— Затем появилась ты, — прошептал он. — Вы с Лекси принесли с собой свет и чертовски ослепили меня им. Вот почему я злился на тебя. Был в ярости. Моя битва во тьме перекочевала на свет. Я хотел жить в тишине. А вы с Лекси не замолкали. Ты не переставала говорить, потому что не переставала жить. И заставила меня хотеть говорить. Обсудить что-нибудь. Ты подарила мне жизнь, детка, — сказал он пылко.
Я долго смотрела на него, позволяя всем его прекрасным словам проникнуть в мою душу, обогреть ее.
— Я люблю тебя. Обычно это я не могу заткнуться, мне всегда найдется, что сказать, — выпалила я слегка сдавленным голосом. — Но сейчас у меня нет ничего, кроме этих трех слов.
Зейн сжал мою шею сзади и потянул к себе, так что наши губы соприкоснулись.
— Это все, что мне нужно, дикая кошечка.
Потом потребность в словах полностью отпала.
Помимо моего безумного счастья, меня также тяготила тень вины. Зейн открыл мне себя всего. Свою растерзанную душу, свое горькое прошлое — всё. А я все еще хранила секреты своего кошмарного прошлого. Я мучилась, скрывая от него правду, но так я поступала ради него. Выпустив тайны на свет, я ничего не добьюсь, кроме ярости и жажды мести, которую он утолил совсем недавно. И прожив три счастливые недели с Зейном и Лекси, я не хотела отравлять их ядом прошлого.
Вот почему я расслабилась. Потеряла бдительность. Не заметила тревожных сигналов, пока не стало слишком поздно. Мы с Лекси только что вернулись домой. Киллиан должен был забрать ее в любую минуту, поэтому ей не терпелось попасть в дом, оставить там гору книг и снова отправиться с ним в закат. От ее болтовни я почувствовала теплоту ее безудержного счастья, насколько быстро она оправлялась после потери. Так что я не заметила машину, припаркованную чуть поодаль от нашего дома. Что обычно вызвало бы у меня тревогу. Зная, что Зейн вернется через несколько часов, мне тоже не терпелось вернуться домой. Я хотела убраться и привести себя в порядок. Поэтому отвлеклась и не заметила, что дверь не заперта. А я всегда запирала дверь, каким бы маленьким и дружелюбным ни был этот городок.
— Нет, Лекси, ты не можешь одолжить этот свитер, — запротестовала я, переступив порог. — Он мой любимый, и я не хочу, чтобы он исчез в глубине твоего шкафа и никогда больше не появился, — поддразнила я, роняя сумочку на диван.
— Говоришь так, словно я удерживаю свитер в заложниках, — ответила она с легким сарказмом.
Я оглянулась на нее через плечо.
— Подобное случалось раньше. Помнишь, как ты не вернула мне мою вторую любимую футболку, пока я не разрешила тебе приготовить киноа? — язвительно спросила я.
Она сморщила носик.
— Это было всего один раз, — возразила она.
— А помни… — начала было я, но Лекси перебила меня.
— Ладно-ладно, в моем прошлом есть короткая история с похищением одежды, но я клянусь, что с этим свитером ничего подобного не произойдет. — Она уставилась на меня глазами лани.
Я закатила глаза.
— Хорошо, — сдалась я.
Она ухмыльнулась и направилась в свою комнату.
— Было бы здорово, если бы ты помогла мне и достала его, — бросила она через плечо.
Я покачала головой и направилась к лестнице.
— Ребенок обращается со мной как со своей рабыней, — пробурчала я, — и не понимает, что все должно быть наоборот, учитывая, что это я приложила усилия, чтобы произвести ее на свет.
Слишком занятая бурчанием и мыслями о Зейне, возвращавшегося этим вечером с пробега, я не заметила лепестков белых роз, усеивающих ступени лестницы. Только когда я вошла в свою спальню и почувствовала запах парфюма, от которого у меня скрутило желудок, я поняла. Кровь в моих венах превратилась в лед, и я мгновенно бросилась вниз по лестнице.
— Лекси! — закричала я в ужасе, когда вокруг меня сомкнулись руки.
— Давно не виделись, Пуговка, — пробормотал мне в ухо тошнотворный голос, вернувший меня в прошлое и парализовавший всепоглощающим ужасом каждую клеточку моего тела.
