В это самое мгновение молодой светловолосый парень в одной из машин вдруг резко обернулся в сторону камней. Лицо его исказилось, он что-то отчаянно прокричал. Бронетранспортер рванулся вперед, загораживая собой грузовик.
Оглушительно прогремел взрыв. Жарко полыхнуло пламя, и это было последнее, что увидела Ася. А дальше — точно кончилась пленка в кассете, и не осталось ничего, кроме бесконечной черноты.
43
Алексей так и стоял в коридоре, неподвижно застыв у трубки домофона. Надо было, конечно, не торчать тут, подобно истукану, а попытаться хоть что-нибудь сделать с квартирой до того, как Настя поднимется сюда: убрать с пола кухни осколки оконного стекла, спрятать завернутый в газету труп Пал Палыча. Однако на всё это у него не было сил.
Он весь превратился в ожидание Настиных шагов на лестнице. В какой-то момент ему даже показалось, что он отчетливо слышит эти шаги, легкие, стремительно взлетающие вверх по ступенькам.
Алексей вышел на площадку, но там никого не было, лишь где-то громко хлопнула дверь. Он перегнулся через перила, поглядел вниз — ни души. Его охватило отчаяние.
Значит, Настя ушла. Убедилась, что с ним всё в порядке, и скрылась по своим делам. Или… или он просто-напросто сошел с ума, и ему все привиделось.
Алексей начал спускаться, очень медленно, старательно контролируя каждый свой шаг, пытаясь удостовериться, что сознание не обманывает его и он видит окружающую реальность такой, какая она есть.
Да нет же, всё в полном порядке. Это его подъезд, в котором он живет с самого детства, знает здесь каждого жильца, помнит, где какой рисунок на стенах, полностью отдает себе отчет в том, что сейчас день, светло, наверное, нет и трех часов.
Стало быть, с психикой у него все в норме. Видно, Настя действительно раздумала заходить к нему. А он-то, дурак, решил, что случилось чудо.
Алексей остановился, собираясь идти назад, но вдруг передумал. Ему пришла в голову спасительная мысль, что домофон мог не сработать, и Настя стоит у закрытой двери. Глупая надежда, но все-таки нужно убедиться собственными глазами, что на улице никого нет.
Он решительно зашагал вниз, спустился на один пролёт и остановился.
Прямо перед ним, уютно приткнувшись щекой к серому бетону ступеньки, лежала Ася. Было полное ощущение, что она устроилась здесь отдохнуть, и только слипшиеся на затылке черной, густой, клейкой массой волосы нарушали это впечатление.
От её лица вверх по лестнице к ближайшей квартире тянулась неровная цепочка мокрых красных следов, словно кто-то по случайности наступил в ведерко с краской.
Алексей замер на месте. Потом одним прыжком миновал оставшиеся ступени и опустился перед Асей на корточки. Рванул ворот плаща, нащупал на шее сонную артерию.
Пульса не было. Он осторожно перевернул её на бок, приложил ухо к груди — все та же страшная, зловещая тишина.
— Настя, — шепотом, точно боясь разбудить ее, позвал Алексей, — Нас-тя.
Она не шевелилась. Его руки перепачкались в липком и горячем. Он наклонился совсем близко к ее лицу, белому, застывшему, точно маска, с синевой, сгустившейся у губ и крыльев носа.
— Настя, потерпи. Пожалуйста, Малыш, потерпи. Все будет хорошо, я обещаю тебе.
Ему вдруг показалось, что она едва заметно улыбается, полуоткрытые глаза смотрели прямо на него с надеждой и мольбой.
— Настя! — Алексей обнял неподвижное, мертвое тело, зарылся лицом в окровавленные волосы. — Как же ты так, Настенька! Как же ты… — Он прижал её к себе, крепко, со всей силы, словно пытаясь вырвать из чужого, далёкого мира, в который она ушла от него навсегда.
Вокруг в воздухе ещё витал едва уловимый, теплый и тонкий запах её духов и постепенно исчезал, истаивая.
44
Степка с любопытством смотрел на то, как огромный «Икарус» пытается развернуться на узкой улочке. Хвост автобуса заехал на тротуар, из кабины высунулся потный и злой водитель, выругался сквозь зубы и до упора выкрутил баранку.
