В комнате Тоби дежурила сиделка Гэллахер. На цыпочках подойдя к постели, она взглянула на пациента. Как жаль, что бедняга не может вымолвить ни слова! Хотела бы она знать, что у него на уме, и тогда, наверное, смогла бы ему помочь. Поплотнее укутав Тоби одеялом, она жизнерадостно сказала:
– Постарайтесь уснуть! Я позже зайду посмотреть, как вы тут.
Никакой реакции. Он даже не поднял глаз.
«Может, и лучше, что я его не понимаю, – подумала сиделка и, последний раз взглянув на больного, отправилась в маленькую гостиную смотреть телевизор. Сиделка Гэллахер обожала смотреть телеинтервью – ужасно интересно, когда звезды рассказывают о себе: они выглядят такими человечными, совсем как обычные смертные. Она повернула регулятор громкости, чтобы не потревожить пациента.
Но Тоби Темпл и так вряд ли что-либо слышал: мысли его были далеко.
Весь дом спал, только отдельные звуки уличного движения доносились с бульвара Сансет. Сиделка смотрела фильмы по ночному каналу. Жаль, что не показывают картин Тоби Темпла: такая волнующая история – наблюдать великого артиста по телевизору, зная, что сам он лежит за стеной, всего в нескольких футах отсюда.
В четыре утра сиделка Гэллахер задремала в середине фильма ужасов.
В спальне Тоби стояла гробовая тишина. В комнате Джилл громко тикали часы на ночном столике. Джилл лежала в постели, обнаженная, и крепко спала, обняв подушку; уличные шумы сюда почти не проникали.
Джилл беспокойно заворочалась. Ей снилось, что они с Дэвидом отправились в свадебное путешествие на Аляску и оказались на обширной замерзшей равнине, застигнутые внезапной метелью. Ледяной ветер бил в лицо так, что было трудно дышать. Она повернулась к Дэвиду, но тот исчез. Джилл осталась одна, в снежной пустыне, кашляя, хватаясь за горло, пытаясь брести неизвестно куда.
Ее разбудило чье-то тяжелое дыхание, ужасный хриплый клокот. Джилл открыла глаза. Звуки исходили из ее собственной груди. Горло сжималось: ледяное воздушное покрывало окутывало ее, словно омерзительным одеялом, лаская обнаженное тело, гладя груди, целуя губы, обдавая холодным вонючим дыханием. Сердце дико билось, она боролась с удушьем, но легкие, казалось, были изранены холодом.
Джилл попыталась сесть, но какая-то невидимая тяжесть не давала пошевелиться. Она знала – это сон, ужасный сон, но в то же время слышала этот омерзительный хрип и все пыталась вдохнуть хоть немного воздуха. Она умирает. Но может ли кошмар стать причиной смерти?! Джилл чувствовала, как ледяные щупальца шарят по телу, втискиваются между ног, проникают внутрь, заполняют ее, и с внезапной ужасающей ясностью поняла: это Тоби. Тоби! Неизвестно почему, неизвестно откуда взявшийся Тоби.
Леденящий ужас, охвативший Джилл, каким-то образом придал ей силы перекатиться к изножью кровати. Она задыхалась, из последних сил борясь со смертью, и не помнила, как вскочила и побежала к двери, чувствуя, как холод преследует, окружает, вцепляется в нее. Пальцы нашарили ручку, повернули, распахнули дверь. Она выбежала в коридор, хватая ртом воздух, наполняя измученные легкие кислородом.
В коридоре было тихо, тепло, спокойно. Джилл постояла немного, покачиваясь; зубы выбивали лихорадочную дробь. Потом, чуть успокоившись, заглянула в комнату. Ничего необычного. Значит, все и в самом деле происходило во сне. Джилл чуть поколебалась и медленно побрела назад. В комнате тоже тепло и совсем не страшно. Ну конечно! Тоби не мог сюда добраться! Сиделка Гэллахер, очнувшись, поспешила взглянуть на пациента. Тоби Темпл лежал в той же позе, в какой она оставила его. Глаза устремились в потолок, уставившись на что-то невидимое, непонятное сиделке Гэллахер.
После этой ночи кошмары начали повторяться с ужасающей регулярностью, словно зловещее знамение, проклятие, предвестие невиданного ужаса, который непременно должен поглотить ее. Постепенно этот ужас проникал в душу Джилл. Куда бы она ни шла, повсюду ощущала присутствие Тоби. Когда сиделка вывозила его на прогулку, Джилл слышала визгливый, режущий уши скрип колес. Она все время вспоминала, что нужно бы смазать оси. Хотя Джилл избегала и близко подходить к комнате Тоби, это теперь не имело значения. Он присутствовал повсюду, притаившись, выжидал.
Головные боли тоже мучили постоянно, не давая отдыха, дикие ритмичные толчки разрывали виски. Джилл молила, чтобы боль утихла на час, на минуту, на секунду. Она должна уснуть хоть ненадолго!
Джилл отправилась в комнату горничной, около кухни, чтобы находиться как можно дальше от Тоби. В маленькой каморке было тихо и тепло. Джилл легла на постель, закрыла глаза и почти мгновенно заснула.
Разбудил ее зловонный ледяной воздух, заполнивший легкие, окутывающий словно саваном. Джилл взметнулась с кровати и выбежала прочь.
Но если дни были ужасны, то ночи превратились в ни с чем не сравнимый кошмар. Каждый раз повторялось одно и то же. Джилл шла в спальню, сворачивалась калачиком на постели, борясь со сном, зная, что Тоби непременно придет. Но усталый мозг отказывался подчиниться, и в конце концов она начинала дремать.
Пробуждал ее холод. Дрожащая Джилл куталась в одеяло, чувствуя, как подкрадывается ледяное дыхание, ощущая присутствие зла, обволакивающего, словно неумолимое проклятие.
Три часа ночи. Джилл спала в кресле, над книгой. Она выплывала из сна медленно, постепенно и наконец открыла глаза. Стояла кромешная темнота, но Джилл тут же поняла – что-то неладно. Очень неладно. И мгновенно вспомнила: ведь она читала и заснула при включенной лампе. Но чего тут пугаться: должно быть, это сиделка Гэллахер вошла и выключила свет.
И тут Джилл услышала странные звуки, доносившиеся из коридора. Скрип-скрип-скрип… Кресло! Инвалидное кресло Тоби катится к двери спальни. Мурашки пробежали по спине Джилл. Нет-нет, это всего-навсего ветка стучит о крышу или дом оседает! Но какой-то внутренний голос твердил: неправда. Слишком часто она слышала эти звуки раньше.
Скрип… Скрип… словно музыка смерти, идущей, чтобы забрать ее. Это не может быть Тоби! Ведь он парализован! Она просто теряет рассудок. Но скрип все приближался, вот он послышался у самой двери. Затих, выжидая. Что-то упало… Грохот… Треск… потом молчание.
Остаток ночи Джилл провела скорчившись в кресле, боясь шевельнуться.
Наутро она нашла у двери разбитую вазу, свалившуюся со столика в коридоре.
Пришлось вызвать доктора Каплана.
– Как вы считаете, может разум управлять телом? – спросила Джилл.
Доктор недоумевающе взглянул на нее.
– В каком смысле?
– Если бы Тоби захотел, очень захотел встать с постели…
