еще, только знакомые руки, которые вытащили меня из машины. Я уткнулась Зейну в плечо, вцепившись в края его жилета. Запах кожи, машинного масла и табака меня слегка успокоил.
— Отгони машину, — услышала я, как он кому-то рявкнул.
Потом понес меня куда-то.
— Они умерли, — бормотала я между рыданиями. — Я не осознавала этого до сих пор, но они умерли… и никогда не вернутся.
Я икнула и посмотрела на него затуманенными от слез глазами.
Зейн остановился и посмотрел на меня.
— Детка, сможешь удержаться на байке? — мягко спросил он, кивнув в сторону тротуара.
Я оглянулась и увидела его «Харлей», смысл вопроса начал медленно до меня доходить. Все то время, что мы были вместе, я не ездила на его байке. Основная причина заключалась в том, что до недавнего времени мы не поддерживали отношения при свете дня или вне спальни. Кроме того, я не могла запрещать Лекси приближаться к мотоциклу, чтобы потом самой умчаться на его заднем сиденье в закат.
Зейн, казалось, не возражал, позволяя мне прокручивать все это у себя в голове. Он осторожно поставил меня на ноги, переместив руки мне на талию, будто пытаясь поддержать. Я перевела взгляд с мотоцикла на него. Его лицо было суровым, и он смотрел на меня пустым взглядом.
— Я никогда раньше не ездила на байке, — полушепотом прошептала я.
В уголках его глаз появились морщинки, и он провел кончиком пальца по моему виску.
— Я рядом, детка. Все, что тебе нужно сделать, это держаться за меня, — тихо пробормотал он. Я почему-то знала, что он говорил о нечто большем, чем поездка на мотоцикле.
Он бросил на меня еще один долгий испытующий взгляд, а затем запрыгнул на байк. Я не колебалась. Даже не оглянулась на здание, из-за которого у меня случился нервный срыв, просто запрыгнула позади него и позволила ему увезти меня от всего этого.
Мы ехали долго. Было похоже на несколько часов. Мимо нас проносились морские пейзажи, хотя я не обращала на них особого внимания. Я сосредоточилась на твердом теле, к которому прижималась, вибрации мотоцикла, ощущении свободы, когда мы мчались по шоссе. Все темные мысли, омрачавшие разум, исчезли, пока не осталось ничего, кроме меня, Зейна и дороги. В голове прояснилось, и я почувствовала, что могу дышать, не задыхаясь от горя. Зейн каким-то образом понял, что мне нужно, и дал мне это. Мне не нужны слова или хнадра. Мне нужен был только он и его мотоцикл. Мы сбавили ход, свернув на полузаброшенную дорогу, которая заканчивалась небольшой пустой парковкой с видом на море. За парковкой на вершине пологого склона стояла одинокая скамейка. Представляю, какой удивительный вид открывался с нее на океан. После того, как байк остановился, мы посидели на нем некоторое время, прислушиваясь к реву волн, сменившему привычное громыхание байка. Зейн слез и повернулся ко мне. Осторожно расстегнул шлем, который надел на меня перед поездкой и отложил его в сторону. Просунул руки мне под подмышки и поднял с байка, как ребенка. Аккуратно поставив меня на землю, взял за руку и повел к скамейке. Мы шли до нее в полном молчании. Продолжая молчать, Зейн посадил меня к себе на колени. И я стала глядела на океан, наслаждаясь теплом его рук и ощущением безопасности, которое они мне давали.
Мою жизнь наполнял шум. Я и сама была шумной. Мы с Лекси всегда болтали, шутили, поглощали фильмы, телепередачи и еду с угрожающей скоростью. Мы постоянно находились в движении. Нашу жизнь наполняли звуки, шум и счастье. Когда неделю назад это счастье разбилось, движение и шум не прекратились. Но Зейн подарил мне тишину. В тот момент это была самая прекрасная вещь, которую он когда-либо мог для меня сделать.
— Как ты узнал? — наконец спросила я хриплым голосом. Я хотела знать, откуда он узнал, что мне нужно. Как понял, что я нуждаюсь в тишине.
Руки Зейна вокруг меня сжались.
— Приставил к тебе проспекта, — сказал он в качестве объяснения.
Я вздрогнула и посмотрела на него. Тут я осознала, что мне также нужно было задаться вопросом: откуда он узнал о моем срыве в машине возле отеля. Об этом я даже не подумала.
Он все также смотрел на океан.
— Ты приставил ко мне проспекта? — повторила я.
Он кивнул.
— Зачем?
Наконец он посмотрел на меня, и я чуть не вздрогнула. Его глаза не были суровыми или яростными, они были затравленными. В них кружились демоны, о которых я даже не знала.
— Мне нужно знать, что ты в безопасности, — просто сказал он.
Я пристальнее вгляделась в него.
— Почему я должна быть в опасности? — тихо спросила я, и желудок сжался при мысли о том, что он узнал правду. Истинную причину, по которой я сбежала. Что я, вообще, сбежала. И от кого.
Он молчал, его челюсть сжалась, и он снова отвел от меня глаза.
Я обхватила его челюсть, пытаясь повернуть его лицо к себе.
— Зейн? — позвала я.
Он вздохнул.
— Ничего конкретного, просто у клуба проблемы, — выпалил он. — Маловероятно, что они даже коснутся вас, но я не собираюсь рисковать, — твердо заявил он.
Я немного расслабилась. Да, «проблемы клуба» вряд ли могли принести облегчение, но понимание того, что Зейн не знал, насколько сомнительной была моя «безопасность», немного помогло.
Он насторожился при моем облегчении, но я не дала ему времени всматриваться пристальнее.
— А Лекси? — спросила я, уже начиная тревожиться.
Челюсть Зейна снова превратилась в гранит.
— Она под присмотром, — ответил он.
Я кивнула, зная, что Зейн никогда не подвергнет ее опасности. Тот факт, что к нам был приставлен кто-то, меня более чем беспокоил. Я закусила губу, раздумывая над опасностью быть связанной с кем-то из мотоклуба. О том дне, когда эти мужчины заставили меня относиться к ним настороженно. О гневе Зейна, когда я рассказала ему об этом. О беспокойстве, которое скрывалось за этим гневом. Беспокойстве, из-за которого он исчез из нашей жизни на две недели, думая, что так для нас будет лучше. Мои мысли обратились к Эми, к Гвен и ее малышке, к ее еще не рожденному ребенку. К тому, как эти мужчины обожали своих женщин. Я отказывалась верить, что мужчины, которые обращаются со своими женщинами так, будто несут ответственность за их рассудок, подвергнут их опасности.
— Я доверяю тебе нашу безопасность, — наконец прошептала я. И я доверяла. Каждой частичкой себя.
Зейн внезапно передвинул меня, чтобы я его оседлала. Его