— Пап! — Степка дернул за руку уткнувшегося в газету Сергея. — Он здесь не проедет, правда?
— Кто не проедет? — рассеянно переспросил тот, не отрываясь от своего занятия.
— Вот этот длинный автобус. Ему тут стишком тесно.
— Не беспокойся проедет, если ему надо. — Сергей перевернул страницу.
Степка еще немного понаблюдал за «Икарусом». В конце концов тот действительно развернулся и уехал. Стало совсем скучно.
Степка занялся наблюдением за толстой завитой теткой, торгующей с лотка мороженым. Она ловко прятала протянутые ей деньги в висящую на поясе сумочку, с грохотом открывала стеклянную крышку лотка и доставала оттуда эскимо, сливочные брикеты и вафельные стаканчики.
Степке тоже захотелось мороженого, эскимо или на худой конец «апельсиновый лучик».
— Пап! — снова окликнул он.
— Что тебе?
Степка указал пальцем в сторону лотка. Сергей улыбнулся и спрятал газету.
— Купить тебе мороженое?
— Ага.
— Ну пошли. — Сергей взял его за руку, подвел к продавщице. — Ты какое хочешь?
Стёпка замялся, раздумывая.
— Возьмите вот это, шоколадное с джемом, — мороженщица постучала указательным пальцем по стеклу, — самое вкусное, я вам гарантирую. Мы с дочкой его просто обожаем.
— Будешь? — Сергей вопросительно глянул на Стёпку.
— Буду.
— Давайте. — Сергей протянул тетке десятку.
Та убрала ее в свою сумочку и достала из ящика прямоугольный брикетик в яркой упаковке:
— На, держи. Понравится, ещё купишь.
— Обязательно, — важно пообещал Стёпка, тут же разворачивая обертку, — пап, а мама скоро приедет?
Сергей посмотрел на часы.
— Должна была уже десять минут назад. Наверное, задержалась у себя на работе. Прощается.
— Мне надоело тут стоять, — пожаловался Степка, — ноги уже болят.
— Эх ты, — усмехнулся Сергей, — мужчина называется. Ноги у него устали! Должен терпеть, иначе какой из тебя солдат?
— Я не хочу быть солдатом. Я уже маме говорил, что стану врачом.
Сергей перестал улыбаться, потрепал сына по волосам, взял за плечо.
— Каждый мужчина солдат, Степка, независимо от его профессии. Понимаешь, каждый.
— Даже врач?
— А врач — тем более. Знаешь что, давай-ка мы позвоним маме, узнаем, где она находится.
— Давай, — обрадовался Степка.
Сергей набрал номер Асиного мобильного. Послышались долгие гудки. Трубку никто не брал.
Он нажал на сброс и повторил вызов. Всё то же самое, длинные далекие сигналы, и никакого ответа.
«Ничего страшного, — постарался успокоить себя Сергей. — Решила не ехать на метро, взяла машину. Телефона можно не услышать, особенно если в салоне громко работает радио».
Он обернулся и поймал вопросительный Степкин взгляд.
— Что, никто не подходит?
— Да. Но ты не переживай. Наверное, мама уже подъезжает. Подождем ещё пять минут, а потом опять позвоним. Ладно?
— Хорошо. — Степка кивнул и лизнул мороженое.
Сергей напряженно вглядывался в автомобили, тормозящие у тротуара. Он надеялся, что Ася вот-вот появится, но её всё не было. Позабытая газета торчала у него из кармана пиджака, Стёпка доедал с обертки остатки мороженого.
— Пап, пять минут прошло. Будешь звонить?
— Да.
Он снова набрал номер и в оцепенении слушан протяжные, нескончаемые гудки, не в силах прервать их, нажать на отбой, физически чувствуя, как пустота в трубке становится пустотой внутри него самого.
45
Алексей лежал на ступеньках, неподвижно, не шевелясь, надежно укрыв труп собственным телом. Никто не входил в подъезд и не выходил из него, и это было хорошо: он твердо решил, что не сдвинется с места, никому не отдаст Настю. Пусть его так и хоронят вместе с ней!
