ладони легли мне на шею, и он посмотрел мне в глаза.
— Не думал, что у меня будет такое, — пробормотал он, сжимая рукой мое бедро. — Чертовски красивая, сильная женщина. Женщина, которая подарила мне семью, свое доверие, не заботясь о том, что я прожил свою жизнь во тьме, — отрезал он хриплым голосом.
Мое сердце сжалось от того, как он думал о себе. Я погладила его по лицу.
— Ты подарил мне и Лекси все. Взял под крыло убитую горем маленькую девочку и ее столь же убитую горем маму и провел их через самую темную часть их жизни, — твердо заявила я. — Это не говорит о том, что ты прожил жизнь во тьме. Это говорит о том, что ты хороший человек, который может вернуть двоих людей на солнечный свет, — прошептала я, касаясь его испанской бородки.
Его глаза снова говорили за него, заглядывая прямо мне в душу. Он сжал мои бедра и легонько поцеловал меня в голову. Мы долго так сидели: его лоб упирался в мой, и говорили все, не произнося ни слова.
Мия
Месяц спустя
— Вы, черт возьми, прикалываетесь? — почти прокричал Сэм, вскакивая с дивана.
Лекси, улыбаясь от уха до уха, покачала головой.
— Вашу ж мать! — тоже почти прокричал Уайатт. Затем смущенно посмотрел на меня. — Простите, Мия.
Я улыбнулась ему.
— Думаю, мой ранимый родительский слух оправится от такой ругани довольно скоро, — сказала я ему с сарказмом.
— Это чертовски сильно повлияет на наш имидж, — продолжил Сэм, расхаживая по комнате.
Он остановился и посмотрел на своих друзей, сидевших на диване.
— «Сыны Тамплиеров», крутейшие из крутых, хотят, чтобы мы сыграли на вечеринке. — Он возвел глаза к потолку. — Это значимо, народ.
— Ну, о вашем выступлении просили не крутейшие из крутых, — заметила я, решив немного усмирить подростковую панику. — А жена главного крутейшего, но с его разрешения, — добавила я, надеясь, что не сильно их огорчу.
Сэм покачал головой, отмахнувшись.
— Неважно, кто просил — у нас все равно будет концерт. — Он повернулся к Лекси и другим участникам группы. — Нужно отработать список песен, и быстро. Никакого девчачьего дерьма, из-за которого мы будем выглядеть кисками.
Он посмотрел на Лекси, которая закатила глаза. Затем разговор перешел на потенциальный репертуар и «уличный авторитет» группы, и на этом моменте я их покинула.
Гвен спросила моего согласия, чтобы Лекси с ее группой сыграли для нее и Кейда на второй годовщине их свадьбы. У меня были смешанные чувства по поводу того, что моя дочь будет играть на концерте в мотоклубе, опасаясь появления ярлыка «плохая мама» от матерей из школьного родительского комитета. Я и так не снискала у них популярности. Приходила поздно, потягивала кофе, в основном, пытаясь не уснуть, несмотря на кофе. Я даже не хотела участвовать ни в каком гребаном родительском комитете, но чувствовала, что это, своего рода, материнский долг.
В конце концов, я согласилась. И главная причина заключалась в том, что я уже бывала на клубных посиделках, и, кроме пьяного парня, который меня лапал, ничего предосудительного там не происходило. Ну, если не считать того, что однажды меня трахнули у стены, но это было совершенно по обоюдному согласию. Гвен уверяла, что эта вечеринка гораздо выше рейтинга G. Клубные девушки, или «лапочки», как их называли, выдворялись на день, а их место занимали семьи и дети. Почти уверена, она сказала, что это будет больше походить на пикник. Не то чтобы я предполагала, что кто-то из присутствующих там крутых парней позволит такой фразе сорваться с их языка. Они бы не позволили навешивать подобный ярлык на любое событие, происходящее в их клубе. Но опять же, судя по тому, что я видела, Кейд, казалось, уступал всем просьбам Гвен.
В последнее время я стала частой гостьей клуба. Там всегда организовывались какие-нибудь посиделки, барбекю или ужины, на которые приглашали нас с Лекси. Теперь, когда я обрела статус «старушки» Зейна, я была частью команды. Не то чтобы он вел себя так, как Кейд и Брок вели со своими женщинами. На этих мероприятиях он почти ко мне не прикасался, просто смотрел издалека пылающим взглядом. Время от времени удивлял, когда я возвращалась из туалета или ходила себе за новым напитком, прижимая меня к стене, дереву или брошенной машине для жаркого поцелуя. Затем резко уходил, оставляя меня разгоряченной, возбужденной и сбитой с толку. Меня немного задевало такое поведение, и я бы всерьез подумала, что он не чувствует ко мне того же, что и я к нему, если бы не наши ночи. Ночи, когда он поглощал мой разум, тело и душу безжалостным и красивым трахом. Затем остаток ночи крепко прижимал к себе, насытившуюся и измученную, и я теряла сознание в тепле его рук. Обычно он будил меня ртом или членом; в любом случае, это был неплохой способ начать день.
По утрам он завтракал со мной и Лекси, готовил для нас и ласково гладил Лекси по голове. Говорил он мало, в основном просто наблюдал и позволял нам греться в теплом сиянии своего присутствия. Лекси даже и бровью не вела. На самом деле, ей это нравилось. Казалось, у них с Зейном установилась особая связь. Когда он возвращался домой, они вместе играли на гитаре, и ее голос перекрывал их негромкую музыку. Несмотря на это, он будто сдерживался, хранил какие-то секреты. В его глазах все еще таилась тревога, ярость, появляющиеся в самые странные моменты, а затем кипевшие под его маской безразличия. И было что-то еще. Боль. Такая запредельная, какой я еще не видела ни в чьих глазах. Иногда она появлялась после того, как он заканчивал трахать меня, все еще оставаясь внутри, наблюдая за мной. Или когда играл с прядями моих волос, разглядывая их так пристально, что я задавалась вопросом: какие мысли крутились в его голове.
Я не знала, что делать. Не то чтобы я не хранила секреты. Мои были погребены глубоко, как и его. И, как я подозревала, мой секрет всегда будет со мной, разрывая на куски разбитую душу.
— Мия.
Глубокий голос вывел меня из внутреннего смятения. К счастью. Темные уголки моего сознания не были тем местом, где можно задерживаться. Я отвернулась от кухонного окна, на которое бесцельно смотрела.
Зейн прислонился к дверному проему, выглядя восхитительно и опасно в своей обычной черной одежде. Жилет, как всегда, был поверх черного хенли. Его глаза сузились, вглядываясь в меня.
— Есть
