физическую память о том, что ее мама умерла.
— Она не говорила об этом, но думаю, что часть Вивьен хотела бы, чтобы мы остались здесь, — сказал я. — В Вегасе.
— Ты тоже этого хочешь? — спросила Талия.
— Нет.
Монтана произвела неизгладимое впечатление этой зимой. Как и семья Иденов. Куинси был моим будущим.
Вивьен не стала спорить, потому что это было слишком важно для меня.
— Как же я, блять, зол на неё, — мои зубы практически скрипели. — Она пойдет на крайние меры ради людей, которых любит. И не понимает, что заходит слишком далеко.
Как тогда, когда она позволила Арло подтолкнуть нас к браку. Это было сделано не для неё. И уж точно не для меня. Она сделала это ради Каденс.
Вивьен переехала бы в Монтану ради меня. Ради Каденс.
И она пожертвовала нашими отношениями, потому что была влюблена в Декса.
— Интересно, стал бы Арло шантажировать тебя, если бы мать Вивьен была здесь, чтобы остановить его, — сказала Талия.
— Не знаю, любовь моя.
— Я тоже.
Талия взялась за ручку двери и вылезла из машины.
Я глубоко вздохнул и последовал за ней, встретив её перед капотом и взяв ее за руку. Затем мы вместе вошли в спортзал.
«У Энджела» был не более чем квадратной коробкой, которой являлось это здание. В каком-то смысле оно было очень похоже на то, которое я купил в Куинси, хотя оно было в три раза больше. Вместо квартиры здесь было два офиса.
Арло оставил себе один, хотя редко садился за стол. Он использовал его для закрытых переговоров с бойцами, включая меня. Для дел, которые он не хотел, чтобы кто-то подслушивал, например, когда он просил у меня денег.
Кабинет Вивьен был самым большим из двух, с двумя большими стеклянными окнами, выходящими в зал. Сегодня эти окна были темными.
Три боксерских ринга были равномерно расставлены по комнате. На центральном ринге находились два молодых парня, один отрабатывал удары, а другой держал щитки. Вдоль дальней стены стояли ряды свободных весов и три тренажера- велосипеда.
— Мало что изменилось, — сказала Талия.
— Да, почти ничего, — я потянул ее за руку, ведя к открытой секции матов.
— Пахнет все так же. Потом, резиной, отбеливателем, металлом и одеколоном.
Одеколон Арло. Мужчины больше нет, но этот запах пропитал эти стены.
Она отпустила мою руку и медленно повернулась. А затем улыбнулась, указывая на пол.
— Это было прямо здесь. Именно здесь я сидела, когда увидела тебя в первый раз.
— Я заметил тебя, как только ты вошла в дверь.
Я потянулся к её локтю, притягивая её ближе. Обнимая её — вот как я выживал последние девять дней. Если она была в пределах досягаемости, значит, она была в моих объятиях.
— Сегодня тихо, — Талия огляделась вокруг. Пространство было чистым и пустым.
— Еще рано.
Час-пик обычно приходился на послеобеденное и вечернее время. Именно тогда люди приходили на уроки и спарринги. Социальный аспект в «У Энджеле» вызывал такую же зависимость, как и сама борьба.
Здесь не было установленного расписания занятий. Мужчины и женщины приходили, когда хотели заниматься. И обычно здесь всегда находился другой человек, готовый поработать с ними.
В основном это был бокс с некоторыми боевыми искусствами для тех из нас, кто интересовался. Тренировки были фундаментом, на котором все строилось. Были инструкторы, такие как я, которые старались научить правильной технике. Но что делало бойца великим, так это время, проведенное за оттачиванием этих приемов. А время на ринге было бесценно.
Если ты хотел стать лучше, ты дрался с людьми, которые были лучше тебя. С людьми, которые подталкивали тебя. И на протяжении многих лет человеком, который подталкивал сильнее всех, был я.
Остались ли у меня ещё силы? Или я уже исчерпал их?
Из раздевалки вышел мужчина.
— Фостер?
— Привет.
Я кивнул ему. Как его зовут? В эти дни было слишком много молодых парней, которые приходили и уходили. После смерти Арло я перестал пытаться следить за ними, следить за тем, как они выглядят.
Черт, я даже перестал тренироваться здесь. У Джаспера был приятель, который владел спортзалом. Там я и встречусь с ним сегодня днем.
Арло теперь был историей. Я оставил Вивьен, чтобы она управляла этим местом. И чтобы жила дальше с Дексом.
— Мне тыбо интересно, увидим ли мы тебя здесь снова, — парень протянул руку, яркая улыбка растянулась по его загорелому лицу. — С нетерпением жду субботнего боя. Ты готов?
— Надеюсь, — я заставил себя улыбнуться.
Что, если я просто не приду? Что, если не будет никакого боя?
Что, если я смогу уйти и никогда не оглядываться?
— Ты здесь, чтобы позаниматься? — он указал на ринг.
— Нет. Просто решил заглянуть. Посмотреть.
— И нам лучше уже идти, — Талия одарила его доброй улыбкой. — Ты же не хочешь опоздать на встречу с Джаспером.
— Вейлом? — спросил мужчина. — Он всё ещё тренируется с тобой?
— Да.
Парень открыл рот, но я протянул руку, чтобы пожать его снова, прежде чем он смог затянуть это.
— Рад был тебя видеть, — сказал я, в то время как он последовал за нами к выходу.
— Да, да. Я тоже. Я буду там в субботу.
— Ценю это.
Помахав рукой, я придержал дверь, чтобы Талия вышла наружу, а затем мы вернулись к внедорожнику.
— В последний раз, — сказала она.
Я кивнул.
— В последний раз.
Что бы ни случилось, я до мозга костей знал, что больше не вернусь сюда. Возможно, именно поэтому она настояла на том, чтобы мы остановились.
Чтобы попрощаться.
Чтобы всё закончилось так, как началось.
На Талии и мне.
— Тебе нужно что-нибудь съесть, — сказала она.
— Я не голоден.
В данный момент ничто не звучало достаточно хорошо. Ничего, кроме еды, приготовленной на кухне Талии. Или ужина в «Костяшках».
— Я хочу чизбургер, — сказала она.
— Нет, не хочешь, — я усмехнулся. — Ты хочешь, чтобы я принес тебе чизбургер, возможно, два, а когда ты их не съешь, это сделаю я.
Она хихикнула.
— Может быть.
И я засмеялся впервые за несколько дней.
— Если меня стошнит на Джаспера, пока мы будем тренироваться, я обвиню в этом тебя.
— Я готова принять удар на себя, мы же команда.
Команда.
— Так и есть, мы команда. Ты и я.
— Как ты поступишь с боем?
Это был первый раз, когда она задала мне этот вопрос. Вместо того чтобы давить, она дала мне время.
— Я не знаю, — признался я. — Я не разговаривал с тобой, когда это случилось в последний раз. Скажи мне, что делать.
— Я не могу, —
