не даёт.
– Нет. Не картина. Я подставился, – скромный шепот. Тихий. Короткий. – Поехали домой. Здесь ребята разберутся.
– Тимофей, – вдруг спохватываюсь… резко оборачиваюсь.
– В порядке. Никто не пострадал.
Отвожу взгляд в сторону.
И вдруг… напрягаюсь, намертво вцепившись Гордому в запястье. Мне кажется, я в бреду… я точно живая? Боль чувствую… но… невозможно!
– Мне показалось, там Вася стоит… – запинаюсь. Цепким взглядом скольжу по мужской фигуре. Быть не может. Он!
– Это он и есть, – твёрдый кивок.
– Он же умер… – губы белеют. Что происходит, черт возьми?!
– Воскрес, как видишь.
Чувство опасности сковывает горло. Огненным шаром выжигает голосовые связки. Ни звука не могу вымолвить. Лишь молча делаю шаг вперёд. Мотаю головой, тяжело сглатывая.
– К Андрею хочу, – даже не смотрю в печальные глаза. Кровоподтеками и ссадинами «любоваться» нет сил. Это какой-то кошмар.
– Едем.
Когда проходили мимо Васи, он слегка кивнул головой. Гордей на минуту отошёл от меня, приближаясь к давнему другу. Что-то сказал. Тот помотал головой. Гордей встрепенулся и ответил что-то резкое и наверняка грубое – я поняла это по выражению его лица.
Отворачиваюсь. Не хочу ничего знать. Ничего! Можно я просто буду работать, каждый вечер возвращаться к сыну домой? Неужели это так много? Мне хватит, правда. Не надо мне этого всего…
Но вопреки своим мыслям, как заколдованная, я приближаюсь к мужчинам. Замираю за их спинами. Вася меня замечает первым, и они тут же замолкают.
– У меня тоже вопросы есть, – бросаю холодно. – Я тоже хочу принять участие в разговоре.
– Кристин, – Гордей ступает на правую ногу и тут же морщится. Ко мне обращается спокойно. – У тебя очень сильное потрясение было. Давай лучше домой поедем.
– Зачем? – смотрю Васе в глаза. – Зачем ты это все устроил?
– Крис, – осторожный шепот на ухо, твердые ладони успокаивающе ложатся на плечи, но я словно не слышу Гордого, – не нужно тебе это дерьмо.
– Отвечай же, – пилю взглядом. – Что молчишь?
Вася переводит вопросительный взгляд на Гордого. Без его отмашки не говорит.
– Ну?! – чуть повышаю голос.
– Вы как-то сами разберитесь, нужно или нет, – с сомнение произносит Вася.
– Да!
– Нет, – отвечаем одновременно с Гордеем. Он против.
Сдержать внутренний взрыв очень сложно. Так выходит напряжение.
Почему!? Почему даже сейчас он не хочет мне ничего объяснить! Почему?!
– Что с тобой приключилось? – спрашиваю уже в машине. Спокойно на Гордого смотреть невозможно. Без слез – тем более. Кажется, на нем живого места нет. Но на ногах держался уверенно.
– Поцарапался немного, бывает, – озорная мальчишеская улыбка озаряет его лицо. И вроде бы еще ничего, если бы не распухшие, в кровь содранные губы.
Я отворачиваюсь, резко задерживая дыхание. Вот эти его отмазки… хуже не придумаешь. Невыносимо. Что происходит… даже не понимаю. А Вася-то, Вася!
– Не хочу с тобой разговаривать, – мычу себе под нос, уткнувшись в окно.
– Кристин, мне пока нечего сказать. Чуть позже, когда получу основную информацию, я смогу поделиться, – его ладонь мягко ложится на мою голову, ласково скользит вниз.
А я дёргаюсь от нежного касания.
– Не трогай.
– Крис… – горечь в его голосе полосует.
Начинает колотить изнутри. Мне кажется, еще немного, и у меня начнётся истерика. У него всегда охрана. Всегда! А его как кусок мяса отделали. Как он еще на ногах стоял!
– Не хочу, чтобы тебя сын в таком виде… – с трудом сдерживаю дрожь в голосе. Последнее слово проглатываю.
– Хочешь, чтобы я уехал на время? Пока в норму не приду?
– Я сама уеду. Завтра. Мы с Андреем возвращаемся к себе.
Тяжелый вздох становится мне ответом. А я… ничего не могу с собой поделать – кошусь на него и дальше.
– Тебе хоть раны обработали?
– Обработали, – звучит глухой ответ. – Кристин. Я смогу тебе пояснить больше, чем сейчас. Просто дай мне немного времени.
Сожаление в его тоне? Правда? Кому оно сейчас нужно.
– Мне плевать. Я уезжаю. Живи со своими картинами и кошками сам. С сыном можешь видеться. Но только у нас дома. С тобой никуда его отпускать не буду.
– Как скажешь. Принимаю любые твои условия.
Неожиданно!
Резко поворачиваю голову. Наши настороженные взгляды встречаются. Я не ослышалась?! Он не против?! Дарит царственное дозволение с барского плеча? Вот так просто, и даже не спорит, что его не спросили? Что это с ним? Раны присмирили? Нет. Вряд ли. Этого человека силой не переубедить, он до последнего напролом прет. Так почему шаг назад сейчас делает?
Эта глупая мысль бьет в виски, отдаётся эхом в сердце. Он мне уступает..?
– Вот так просто отпустишь? – подозрительно прищуриваюсь.
– Лишь бы ты не нервничала и тебе было спокойно.
– Раньше нельзя было это сделать?
Отмалчивается. Пытается за руку взять, но я отнимаю ладонь.
– Там военные были? – вновь пытаюсь узнать хоть что-то. – На поле. Что за форма?
– Старый знакомый выделил мне бригаду в помощь. Да, они под моим контролем.
– Спецслужбы?! – охаю потрясенно.
– Понимаешь… – взгляд его жжет горячим касанием.– Пришлось. У меня информация появилась, что тебе угрожает опасность. Пришлось срочно действовать, чтобы к тебе никого не допустить. Опоздали.
– Почему? Почему опасность? – шепчу, во рту пересохло.
– Потому что я… – запинается, – много чего бездумно делал, Крис. Многие на меня зуб точат. Но я не позволю расплачиваться за это тебе.
После этих слов я сникаю. И больше ничего слышать не хочется.
ГОРДЫЙ
– С чего начнём? – расслабленный и уверенный Вася действует на мои нервы противным скрежетом. А мне приходится быть начеку. После сегодняшнего дня я еще долго буду ходить и оглядываться.
– С воскрешения, – роняю вскользь, пытаясь изгнать из памяти лицо Крис. Вот-вот заплачет. Не могу ни впитать, ни вобрать в себя ее боль, загасить внутри. И подарить уверенность не получилось. Сегодняшний день… это даже для меня чересчур.
– Я в службы вернулся. Это была обычная операция. Никого ставить в известность было нельзя. Не вини за это.
А он считает, я стану его оправдывать?
– Мог бы подготовить. А не уйти на ша̀ру.
– Я максимально это сделал. Илья нормально работает. Просто у него закалка чуть хуже. Понимаю, как это выглядит.
Понимает он.
– Ты не осознаешь, что из своих кто-то сдавал? – разговор веду спокойно, мне все равно на самом деле: что Вася, как Вася, зачем. Я за Крис так испугался, лучше б меня навсегда изуродовали, чем ее вот так довести. После такого дикого потрясения она в себя будет приходить долго. Завтра уезжает, сына забирает. А «мы»? Как я без них буду. Я