Я среагировала на автопилоте. На чистом инстинкте выживания. Врезав каблуком по его голени, я сильно лягнула его. Он не ожидал сопротивления, поэтому с руганью ослабил хватку. Этого мне хватило, чтобы вырваться на свободу и броситься к лестнице. К моему ребенку. Она с испуганным лицом встретила меня у подножия лестницы.
— Беги! — крикнула я ей, слыша, как его шаги настигают меня.
Булл
Он хотел вернуться домой. Ему нужно было домой. Проведя столько лет во тьме, он и не думал, что когда-нибудь испытает желание вернуться. Во время пробегов, занимаясь тем, что у него получалось лучше всего, демоны замолкали. Когда он выбивал все дерьмо из тех, кто этого заслуживал. Вытягивал информацию из людей, знавших достаточно. Убивал больных ублюдков, вредивших клубу, вредивших человечеству самым худшим из возможных способов. Насильники были его излюбленными целям. Он разыскивал их. Заставлял страдать. Он не мог изменить прошлое. Не мог вернуться назад во времени и спасти ее. Но мог спасти других. Лишь мог причинить этим нелюдям боль так, как они никогда не думали, что возможно. Стало ли это очередной черной меткой на его уже обожженной душе?
Но теперь ему не нужно было пускать кровь, чтобы получить облегчение. Передышку. Ему нужно было только погрузиться в киску Мии. Попробовать ее губы. Вдохнуть аромат ее волос. Услышать смех Лекси. Поиграть с ней на гитаре. Это оказывало лучший результат, чем кровопускание. Чем лишение кого-то жизни. Свет возвращался. Нет, не так. Свет вернулся.
— Собираешься сделать это официально, брат? — с ухмылкой спросил Лаки.
Булл взглянул на него из-за стойки бара, допивая остатки виски, смакуя жжение. За него говорило молчание.
— Если тебе это нравится, то ты должен надеть кольцо (прим.: Лаки цитирует строчку из песни Бейонсе «Single Lady»).
Лаки сделал какой-то чертовски идиотский жест руками.
— Дай нам еще один повод для праздника, — продолжил он, поднимая свой стакан. — Мы только что выкурили последнего ублюдка, стрелявшего в нас, — это повод выпить. Но свадьба… это повод для гребаной вечеринки, — протянул он с ухмылкой, — и отличный способ для меня потрахаться.
Брок, собравшийся уже уходить, сильно врезал его по плечу.
— Будто тебе нужна гребаная свадьба, чтобы потрахаться, похотливый ублюдок, — усмехнулся он. — Сомневаюсь, что при обсуждении этого вопроса Булл будет принимать во внимание мнение твоего члена.
Лаки пожал плечами.
— Ну, как ни крути, мой член будет счастлив, — сказал он.
Брок ухмыльнулся Буллу, и на этот раз Буллу захотелось ухмыльнуться в ответ. Он бы этого не сделал, но, по крайней мере, чувствовал себя участником легкого подшучивания, от которого так долго держался в стороне.
— Если твой член обрадуется хоть чему-то, что связано с Мией, я отрублю засранца, — полушутя пригрозил Булл.
При этом половина клуба взревела от смеха от вида испуганного лица Лаки, когда он инстинктивно прикрыл свое достоинство. Булл не шутил, просто обещал, отсюда и страх Лаки за своего мальчика.
Вышедший из церкви Кейд хлопнул Була по плечу.
— Не думаю, что какой-нибудь ублюдок будет настолько глуп, чтобы даже взглянуть как-то не так на твою женщину, — заявил он. — Аплодисменты Киллу за то, что у него хватило смелости даже приблизиться к Лекси, пока ты дышишь ему в затылок.
Булл ощетинился при упоминании о мелком засранце. Он не показывал никаких признаков того, что Лекси ему наскучила. Он был одурманен ею. Это беспокоило Булла. Лекси ждало великое будущее, она уже была начинающей суперзвездой. Киллиан был из «Сынов». Его еще не приняли, но как только парню исполнилось восемнадцать, он знал, что хочет нашивку. Клуб был его жизнью. После смерти отца, не нужный матери, он практически воспитывался здесь. Килл был хорошим парнем, если исключить его интерес к Лекси. Но перспектив у него не было. Не то что у Лекси. А значит, их ждали проблемы. Лекси была одержима им так же, как и он ею. И не временно, мимолетно, как подросток. А надолго, любовью, которая бывает раз в жизни. Булл знал это, потому что она смотрела на Киллиана так же, как ее мать смотрела на Булла.
