
– Наська, не истери!
– Папочка, миленький, я тебе все прощу! Хочешь, фамилию обратно верну, но только помоги мне, пожалуйста. Я… – слова пропали, потому что я захлебнулась слезами. – Я не знаю, как это объяснить, не знаю, но то, что он написал, – это не он! Понимаешь? Он никогда не называл меня Настёной, никогда! Это не его слова! Не его смс! Не его!
– Так, все, хватит!
– Папа…
– Я сказал, хватит реветь! Тебе врач сказал: больше никаких нервных потрясений. Быстро пошла умылась, я сделаю все, что смогу. Обещаю.
И настолько уверенно звучало его последнее слово, что я поняла: он не врет. Он правда сделает все, что в его силах. И если с Ромой что-то случилось, то папа поможет.
Поднялась на трясущихся ногах и пошла в ванную комнату, положила телефон на раковину и схватилась за ее края.
Встретилась взглядом со своим отражением. Выглядела я, конечно, как самая настоящая городская сумасшедшая.
– Все будет хорошо!
Повторила отчетливо и громко, а затем умылась холодной водой. Я не знала, сколько в итоге прошло времени, прежде чем я услышала мелодию телефона. Все это время я пыталась привести себя в чувство, умываясь. Выключила воду, схватила телефон и чуть не завыла от досады, когда сенсор не отреагировал на мокрый палец.
– А-а-а-а!
Взяла полотенце, вытерла экран и только провела пальцем в нужном направлении, как вызов прекратился.
Да это издевательство.
Набрала номер папы – занято. Набрала второй раз – опять занято. Лишь после третьего набора я услышала протяжные гудки и, зажмурившись, замерла в ожидании того, что скажет отец.
– Настя, собирай-ка вещи и приезжай домой.
– З-зачем? – распахнула ресницы и опять встретилась с собственным взглядом в отражении зеркала.
– Я сейчас приеду туда.
– Папа! Ты звонил? – закричала я, не сдержавшись.
– Да, Настя. Я настоял, и в его направлении поедут. Как что-то будет известно, мне доложат.
– Кто? – обессиленно прошептала я, пытаясь успокоиться. Ведь после той правды, которую отец вывалил на меня вчера, я совсем забыла о папином осведомителе.
– Рассохин. Старший прапорщик. Нормальный мужик, понятливый.
Неожиданно.
– Очень понятливый, – недобро усмехнулась, вспоминая, как мы искали Любу в лесу.
– У него есть свой транспорт и… – Послышался вздох. – Приезжай.
– Папа, чего ты недоговариваешь? – Слишком странным был голос отца. Озабоченным, как будто он действительно волновался или переживал.
– Анастасия, я пошел тебе на уступки, сделал все, что в моих силах, сейчас жду новостей. Будь и ты так добра, приезжай домой.
Первым, что я почувствовал, была резь в ушах. Лишь потом я понял, что это так слышались чужие голоса, просто звучали они до жути громко. Открыл глаза и тут же зажмурился: свет был настолько ярким, что сразу ослепил меня. Зато голоса прекратились, вокруг меня образовалась звенящая тишина, но голова по-прежнему болела.
– Рома, – мягким шепотом произнесла Настя. Её голос я бы узнал в любом состоянии.
Послышались шаги, затем непонятный звук, похожий на шелест ткани и еще чего-то, а потом я почувствовал слабое касание нежных пальчиков чуть выше запястья. Собрался с силами и повторил попытку, мне до безумия хотелось увидеть свою принцессу, чтобы понять, не чокнулся ли я… не сбрендил ли?
Вторая попытка оказалась намного удачнее. Глаза больше так не слепило, но сфокусировать зрение не получалось еще какое-то время.
– Ромочка… – это уже мама.
Я наконец-то смог разглядеть и ее, стоящую у окна – так вот что это был за звук, мама задернула шторы, – и Настю, сидящую на стуле у больничной койки. Судя по всему, я был в палате.
Тут же на меня обрушились воспоминания: я звонил Насте на восемьсот семнадцатом, а потом ничего, темнота – и все.
Ливанов!
– Макар, – прохрипел я, когда понял, что же случилось вчера.
А вчера ли это было? Попытался приподняться, но по голове словно чугунные кувалды застучали, выбивая из меня силы окончательно.
– Лежи, лежи. Рома, все хорошо. С Ливановым разбираются, его взяли, почти сразу же, Аяс помог, все же наша собака на что-то да способна.
– Принцесса, она не наша, она как бы государственная.
Настя улыбнулась и еще крепче обхватила мое запястье.
Почему не ладонь?
Я опустил взгляд – моя ладонь была перебинтована. И, только увидев это, я понял, что руку покалывало и жгло. Как я не почувствовал всего этого раньше?
– Рома, ничего страшного. Доктор сказал, что эти волдыри
