— Почему не станешь? — голос папы ожесточился.
— Помнишь слово, которое я дал Эйбу о женитьбе на его дочери? В конце концов, я его сдержу.
— Не так давно ты был не против его нарушить.
Темная улыбка приподнимает губы Дэмиена, и он становится похож на падшего ангела.
— Это было до того, как я узнал, кто моя будущая жена.
— Это ничего не меняет, Орлов.
— Нет, меняет, Пахан.
— Ты выбираешь Японку, а не Русскую?
— Я выбираю для нас Японку. Поверь, тебе понравится то, что я сделаю с этим. Кроме того, Настюша любит того адвоката, а я бы не хотел убивать гражданина, и чтобы она перерезала мне горло во сне. — он ухмыляется. — С тебя причитается.
И с этими словами он разворачивается и уходит, напевая какую-то мелодию.
Я смотрю ему в спину, но это длится всего секунду, пока папин охранник не закрывает дверь.
Прежде чем я успеваю обдумать, сказанное Дэмиеном, до меня доносится отрывистый голос папы.
— Ты выйдешь замуж за Кирилла или Владимира.
— Папа!
— Выбирай.
— Влад мне как старший брат.
— Тогда Кирилл.
— Папа, пожалуйста, нет. Он еще хуже, чем Дэмиен. Он не только хитрый и манипулирующий, но и использует меня только для того, чтобы стать Паханом.
— Да, будет так.
Слезы скатываются по моему лицу.
— Это все, чем я когда-либо была для тебя? Пешкой на шахматной доске? Призом для самого подходящего?
Он молчит некоторое время, прежде чем выпустить длинный выдох.
— У меня рак легких, Настюша.
— Ч-что?
— У меня ремиссия, но врачи говорят, что рецидив может случиться в любой момент, и мне, возможно, придется начать считать дни.
Комната качается, но я понимаю, что это я, хватаюсь за ближайший стул и использую его как опору. Информация, которую он только что сообщил, снова и снова пронзает мою кожу.
У папы рак — или раньше был.
— О, Боже, так вот почему ты хотел выдать меня замуж в тот раз, но Рай вызвалась это сделать? Ты также хотел выбрать нового Пахана.
— Да. Только Рай и Владимир знают о моей болезни, и мы специально держали это в секрете от всех остальных. Я хотел выбрать кого-то подходящего для тебя, пока мое время не истекло.
Я не думаю об этом, приближаясь к нему, пока не оказываюсь так близко, что вижу, насколько бледна его кожа. Теперь, думая об этом, прямо перед моим бегством, были моменты, когда он отстранялся от меня и даже отказывался видеть меня. И это причиняло мне больше боли, чем я признавала. Мне было больно быть просто дурочкой в его доме.
— Почему ты не сказал мне, папа?
— Потому что я не хочу причинять тебе боль.
— Но я твоя дочь. Я должна заботиться о тебе.
— Ты всегда видела меня сильным и могущественным. В тот день, когда я застрелил этого ничтожества, ты смотрела на меня как на бога, и я эгоистично хотел, чтобы ты продолжала смотреть на меня так же. Я не хочу, чтобы ты видела меня слабым и кашляющим кровью.
— Мне все равно... Я просто хочу быть рядом с тобой, как ты был рядом со мной, когда я была маленькой.
Он протягивает мне руку, и я беру ее, сдерживая слезы.
— Настюша... послушай меня. Ты должна выйти замуж в братстве, чтобы оставаться под защитой.
— Нет, папа, я не могу. Я просто не могу выйти замуж за Кирилла или кого-то другого, когда я влюблена в Нокса. Это медленно убьёт меня.
— Настюша...
— Пожалуйста, дай ему шанс, отец. Пожалуйста. Ты удивишься, увидев, на что он готов пойти, чтобы защитить меня и быть рядом.
— А если у него не получится?
— Получится.
Я не сомневаюсь.
Потому что сегодня я кое-что поняла.
Мы с Ноксом можем относиться к разным мирам, но мы принадлежим друг другу, и, если мы оба приложим к этому все усилия, ничто не сможет нас остановить.
