достает из кармана четки, которые ему подарили Ива с Демьяном в отпуске, и быстро их перебирает.
— Два часа назад я разговаривал с полковником ФСБ. И знаете, что понял? Вас я боюсь больше.
Она звонко смеется:
— Польщена, Равский. Но пришел же ты не для того, чтобы сообщить мне об этом?
— Верно. Я сделал Иве предложение, и она ответила согласием, мы хотим пожениться как можно скорее. Конечно же, пришлем приглашение, но я решил, что будет правильнее пригласить вас лично. Первой. Мне жаль, что все так вышло два года назад, но когда мы с Ивой вновь встретились, поняли, что хотим попробовать еще раз.
— Эдгарса на вечеринке, полагаю, не будет? — внезапно шутит Алла Теодоровна.
Знает уже про олигарха? Да и «запретная» любовь бывших супругов Равских для нее словно и не секрет вовсе.
Когда Андреева все успевает? И работать, и с семьей время проводить, и судьбы своих спортсменок отслеживать. Мать вашу, даже цветы в кабинете у нее потрясающие! Алекс испытывает невольное восхищение.
— Эдгарсу в ближайшее время будет не до вечеринок, — коротко сообщает он, прощупывая почву.
— Круто ты. Круто, — тянет она, набирая в лейку воды. — Слов других у меня нет.
— Я бы хотел, чтобы между нами не осталось недопониманий. Вы Иве как вторая мать, и для нас с ней важно ваше одобрение.
— Ты просишь одобрения?
От ее отказа в жизни Алекса ничего не изменится, оба это понимают. И все же.
— Да. Если можно.
Некоторое время Алла Теодоровна размышляет.
— Ты обещал, что сделаешь Иву счастливой, в итоге был кошмарный развод.
— Я был не прав, это не повторится.
— Ты ее любишь?
— Да.
Андреева поднимает глаза и смотрит на него внимательно. Алекс ощущает себя словно на рентгене.
Удивительное дело — он отлично чувствует, когда люди испытывают к нему негатив. Это привычка с детства, его кожа — словно локатор, она мурашками покрывается, когда рядом опасность. Алекс прекрасно знает, что родная мать Ивы его терпеть не может: для тещи он слишком непредсказуем. А вот от Андреевой он негатив не ощущал никогда. Даже в первые недели после возвращения в страну.
Алла Теодоровна его всегда тестировала. И Равскому это льстило.
— Хорошо, мы с Вадиком придем на вашу вторую свадьбу. Тебе нужно будет купить дом, Алекс. Лучше, когда дети растут в доме, понимаешь? И я тебя богом прошу, не упускай время: твой ребенок очень быстро повзрослеет, жизнь пролетит стрелой. Ты второй раз добился Ершову, не упускай теперь ни единой секунды. В конце концов, наши главные социальные контакты — это наши семьи. Береги свою.
— Обещаю. Спасибо.
***
Когда он выходит на улицу, чувствует облегчение. Андреева отнеслась лучше, чем можно было надеяться: Алла Теодоровна не будет отговаривать Иву. Он обошелся бы и без этого визита, ведь Ива приняла решение сама, но Алекс хочет, чтобы его жена была счастлива. Ей будет приятно увидеть на свадьбе тренера, а ради ее улыбки стоило постараться.
Сотовый вибрирует, номер неизвестный, но едва Алекс слышит голос абонента, тут же напрягается.
— Полковник? Вечер добрый. Что-то случилось?
Абсолютно непонятно, зачем полковник звонит еще раз. Они ведь решили вопросы. Страха и волнения Алекс не чувствует. Он садится в машину и вдруг осознает, как сильно повзрослел за последние годы. Прищуривается и морально готовится дать ответ, если там всё переиграли. Своего он не упустит.
— Ну что, условия ваши мы выполнили, — весело сообщает полковник. — Можете приступать к работе.
Ого. Быстро.
— Спасибо.
— И у нас есть для вас подарок.
— Даже так?
— В ходе расследования выяснилось, что журналист, который вашу женщину терроризировал, работал на Эдгарса. Мы можем его посадить, есть за что. Желаете?
— Хм... Нет, сажать не надо, но кое-что сделать можно.
Через два часа Равский звонит жене и просит спуститься. Довольно прохладно осенью на улице, и ей лень собирать Демьяна, но, вздохнув, Ива соглашается.
Едва она выходит, в спортивном костюме и куртке, Алекс не удерживается от улыбки — какая красивая. Берет на руки сына.
— Что происходит? — пугается Ива, впиваясь глазами в Быкова.
Журналист стоит понуро, голову опустил, ладони стискивает.
— Тут молодой человек хочет перед тобой извиниться, малыш, — произносит Алекс спокойно. — Для него это важно.
Ива поднимает глаза и зажимается. Нервничает даже сейчас, при Алексе.
— Да, — быстро говорит Быков. — Был не прав. Мне платили, и я делал эту работу. Грязную. Доводил вас специально. Но теперь я все понял: так нельзя с людьми поступать. Особенно с девушками. Мне безумно жаль, что я так себя вел. Парни из ОМОНа объяснили, что такое уважение, впредь я буду его проявлять к женщинам. И вообще.
Ива округляет глаза. Моргает.
— О. Ничего себе.
Быков начинает опускаться на колени, но она останавливает его:
— Перестаньте. Вы что творите? Это лишнее.
— Простите меня.
— Ладно. Эй! Алекс, скажи ему. Алекс!
Через двадцать минут разговора Быков уходит, раскланявшись, а Алекс приобнимает Иву, и они заходят в подъезд.
Пока в лифте едут и потом, спустя час, в воздухе по-прежнему висит смятение. Вроде бы всё нормально, но Ива не такая, как обычно. Алекс понимает: он сделал что-то не так. И когда она достает из шкафа пижаму для Демьяна, подходит и обнимает со спины.
— Что случилось, малыш? Я зря притащил Быкова?
— Нет, не зря. Спасибо, я рада была услышать извинения, наконец-то он от меня отвяжется.
— Что тогда?
— Всё в порядке.
— Да я же вижу, что нет. Ты можешь сказать мне.
— Нечего говорить.
Ива берет Демьяна и идет в ванную, опускает сына в воду. Садится рядом, делая вид, что безумно занята. Но Алекс никуда не уходит.
— Просто скажи мне. Я помогу, что бы ни случилось, — не унимается он.
Она вскидывает на него свои огромные глаза, смотрит испуганно. Шепчет:
— Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, Рафа, и так сильно хочу быть с тобой, что сейчас мне и правда немного страшно.
— Поделись. Я пойму, честно.
Ива передумала замуж за него идти. Сто процентов. Она сейчас скажет, что они спешат, и Алекс понятия не имеет, что тогда делать. Длинные ухаживания и терпение — это вообще не его. Он уж мысленно переехал в эту квартиру и
