В ошеломлении я покачала головой.
— Кого? Спарроу?
Улыбка Мейсона стала шире, а его зеленые глаза засияли.
— Нет. Он может думать, что он правитель всего, но он не тот, у кого я хочу просить твоей руки. Это не в его праве.
Слезы наполнили мои глаза, когда я наклонилась вперед и обхватила его щеки ладонями.
— Ты хочешь спросить моего отца?
— Разве не так это делается?
При нормальных обстоятельствах я бы напомнила мужчине, намекающему на предложение, что я не ребенок. Я была сильной, независимой женщиной, которая сама принимала решения. В том, чтобы быть с Мейсоном Пирсом, не было ничего нормального.
— Мой отец? Мои родители? Они могут узнать, что я в безопасности?
— Ты не думаешь, что они должны это знать?
Я кивнула.
— О, да.
— Тогда завтра мы отправимся в Айову.
Я не смогла бы сдержать улыбку, даже если бы захотела.
Когда Мейсон вернулся в постель, он положил голову на подушку и притянул меня к себе.
— Рид уверен, что ты в безопасности и можешь вернуть себе имя. А исследования в фонде должны оставаться в тайне.
— Я соглашусь на все, что потребуется, чтобы оставаться в безопасности и продолжать свою работу.
— Он также думает, что я могу оспорить известие о своей смерти, — сказал Мейсон. — Нам нужно уточнить детали, но если твой отец согласится… — Он перекатился ко мне, наши носы почти соприкоснулись. — …я надеюсь, ты тоже это сделаешь. Мне все равно, оставишь ли ты свою фамилию для своего профессионального имени, но, если честно, я всегда мечтал, что однажды ты станешь миссис Пирс.
Моя улыбка стала еще шире, когда я вспомнила долговязого мальчика на баскетбольной площадке, того, кто привлек мое внимание более двух десятилетий назад, того, чье имя я нарисовала в своей записной книжке, и того, с кем я была связана даже тогда.
— У меня были такие же мечты. Будем надеяться, что папа согласится.
Эпилог
Мейсон
Четыре месяца спустя.
Я уставился через шахматную доску на Стерлинга. Его локти лежали на коленях, а лоб был сосредоточенно нахмурен.
— Ты оставил гребаную доску здесь на семь лет и не придумал свой следующий ход? — спросил я с усмешкой, откинувшись назад и положив лодыжку на колено.
Спарроу поднял на меня свои темные глаза.
— Заткнись, я концентрируюсь.
— Еще раз, Спарроу, семь гребаных лет. У тебя нет следующего хода, потому что я собираюсь выиграть, и ты это знаешь. Утром мы летим в Монтану. Как думаешь, сможешь ли ты к тому времени признать свое поражение?
Буквально на днях я наконец-то получил документы, аннулирующие мое свидетельство о смерти. Это было похоже на новый день рождения, признание того, что я действительно жив. Это не означало, что я все еще не существовал в тени. Я работал в Чикаго в качестве одного из лучших людей в команде Спарроу.
Было время, когда я отказывался жить жизнью, в которой были бы другие люди. Лорел вернула все это, и через два дня она собиралась стать моей женой.
Спарроу откинулся на спинку стула, оставшись неподвижным.
— Я обдумывал это при каждой долбаной возможности. Ты не выиграл. Я не уверен, что ты сможешь сделать следующие два хода, чтобы действительно выиграть.
Я усмехнулся.
— Испытай меня.
Возможно, я и не играл в шахматы последние семь лет, но с тех пор, как увидел доску и понял, что это все еще наша игра, я ломал голову над возможными ходами и сценариями. Рука Спарроу опустилась, и, схватив ладью, он поднял ее.
Это был один из тех гребаных моментов, которые, если бы это было в фильме, происходили бы в замедленной съемке.
Он поставил ту обратно на то же место. Затем он двинул своего ферзя, захватив моего слона.
— Интересная жертва, — сказал он с дерзкой ухмылкой, — Оставить слона уязвимым.
— Действительно. — Взяв его ладью, я пересмотрел доску. — Шах.
— Хоть не шах и мат.