Глава 40
Нокс
Я имел в виду то, что сказал Анастасии. Если она не позвонит мне сегодня, я вернусь, к людям, которых она боится и которым не хочет бросать вызов.
Ее отцу придется либо отдать ее мне, либо пристрелить меня. Только так я смогу отказаться от нее.
Чертовой смертью.
Я пытаюсь работать нормально, притворяться, что я действующее человеческое существо, хотя каждый нейрон призывает меня пойти и найти ее.
Еще десять часов, говорю я себе.
Еще десять часов, и я найду ее.
Мой стол завален делами с тех пор, как судебные процессы над Белл сделали меня знаменитым — больше, чем раньше, — поэтому у меня еще больше людей, желающих, чтобы я представлял их интересы. Мне нужно просмотреть все детали и выбрать, за какие из них я возьмусь.
Я точно знаю, что это будут дела таких людей, как я — обиженных, сломленных, с тенями, заполняющими их жизнь двадцать четыре не семь. Я всегда считал, что подобные дела мне не подходят, они могут спровоцировать меня, поэтому я и отказывался от них.
Я привык ставить себя на первое место, не заботясь о судьбе других. Но благодаря случаю с Сандрой я понял, насколько это неправильно. Да, мне позволено ощущать боль, но не за счет игнорирования их боли. У меня могут быть тени, но я не должен быть ослеплен их тенью.
Возможно, мне потребовалось время, чтобы прийти к этому выводу, но лучше поздно, чем никогда.
И все это благодаря ей, девушке, которая сказала мне, что я могу стать голосом для тех, у кого этого голоса нет. Немного как она, немного как ее мать.
Она не сдалась, хотя вначале едва знала меня. Она настаивала на своем, пока я не уступил.
Она такая стойкая, моя Анастасия.
И сейчас я снова думаю о ней, о том, как она умоляла меня уехать, как умоляла и настаивала с этими глазами, которые я не могу перестать представлять.
Не отсутствие работы заставляет меня сидеть в кресле, скрестив руки за головой, и смотреть в потолок.
Наверное, мне следовало бы взять выходной и преследовать ее дом, надеясь, что вооруженная охрана не прострелит мне голову.
И честно? Это, черт возьми, того стоило.
Когда я рассказал Дэниелу о своем плане на прошлую ночь, он назвал меня сумасшедшим, так что я вполне могу оправдать ожидания.
Дверь открывается, и я сопротивляюсь желанию закатить глаза.
Поговорим о гребаном дьяволе.
Он захлопывает ее ногой и врывается в мою сторону, держа в руках телефон и ухмыляясь, как чертов дурак.
Он снимает свои AirPods и подходит ко мне, затем поднимает телефон. На экране все из дома. Ну, не буквально, но большинство из них.
Они собрались за огромным обеденным столом в доме Джонатана Кинга. Свекор Эльзы и отец Эйдена, который еще хуже, чем эта жалкая дрянь.
Джонатан сидит со своей гораздо более молодой женой. Тут и Эльза, и ее тень — простите, муж — Эйден, и их сын Илай, который, к сожалению, все больше и больше становится похож на своего отца, а не на мать. Это те самые разрушительные гены Кингов, клянусь.
Ронан и Тил улыбаются мне, держа на руках хихикающего Реми, который продолжает скандировать:
— Нокт... Нокт...
Собрались также остальные мои друзья из средней школы, Ксандер и его жена Ким, и их дочь, которая прячет лицо в рубашке отца.
Молчаливый ублюдок с флюидами серийного убийцы, Коул, и девушка, которая укротила его разрушительную сторону, Сильвер.
И последнее, но не менее важное: причина этого звонка и та, кто держит трубку, Астрид. Она лучшая подруга Дэниела и всегда включает его во все, что происходит дома, с помощью видеозвонков.
Ее муж, Леви, еще один из «разрушительных Кингов», следит за ней, одновременно держа на руках своих мальчиков-близнецов. У них сегодня день рождения, понимаю я по огромному торту с надписями «Лэндон» и «Брэндон».
— Передай привет моему жучку, Нокс! — говорит Дэниел своим веселым тоном.
— Ты мой жучок, Дэн! — протестует Астрид.