Я поднял глаза и ухмыльнулся.
— Еще нет.
Не было никаких сомнений в том, что я столкнулся с достойным противником. Возможно, то, чего я хотел семь лет назад, мне больше не нужно было доказывать. Я хотел, чтобы Спарроу увидел, что я тоже был достойным противником и еще более достойным союзником.
Было не два хода, а три. Мы оба это предвидели.
— Шах и мат, Спарроу. Я победил.
Он с ухмылкой откинулся на спинку стула и потянулся за стаканом виски.
— Серьезно, ты не собираешься расстраиваться, чтобы я мог насладиться этой победой?
— Нет, я слишком занят, наслаждаясь тем фактом, что ты вернулся, юридически живой, и через два дня почти женатый. Кто бы мог подумать, что на свете найдется женщина, которая сможет с тобой мириться?
— Лорел всегда была такой женщиной. Но должен сказать, я подумал то же самое, когда услышал, что ты сам женат.
— Для меня тоже никогда не было другой женщины. Я думаю, именно так мы узнаем, что у нас есть правильные половины.
Он поднял бокал в мою сторону.
Мы чокнулись.
— Твое здоровье. Поздравляю, Мейсон. Наслаждайся победой. Этого больше не повторится.
Я сделал глоток виски.
— Это не имеет значения, пока есть «больше».
***
Солнце сияло в бесконечном голубом небе над головой, а я стоял один на крыльце нового дома, который построил на своем ранчо. Дом, земля, все это принадлежало мне, Мейсону Пирсу. После возвращения денег, которые я отправил на счета Стефани на Каймановых островах, мы использовали подставную компанию для покупки земли из поместья Эдгара Прайса. Теоретически, мы использовали деньги Эдгара.
Не пытайтесь идти по следу.
Он длинный, извилистый и неуправляемый.
Один я хорош, однако с Ридом и Патриком мы чертовски замечательны.
Теперь, когда Мейсона объявили живым, я снова купил землю у подставной компании. Я назначил сам себе хорошую цену.
Хотя я и подумывал о том, чтобы отказаться от собственности, я не мог. Эта земля хранила слишком много воспоминаний. За последние несколько месяцев я понял, что все это слишком дорого, чтобы терять, хорошее и плохое.
Строительство дома произошло чрезвычайно быстро. К счастью, в Монтане было лето, и земля не была покрыта снегом. У меня также была куча денег, и эта комбинация сработала в нашу пользу.
Как только подставная компания вступила во владение, я нанял менеджера ранчо на полный рабочий день и позволил ему круглый год работать на ранчо с работниками. Хотя Эдгар никогда не встречался с ним, новый менеджер был человеком, который работал на Джека. Его звали Сет.
Еще до того, как Эдгара объявили умершим, Сету позвонили анонимно, объяснив, что Джеку неожиданно пришлось уехать, и спросили, не приедет ли он и не позаботится ли о домашнем скоте.
Он позаботился.
Человек с такой приверженностью к земле и животным был тем человеком, в котором я нуждался.
Для протокола, мы с Ридом тщательно и подробно проверили биографию Сета. Мой новый менеджер не был частью Ордена. Он был просто хорошим человеком, который знал свое дело. Теперь он был человеком, которому очень хорошо платили за его знания, работу и преданность. Было приятно видеть, что дом Джека стал домом Сета, его жены и двух маленьких детей. В Ордене не допускалась жизнь с семьей.
Джек как-то сказал мне, что до его смерти и возрождения в Ордене у него кто-то был. Я верил, что вид его дома, теперь наполненного семьей, заставит Джека улыбнуться.
Меня заставил.
Я больше не хотел, чтобы ранчо было уединенным.
Хотя не совсем так.
Наши жилищные условия в Чикаго были хорошими, Лорел и другие женщины проделали огромную работу по украшению и меблировке нашего пространства. Однако этот дом с видом на ущелье был нашим особым местом, куда мы могли пойти, чтобы побыть наедине. Именно туда я привел Лорел, чтобы спасти ее от опасности. Я и не подозревал, что именно там она спасет меня от изоляции, вернет и мои воспоминания, и мою жизнь.
